Избавитель - Василий Головачев

Ростислав почувствовал неприятное томление и протест желудка. Голова закружилась, в ушах поплыл тонкий комариный звон. Башни излучали в пси-диапазоне, звенели, как столбы линии электропередач высокого напряжения, и от их слепого взгляда хотелось бежать отсюда как можно дальше.

Ростислав искоса посмотрел на замершего, побледневшего Будимира. Тот, казалось, не обращал внимания на пси-давление башен и к чему-то прислушивался, шевеля губами, будто читал молитву.

— Может быть, все-таки обойдем это дьявольское место? Мальчик очнулся, порозовел.

— Хотелось бы подойти поближе, посмотреть… похоже, разрушены три башни… видите? Значит, кто-то из навьев действительно вырвался на свободу. Надо будет предупредить Яросвета.

— Он и так должен знать, коль охраняет порубежье государства от набегов нежити. А ты говоришь — Святая Русь! Кругом враги, кладбища и тюрьмы! Мрак, одним словом!

— Ей досталось больше всех, — повторил Будимир слова отца, хотя вряд ли знал об этом. — Свентана всегда стояла на страже мира, правды и справедливости, поэтому основной удар Великие игвы нанесли по Руси.

— Но ведь не справились?

— Не справились, — кивнул мальчик. — Но до сих пор воинство Сатаны ведет со Святой Русью войну. Яросвету трудно одному сдерживать этот натиск, да и границы хрона надо защищать от просачивания Зла из соседних хронов.

— Да, ему не позавидуешь. Так что будем делать, Избавитель? Вызывать нашего друга Вольха? Или сначала перекусим? Будимир нерешительно переступил с ноги на ногу.

— Как скажете, дядя Слава.

— Тогда отойдем к лесу и доедим последнюю банку консервов. Потом придется охотиться и собирать грибы. Или птичьи яйца. Ты перепелиные или куропаточьи яйца пробовал?

— Не-а…

— Вкусные и очень полезные, в них полно микроэлементов. Тебе понравятся…

Разговаривая, они прошли вдоль кромки болота и сгоревшего поля около полукилометра, нашли полянку за молодой сосновой порослью и устроились на траве под тенью гигантского клена. Ростислав открыл банку щуки в томате, протянул спутнику.

— Ешь.

— Сначала вы…

— Ешь, я сказал. Половина твоя. Я пока разведу костер и вскипячу воду.

Будимир взял банку, достал ложку, сглатывая слюну. Он был голоден, хотя и пытался скрыть это.

Ростислав набрал сухого валежника, соорудил кострище и подвесил над огнем флягу с водой, набранной еще на Хаббарде. Потом снова нырнул в лес, чтобы нарвать ягод и листьев мяты и брусники для чая, и в это время почувствовал, что на него кто-то смотрит. Замер, прикидывая направление взгляда и готовясь выхватить пистолет. Однако его опередили.

— Не пужайся, служивый, — проговорил кто-то хрипловатым баском, и из-за вывернутого комля упавшей ели показался человечек в косматой одежке, ростом с локоть, с лысой головкой, опушенной серо-седым венчиком волос, с широким — до ушей — носом и глазами-бусинками.

— Мать честная — гном! — изумился Ростислав.

— Не ори, служивый, — шастнул от испуга за комель человечек, высунул голову. — Обережник я лесной, Жива. Позови-кась свого чичисбея.

— Кого? — не понял Светлов.

— Попутчика, углан неотесанный.

Ростислав засмеялся, хотел было позвать Будимира, но тот уже спешил к нему, услышав разговор.

Глава 2

Возраст лесовика по имени Жива, по его собственным словам, не поддавался подсчету. По крайней мере он помнил еще первую Битву Семерых с Люцифером, а случилась она около десяти тысяч лет назад. И все это время он со своими родичами оживлял лес, чистил его от пришлой нежити, боролся с наступлением болот и злым колдовством. Но главное, лесовик когда-то встречался с отцом Будимира, каковой факт выяснился в ходе недолгой беседы землян с представителем древнейшей расы Олирны. Узнав, что Будимир — сын Никиты Сухова, Седьмого, лесовик кубарем прокатился по земле, исчез и появился вновь уже с другой стороны, с радостным изумлением и недоверием разглядывая смущенного мальчика; говорил он, мешая современные и старорусские слова, так что иногда лингверу приходилось уточнять смысл речи.

— Вот и дожил я до Избавления! Да токмо сильно молод ты ишшо, неужли совладаешь с навьями-то?

— Совладает, не сомневайся, — подтвердил Ростислав. — А ты откуда знаешь о появлении Избавителя?

— Дык слухом земля полнится, — расплылся в хитрой улыбке старичок, потирая ладошки. — Гамаюн-птица пролетала, весточку передала, велела ждать, вот и сижу тут в болотах у Дикого поля, жду Избавителя. Да токмо не один я жду. Надысь Ний приходил, могилу порушил, навья выпустил, велел нежить-кольцо вкруг Руси пробуравить, чтобы, значицца, Избавитель не смог перебраться через Мировую Язву и помощь получить.

Ростислав переглянулся с Будимиром, нахмурился.

— Прав был твой дядя Толя, ждут тебя везде. Надо срочно учиться ходить по Шаданакару тихо, без звука, на цыпочках. Хорошо бы попросить у кого шапку-невидимку.

— Нетути у меня шапки, — виновато шмыгнул носом Жива. — Ежли у кого и есть, то у бабки Ягой, у нее и просите. Токмо за-нужду, давно уж дребесы волшбы не тянуть.

— Только едва ли, — перевел лингвер последние слова лесовика. — Давно уже наши волшебные предметы не работают.

— И оружие? — поинтересовался Ростислав. — Нам какой-никакой ножичек типа меча не помешал бы.

— Правильно я тебя глянул, мечарь ты. Оружие с волшбой тоже потухло, но у бабы Ягой кое-что имецца. Свистярь там, пушистик, глотарь.

— Что еще за звери такие?

— Не звери, — не понял шутки Жива. — Свистярь — такая дудка. В один конец дунешь — человек оживет, в другой дунешь — умрет. А пушистик — такой бумм! — Лесовик взмахнул ручонками, обозначая взрыв. — И всё топырится, рямит, волосится — далеко! Не убежишь!

— Бомба то есть, — уточнил Ростислав. — Или граната. Сгодится. А у тебя у самого так-таки ничего и нет?

Лесовик клубком прокатился по траве, не шевельнув ни одной травинки, исчез, объявился за спиной Светлова. Уши у него стали огромными, с ладонь человека.

— Не можно громко витийствовать, навьи услышат! Ростислав оглянулся на заросли кустарника, скрывшие башни Чертова Кладбища.

— Они же давно сдохли… да и заперты в своих могильниках.

— Можа, и сдохнумши, да не все. Надысь второй вырвался, вы его след, наверное, видели.

— Здоровенный ров, будто телега одноколесная проехала, весь рваный и расплавленный.

— Кривоглаз прошел.

— Кривоглаз? — Ростислав оглянулся на Будимира. — Не Кривда ли, о котором ты упоминал?

Лесовик буквально усох от последних слов Светлова, ушел в землю, появился в кустах в десяти шагах от землян, зеленый, как листья и трава. Просипел еле слышно:

— Не гуди во весь голос, пустая башка! Типун тебе на язык! Стоит токмо помянуть кого из навьев — он тут как тут! Чего тогда изволишь делать? Сам базлал — нетути у тебя оружья.

— Извини, дедушка, — виновато развел руками Ростислав, стараясь говорить потише. — Не нарочно я. Так ты нам поможешь с оружием? Не рыскал по ратным полям? Говорят, недалеко отсюда располагается Дикое поле, где сошлись когда-то в сече навьи и воины Яросвета.

— А вы точно правь пестуете? Можа, озорничаете семо? Слух был, что Избавитель — большой воин, а ты совсем не воин, малый, да и годочками не вышел.

— Зато духом вышел, — многозначительно сказал Ростислав. — Суди о людях не по физической силе и размерам головы, а по уму и доброте.

— Дык я ж не супротив, со всем прилежанием, а сумлеваюся из огурства.[10] Погоди, мечарь, я щас.

Лесовик скрылся в зарослях крапивы.

— Черт, я же флягу над костром оставил! — спохватился Ростислав, бросаясь к поляне, где они отдыхали.

Однако опоздал — вода из фляги выкипела почти вся, чай готовить было не из чего. Сняв закопченный алюминиевый сосуд, он вернулся в чащу леса, где за упавшей елью жил лесовик.

— Попили чайку, — проворчал он в ответ на вопросительный взгляд Будимира. — Глоток остался. Куда наш леший подевался?

— Туточки я, — отозвался придавленным басом малютка-лесовик, вылез из травы, пыхтя и сопя, волоча что-то за собой. — Я вас своим чаем угощу… помоги-кась, мечарь, тяжелая, зараза!

— Что это? — нагнулся к нему Ростислав.

Жива отскочил, вытер ручонкой лысину. В траве за его спиной остался лежать узелок размером чуть ли не в полтора раза больше его самого.

— Не дыши на меня, телепень косматый, помереть могу. В наузнике кырт завернут, с ним надобно сторожбу держать.

— Что еще за кырт?

— Глаз навья василиска. Али не слышали?

— Почему не слышали? Вот его отец этого самого василиска и замочил на Диком поле. Для чего тебе понадобился его глаз?

— Кырт злой, всех мертвыми сподобляет. Чем тебе не оружие? До того как мой брательник старшой его ко мне приволок, почитай дюжина леших полегла.