Крик петуха - Владислав Крапивин

— Не одно небо, а будто несколько, — сказал Витька. — Будто наслаиваются друг на друга… Вон в Медведице, в ковше, сколько лишних звезд намешано… То есть не лишних, а… в общем, других.

— А Яшку видно? — спросил Цезарь. — Что-то я не найду.

— Вон, правее «медвежьего хвоста», беленькая…

Ежики быстро подполз к ним на коленках.

— А какой Яшка? Какая?

— Звездочка такая новая. У нас в «Сфере» ее Скицын предсказал. А ему про нее прадед говорил, академик. Он еще полвека назад вычислил, что она должна появиться…

— Пра-адед, — разочарованно сказал Ежики. — Тогда не то.

— Что «не то»?

— Да так… Все равно не совпадает по времени. Полвека… — Видимо, Ежики не хотелось объяснять.

Рэм сказал от костра:

— Совпадает, не совпадает… Что мы вообще знаем про время? Мы просто боимся про это говорить.

— Боимся? — удивилась Лис.

Ребята затихли. Филипп незаметно придвинулся к Лис.

— Ну… или стесняемся как-то, — неловко разъяснил Рэм. — А разве не так?.. Потому что непонятно многое. А чтобы понятно стало, надо друг друга выспрашивать, будто в душу залезать.

Витька неуверенно сказал:

— А что… Мы и так ничего не скрываем друг от друга.

— Не скрываем, а… просто не хотим. Боимся необъяснимого.

— Например? — недовольно спросил новичок Ярик.

— Хорошо… Скандал с индексами в Реттерберге когда был? Витька и Цезарь считают, что в прошлом году… Ежики когда к нам в Луговой пришел? Тоже в прошлом году. А у него на Полуострове в ту пору считалось, что индексная система в Федерации развалилась давным-давно. И что Корнелий Глас — это старый деятель командорской общины… А Цезарь говорит, что Корнелий создал свою группу в начале этого года.

— Да, зимой, — тихонько отозвался Цезарь.

— С командорами вообще какая-то чепуха, — подал голос Витька. — Слухи одни… Кто их видел? Я — только на фресках, в развалинах…

— Мы сейчас не о командорах, а о времени, — строго сказала Лис. — Рэм прав. Столько всего… Вот, например, Юкки. У него совсем другое время… Он знаете сколько ходит по всяким дорогам? Еще моя мама встречала его, когда была девочкой. Но ведь он не карлик, не маленький старичок, просто мальчик.

— Это фокусы темпоральной петли, — скованно сказал Витька. — Наверно, это можно объяснить, если…

— Никакая тут не петля! — дерзко вмешался Филипп. — Он просто не хочет расти, пока не найдет, кого ищет… Я тоже не хочу.

— А кого он ищет? — спросил новичок Ярик. — Сестренку?

Филипп сердито фыркнул:

— Сестренку! Он ее уже тыщу раз терял и находил. И она его тоже. Просто у них одна Дорога и на ней приключения всякие, попутные… А ищет он такого… такое… Я вам не скажу.

— Потому что сам не знаешь, — поддела Лис.

Филипп не обиделся. Повозился и устроился кудлатой головой у нее на коленях.

Ярик осторожно спросил у Лис:

— А может, твоя мама встречала другого Юкки?

— Может быть, — неожиданно согласилась Лис. И, ероша волосы Филиппу, добавила задумчиво: — Это ведь не меняет сути.

Все промолчали, хотя неясно было: почему не меняет?

— Все-таки нам повезло, — сказал Рэм. — Будто кто-то нарочно постарался, чтобы мы встретились. Чтобы из разного времени собрались у этой Башни.

— Это я нашел Башню, — сонно напомнил Филипп.

— Ты, ты… — сказала Лис. — Давай спи, а то скоро утро.

— Я не хочу спать… Юрик показал Башню мне, а я привел всех…

Рэм заметил, оглядываясь за спину:

— Что-то долго они катаются. Похитил князь невесту, как в сказке…

— А они по правде поженятся, когда вырастут, — уверенно заявил Филипп.

Лис опять взлохматила ему голову.

— Ох и фантазер же…

— Вот увидите!

— А откуда мы увидим? Что он, на свадьбу нас позовет?

— Может, кого и позовет. Кто не вредный…

— А кто вообще бывал в княжестве? — спросил Цезарь. — Мы так мало про него знаем…

— Я был один раз, — сообщил Филипп.

— Да, — подтвердила Лис. — Он соорудил себе из полотенец хоро-чуп вместо штанов и отправился. И притащил оттуда старинный глиняный кувшин. Бабушке, чтобы не ругала за полотенца.

Филипп не стал с ней спорить. Сказал спокойно:

— Я был с князем в Юр-Танка-пале. Юрик притворился, что обыкновенный мальчишка, и мы гуляли… Там крепость такая большущая. И море, и пристань. И корабли с разноцветными парусами. А на улицах вместо милиции дядьки в шлемах и панцирях. Но ребят ниоткуда не гоняют…

— Ты везде успел… — усмехнулся Рэм. — А кроме Филиппа, никто не был. Напрашиваться неудобно, а князь не зовет… Может, стесняется, что у них средневековье…

Витька почему-то обиделся за Юр-Танку:

— В средневековье люди не глупее были.

— Я не говорю, что глупее. Просто техники никакой…

— Однако церковь на границе построили, всего за месяц. Без всякой техники, — заметил Ярик.

Быстро светало. У Башни всегда светает быстро. Через пятнадцать минут из-за холмов выползет малиновое солнце и тут же разгорится белым светом. Но все по-прежнему сидели у костра: не хватило короткой ночи. Рэм подбросил веток.

— Рэм, а почему ты решил, что Юр-Танка христианин? — спросила Лис.

— У него же образок. Там Божья Матерь и Младенец…

— Он в прошлый раз говорил, что это его мама, — как-то ревниво заметил Ежики.

— Он говорил: «Похожа на маму», — сказал Рэм.

Филипп завозился и проговорил с непонятным упрямством:

— Он же не может знать, похожа или нет. Она умерла, когда ему года не было. Разве он помнит?

— Портреты могли остаться, — терпеливо объяснил Рэм.

Филипп, видимо от досады, что не все ему известно про князя (хотя и друг считается!), возразил капризным голосом:

— Старинные портреты не бывают похожие. А фотографий у них там нету.

— Извини, Филипп, но ты несносен, — сказал Цезарь.

— А ты уж очень сносен!.. «Извини, пожалуйста».

— Нет, ребята, я все-таки ему всыплю, — печально пообещала Лис, и Филипп кубарем откатился от нее. Лис велела: — Иди сюда!

— Вон Юкки идет, — быстро сообщил Филипп. — И какой-то дядька.

…Юкки вел за руку высокого мужчину. Было уже совсем светло, золотилась кромка холмов, и все хорошо разглядели незнакомца. Это был высокий, очень старый человек. Седой, с длинным лицом и залысинами. В сером отутюженном костюме, который казался совершенно неподходящим тут, среди кустарников и камней.

Все встали. Юкки подвел незнакомца, посмотрел на него, на ребят. Сказал:

— Вот… Пришли…

В это время быстро подъехал Юр-Танка с девочкой. Девочка прыгнула в траву, подбежала к Юкки. Втиснулась между ним и незнакомцем, взяла их за руки. Молчаливая, неулыбчивая. Незнакомец свободной рукой провел по ее кудряшкам. Посмотрел на Юр-Танку. Тот, держась за стремя, наклонил голову.

— Здравствуй, князь, — сказал незнакомец негромко. — Здравствуйте, все… Я хочу с вами поговорить. Можно?.. Вы меня не знаете, но я вас знаю…

Все чувствовали неловкость, которая бывает, когда взрослый человек просится в детскую игру. Рэм ответил наконец:

— Пожалуйста.

Лис встряхнула и стала сворачивать плащ Юр-Танки. Потом, ни слова не говоря, отдала князю сверток. И остальные молчали. Тогда Юкки звонко проговорил:

— Ребята! Это же обязательно… Это про нас про всех!

Витька глянул на Цезаря, встретился с ним глазами. Оба поняли: «Что-то будет…» Витька сказал решительно:

— Давайте пойдем в Башню. Здесь такой сейчас сделается солнцепек…

Командоры

Расселись в пристройке на каменной П-образной скамье. Здесь стояла сумрачная прохлада. Между этой гранитной комнатой и главным помещением Башни не было стены. Все видели, как туда-сюда медленно ходит медный шар, опоясанный неразгаданной надписью. Он был зеленовато-черный, только вверху у стержня медь светилась, начищенная штанами Филиппа. Там горела желтая искра, солнце уже пробивалось в узкие окна. Луч упал и на лицо незнакомца, высветил резкие вертикальные морщины, впадины коричневых щек, бледную голубизну глаз. Человек этот не зажмурился, не отвернулся, только провел по лицу ладонью, словно стирал прилипшую паутину.

— Кто он такой? — громким шепотом спросил Ярик. На него посмотрели, и он смутился.

А незнакомец наконец улыбнулся:

— Я скажу, скажу… — Он придвинул к себе с одной стороны Юкки, с другой его сестренку. Опустил очень худые руки между коленями, смотрел перед собой. Но говорить не спешил.

Маятник отмерял тишину: семь секунд — щелчок, семь секунд — щелчок. И долго это было, но все молчали и почти не двигались, потому что понимали — пришло что-то очень важное. И вот, дождавшись очередного щелчка, незнакомец заговорил. Подышал на кисти рук (словно хотел согреть под коричнево-пятнистой кожей тонкие кости и жилы) и сказал: