Леонардо да Винчи и Братство Сиона - Линн Пикнетт

Однако эти противоречия не дискредитируют Евангелие. Ясно, что автор пользовался текстами нескольких источников, которые он сплел вместе и истолковал в соответствии со своими представлениями об Иисусе, подправляя материал в тех местах, где считал это необходимым. Кто бы ни был этот автор, Евангелие, видимо, содержит свидетельство «возлюбленного» ученика, полученное из первых рук. Но многие из наиболее влиятельных ученых, специализирующихся на Новом Завете, думают, что автор использовал также некоторые тексты, написанные последователями Крестителя. Автор, согласно утверждению авторитета в вопросах исследований Ближнего Востока Эдвина Ямаучи, «Четвертый Евангелист… демифологизирован и охристианен».[195]

Материалами Крестителя являются в основном пролог и некоторые эпизоды, которые называют «откровениями» Иисуса перед учениками. Великий немецкий ученый библиовед Рудольф Барлтманн утверждает, что это были,

«…как верят, оригинальные документы последователей Иоанна Крестителя, в которых восхвалялся Иоанн, где ему была отведена роль Искупителя, посланца Мира Света. Следовательно, значительная часть Евангелия от Иоанна была не христианского происхождения, но появилась в результате переработки учения Крестителя».[196]

Заметьте, что эти элементы в Евангелии от Иоанна являются наиболее гностическими, и, следовательно, наиболее проблемными для историков. Часто считается, что эти элементы столь явно не согласуются с теологией остальных Евангелий и Нового Завета в целом потому, что эта книга была написана много позже других. Однако признание того, что они взяты из источника, не связанного с последователями Иисуса, меняет картину. Некоторые комментаторы связали Четвертое Евангелие с «дохристианской гностической литературой», которая была адаптирована автором. Видимо, этим источником был Иоанн Креститель и его последователи, которые, вероятно, сами были гностиками.

(Эти находки могут положить конец спорам о времени создания Евангелия от Иоанна. Как сказано, в связи с присутствием гностических и нееврейских материалов в этом Евангелии обычно считалось, что оно было написано поеле синоптических Евангелий. Однако, если Иисус не был евреем и поскольку большое количество материалов заимствовано у последователей Иоанна Крестителя — который, как мы увидим, был гностиком, — то вполне возможно, что Евангелие было написано в то же время, а может быть, и раньше других.)

Иоанн не только имел много преданных последователей при жизни, но их число продолжало расти и после его смерти, что является любопытной аналогией с тем же процессом — распространением христианства. Есть доказательства, что движение Иоанна стало самостоятельной Церковью, причем ее распространение не было ограничено Палестиной. В своей книге 1992 года «Иисус» Уилсон пишет:

«Если бы религия Иоанна Крестителя (а мы знаем, что такая была) стала бы доминирующим культом Средиземноморья вместо религии Иисуса, то, вероятно, мы знали бы больше об этой очень интересной и привлекательной фигуре. Его культ существовал по меньшей мере до пятидесятого года, как простодушно проговорился автор Деяний… В Эфесе думали, что «Путь» (под таким названием была известна эта религия) означает следование «Крещению Иоанна»… Будь Павел более слабой личностью… если бы он никогда не написал своих посланий, вполне могло случиться так, что «Крещение Иоанна» стало бы религией, завладевшей умами и сердцами древнего мира вместо Крещения Христа… Культ мог бы развиться до такой же степени, что иоанниты сегодняшнего дня или баптисты поверили бы, что… Иоанн был Божественным…

Однако этому не суждено было случиться в истории».[197]

Даже в Новом Завете говорится о существовании Церкви Иоанна за пределами Израиля. Бамбер Гаскон пишет:

«Группа людей, которую Павел встретил в Эфесе, заинтересовалась одной такой потенциальной религией, получившей развитие, — той, которую Павел быстро пресек в зародыше».[198]

Общиной, разумеется, была Церковь Иоанна. Самим фактом существования ее в качестве отдельного образования после смерти Иисуса опровергается утверждение, что Иоанн провозгласил «о том, более великом, что грядет после него», а если и провозгласил, то это никак не мог быть Иисус.

Видимо, при встрече иоаннитов с Павлом они не имели представления о таком пророчестве. Их культ не был ни малым, ни незначительным. О его приверженцах говорили как о «международном движении»,[199] и они распространились от Малой Азии до Александрии. В Деяниях говорится, что религию Иоанна принес в Эфес житель Александрии Аполлос — подозрительно, что это является единственным упоминанием города, Александрии во всем Новом Завете.

Таким образом, с именем Иоанна Крестителя связано мощное движение, которое пережило его и стало настоящей Церковью. Однако считается — как сказано в комментарии А. Н. Уилсона, приведенном выше, — что она была поглощена христианской Церковью в начале ее существования. Нет сомнения, что с некоторыми общинами так и случилось, например, с той, что встретил Павел. Но есть доказательства тому, что Церковь Иоанна на самом деле выжила.

Во всех доказательствах подчеркивается роль персонажа, кажущегося абсолютно инородным в этой истории, человека, который был неоднократно проклят в христианской истории как «отец всех ересей» и черный маг наихудшего толка. Он даже дал свое имя отдельному греху — попытке купить Дух Святой за плату (сан священника): симония. Мы говорим, разумеется, о Симоне Волхве.

В отличие от других главных персонажей, которых мы обсуждаем — Марии Магдалины и Иоанна Крестителя, — Симон Волхв не был маргинализирован в первых христианских хрониках, но изображался как фигура крупная. Однако вместе с тем он прямо заклеймен как зло, как человек, пытавшийся подделаться под Иисуса, как человек, в какой-то момент проникший в зарождавшуюся Церковь, чтобы узнать ее тайны, пока, разумеется, не был разоблачен апостолами.

Иногда называемый «Первым Еретиком» Симон Волхв обречен: он не имеет надежды на искупление грехов. Но ключ к разгадке, почему он попал в такую ситуацию, заключается в том факте, что Отцы ранней Церкви считали определение «гностик» синонимом слова «еретик», а Симон был гностиком (хотя и не основателем гностицизма, как они полагали).

В Новом Завете о Симоне имеется только краткое упоминание в Деяниях Апостолов (8:9-24). Он был, что знаменательно, самаритянином, который, как говорится в Деяниях, использовал колдовство, чтобы «совратить» народ Самарии. Проповедь Апостола Филиппа в Самарии произвела на него такое впечатление, что Симон крестился. Однако, как оказалось, то был просто ловкий ход, чтобы узнать, как завладеть силой Святого Духа для себя лично. Он предложил деньги, чтобы купить Святой Дух у Петра и Иоанна, но получил должный отпор. Поэтому Симон, боясь за свою душу, раскаялся и просил их молиться за него.

Но Отцы ранней Церкви знали об этой личности гораздо больше, их рассказ противоречит простенькому морализаторскому повествованию в книге Деяний.[200] Он был уроженцем деревни Гита и прославился как волшебник (отсюда и его прозвище Волхв). Во время правления Клавдия (41–54 гг., то есть приблизительно через десять лет после Распятия) он поехал в Рим, где его чествовали как бога и даже поставили в его честь статую. Самаритяне тоже признали его богом.

Симон Волхв путешествовал с женщиной по имени Елена, бывшей блудницей из финикийского города Тир. Он называл ее Первая Мысль (Ennoia), Мать Всему. Имя это связано с гностической верой: он учил, что «первая мысль» Бога, как и иудейская фигура Мудрость/София, о которой говорилось выше, была женщина, и она создала ангелов и других полубогов, которые являются богами в этом мире. Они создали Землю под ее руководством, но восстали и заключили ее в материю, сделали частью материального мира. Она была в плену в череде женских тел (в том числе в теле троянской Елены), каждый раз испытывая все возрастающее невыносимое унижение, и в конечном итоге попала в тело портовой блудницы в Тире. Но не все было потеряно, поскольку Бог воплотился в Симоне. Он разыскал и спас ее.

Концепция космологической системы, состоящей из нескольких высших и низших миров и уровней, нам теперь хорошо знакома. Хотя детали бывают разными, есть общая гностическая вера, которая дожила до средневековых катаров. В этой вере принята космология герметиков, которая является основой западного оккультизма. Она через алхимию попала в герметизм эпохи Возрождения. В этой вере есть поразительно точные аналоги других систем, которые обсуждались выше. Наиболее существенным является подобие с гностическим трудом коптов Pistis Sophia, в котором поиском плененной Софии занимается Иисус: персонаж, недвусмысленно связанный в этом тексте с Магдалиной.[201] (Симон тоже называл Елену «потерянной овцой».)