Сожженные мосты - Александр Афанасьев

— Кто это был?

— Казаки.

— Казаки?

— Четверо казаков. По словам наблюдателя, хорошо подготовленные. У них обошлось без потерь.

— Получается, что они обнаружили группу?

— Неизвестно.

Сэр Джеффри помолчал, размышляя…

— Как бы то ни было, останавливаться смысла нет. Больше чтобы такого не было! Дезинформационное прикрытие операции прежнее — готовим античетнические группы. Калановский остается здесь с вами, нужно набрать дополнительные группы из польской эмиграции. Лишним не будет. И еще. Мне нужно перебросить человека на ту сторону. Быстро и чисто.

— Кого?

Сэр Джеффри показал пальцем на того, кто поджидал их в «сломавшемся» таксомоторе.

— Вот его…

02 июня 2002 года

Междуречье, город Багдад

Район аль-Кадимия

Великий Багдад…

Город тысячи и одной ночи, город с тысячелетней историей, город, не раз подвергавшийся набегам завоевателей — и восстававший вновь. Когда-то давно здесь правили величайшие правители древности — Ашурбанипал и Навуходоносор, наводившие ужас на подвластные им земли. Кого здесь только не было — арабы, евреи, османы. Там, где тысячелетия назад благоухали сады, к началу двадцатого века раскинулись зловонные болота, там, где жили славящиеся своим умением на весь мир ремесленники, к началу двадцатого века прозябали забитые неграмотные феллахи, под жестоким управлением османских визирей. Недолгое правление британцев ни к чему не привело — британцы не любили чужие земли, они любили только свой маленький остров, подвластные же им территории безбожно грабили.

Первая мировая война изменила все, раз и навсегда перекроив карту Востока. Армия генерала Корнилова окружила и разбила британско-североамериканский экспедиционный корпус под командованием Монтгомери как раз в районе Багдада, после чего город пал[64]. За эту победу генералу Корнилову был пожалован титул генерал-фельдмаршала, а ключи от Багдада были преподнесены русскому императору. Генерал-фельдмаршал Корнилов как раз и стал первым генерал-губернатором Месопотамии — огромной, завоеванной русской армией территории, объединенной в единый регион с управлением из Багдада.

С тех пор в Тигре утекло много воды, очень много. Разрушенные мосты и паромы сменились современными, коих в городе было двенадцать. На месте нищих мазанок и трущоб возвели заводы и достойные двадцатого века дома. Город сильно разросся — Тадж Басе, когда-то небольшой город-спутник к северу от Багдада, теперь стал его пригородным районом. Сильно изменился и сам регион — на месте болот вновь цвела пшеница, и, как и пять тысяч лет назад, она давала по три урожая в год. Но самым большим достоянием региона была нефть — черное золото. Ее добывали не так много, как можно было бы, — поддерживали цены на мировом рынке, дешево никто не продавал. Но и того, что продавали, хватало, чтобы в Багдаде и в нескольких других городах побережья кварталы небоскребов ничем не уступали Москве.

Не всем это нравилось — что тогда, что сейчас. Долгих тридцать лет на Востоке шла вялотекущая война. Британцы так и не смирились с потерей целого региона, с потерей нефтяного крана и год за годом полдивали масла в огонь, чтобы не затухали угли ненависти. Они и не затухали — год за годом Россия хоронила своих сынов, павших в безумной — но не бессмысленной! — войне. Не бессмысленной, потому что Россия не ушла с этой земли, теперь это была русская земля, и жертвы были принесены не напрасно.

Район аль-Кадимия, до прихода русских и масштабного строительства шестидесятых-девяностых годов, был районом окраинным, а сейчас он стал почти центром города. Этот район отличался старой, малоэтажной застройкой — жилые усадьбы и кондоминиумы, максимум в три этажа высотой. В глубине аль-Кадимии жилье ценилось больше, потому что район выходил на проспект Арбаасх Таммуз[65], крупнейшую магистраль города. Проспект был широким и очень шумным, движение тут не затихало ни на минуту ни днем ни ночью, и даже шумопоглощающие экраны, которыми он был огорожен, жителей ближайших к дороге домов от шума не спасали…

Тяжелый, носатый, уродливый броневик АМО, идущий на скорости около девяноста километров в час по крайней слева полосе, направляясь на выезд из города, внезапно повернул влево, снес таранным бампером ограждение шоссе, смял большой щит шумопоглощающего экрана и, как разъяренный носорог, рванулся вниз по засыпанному щебенкой откосу. Ограждение шоссе как раз и было рассчитано на то, чтобы машина не могла вылететь с трассы, — но на удар восемнадцатитонной бронемашины оно рассчитано не было. Надсадно ревя дизелем, машина с легкостью преодолела отделанную бетоном канаву для стока воды, вдребезги разнесла припаркованную в неположенном месте старую легковушку и выскочила на один из проулков, ведущих в глубь квартала. Цель была совсем неподалеку…

Совсем неподалеку, над старым центром города, над излучиной Тигра в районе Жардии, над самой рекой неподвижно висел вертолет. Черный, потому что никакого другого цвета у покрытия, частично поглощающего лучи радиолокатора, не было. В черное были одеты и находившиеся в вертолете бойцы — спецподразделение, в котором они служили, входило в состав казачьих войск. В него отбирались казаки, проявившие себя на срочной службе и выразившие желание подписать контракт на двадцать лет. У этого подразделения не было названия, по документам оно проходило как «группа 300». О тщательности подготовки в этом подразделении говорил тот факт, что боец окончательно зачислялся в состав группы и получал допуск к операциям любой категории сложности через пять лет после начала службы, все предыдущие пять лет он проходил обучение и мог работать только в обеспечении тех или иных мероприятий. Таких подразделений было немало как в полиции, так и в армии, потому что злодеи не унимались.

Всего бойцов в десантном отсеке вертолета было двенадцать. Двенадцать — число очень удобное, оно делится без остатка на два, три, четыре и шесть, и поэтому командир может скомплектовать группу так, как этого потребует обстановка. Вот и их было двенадцать — почти одинаковых, безликих, ибо лица скрывались за пуленепробиваемым прозрачным забралом титанового шлема. Им было жарко, день в Багдаде вообще выдался жаркий, но они на это не обращали никакого внимания. Они ждали…

— Цветок, я Старший. Приступаем.

— Вас понял, Цветок выдвигается на исходную. Три минуты.

Развернувшись на месте, вертолет полетел низко над рекой, едва не задевая брюхом ажурные конструкции мостов. Зеваки на широких, облицованных камнем набережных Тигра, услышав шум винтов, поднимали головы, но сфотографировать идущую на предельно низкой высоте машину не успевали.

Дом, который и являлся главной целью специальной операции «Лилия», находился как раз в районе аль-Кадимия. Он был арендован на длительный срок, и за него заплатили наличными. По данным, которые выложил один из арестованных этой ночью боевиков, именно в этом доме находился штаб исламского комитета, районной первички запрещенной экстремистской организации «Воинов Междуречья», одного из ответвлений Аль-Каиды. Аль-Каида была обезглавлена в ходе дерзкой операции русских спецслужб несколько лет назад в Бейруте, но деятельность свою не прекратила. Потому что это была система, поддерживаемая и финансируемая извне. В любой системе каждая деталь взаимозаменяема, на место одного встает другой — и все продолжается.

Что такое исламский комитет? Это первичная организация района, первичная структура исламского подполья. В него входят глава комитета, он же подпольный судья, мулла, руководитель боевой организации и несколько его подручных — исламских экстремистов, локальный руководитель исламской разведки и локальный руководитель исламской контрразведки. Исламская разведка и контрразведка на более высоком уровне объединены в «Комитет шариатской безопасности», который отдельным именным указом объявлен вне закона. Еще в исламский комитет обычно входил меняльщик — агент Хавалы[66].

Эта структура была как бы параллельной властью, она пыталась подменить собой официальную власть. Судья разбирал споры между правоверными, которые те не могли или не хотели выносить на суд закона. Кровная месть, неуплата калыма за жену — во всех этих случаях мусульманин мог искать правды только у такого вот подпольного судьи, потому что законом и то, и другое строго запрещалось. Мулла толковал Коран совсем не так, как это делают в мечети, объяснял правоверным, что все их беды от жидов и русских. Он также собирал закят наличными — внесение пожертвований любой религиозной конфессии наличными считалось уголовным преступлением, разрешены были лишь безналичные пожертвования и продажа предметов культа (свечей, религиозной литературы) в местах скопления верующих. Разумеется, собранные таким образом деньги шли на нужды террористов, боевых ячеек, имевшихся при каждом исламском комитете. Боевые ячейки совершали террористические акты, но не только — некоторые считали, что они еще помогают верующим, служа как бы отрядами самообороны. Меняльщик и агент Хавалы тоже были не лишними — они незаконно обменивали валюту, золото, помогали отмывать деньги. Обычно агент Хавалы являлся также и скупщиком краденого.