Добрая Фея - Вадим Проскурин

Но в той жизни были и свои достоинства. Бюрократическим бумажкам не придавали большого значения, все знали, что в официальных документах ничего умного никогда не пишется. Если подразделение возглавлял толковый начальник, он понимал, что на подчиненных нельзя давить, а те, кто не понимал этого, лишались своих подчиненных в считаные месяцы В особо клинических случаях рапорта на увольнение писали целыми отделами, и тогда отдел превращался в фирму полностью, с сохранением организационной структуры, но без начальника. Саша тоже готов был уволиться в любой момент, он не боялся остаться без работы, в двух банках и одной нефтяной компании начальники служб безопасности говорили ему открытым текстом: бросай эту службу к чертовой матери, иди к нам, бедствовать не придется. Впрочем, он и так не бедствовал, Василий Алексеевич, возглавлявший их отдел, о подчиненных заботился и бедствовать им не позволял. Жаль, что его хватил инфаркт.

А теперь все изменилось. Эпоха лихого бандитизма подошла к закономерному концу, теперь на стрелках спрашивают не «за что сидел?», а «где служил?», а если субъект переговоров начинает мяться и говорить «Да я больше по тюрьмам…» — на такого человека смотрят как на живое ископаемое и всерьез не принимают. Теперь даже на официальную зарплату можно прокормить семью, а если учесть внебюджетные фонды и прочие подобные хитрости, уровень жизни получается вполне достойный, нормальный такой средний класс. Даже подпольным бизнесом заниматься нет смысла, от этого больше геморроя, чем прибыли.

Жить стало лучше, жить стало веселее, как говорил Иосиф Виссарионович. Управление экономической безопасности занимается теперь не разводом бандитов, а тем, чем оно и должно заниматься в нормальной стране. Сбор информации, аналитическая работа, прогнозы и лишь в исключительных случаях точечные воздействия, почти не заметные никому, даже тем, на кого они непосредственно направлены. Просто как–то само собой получается, что глупое недоразумение внезапно разрешается, и миллиардный контракт, судьба которого висела на волоске, подписывается к всеобщему удовольствию и большой пользе родной экономики. Или нечистоплотный биржевой маклер вдруг начинает терпеть одну неудачу за другой, ни с того ни с сего, просто полоса невезения. Или матерый высокопоставленный чиновник попадается на взятке, как последний лох. Просто цепочка случайностей. Саше приходилось слышать, как один министерский чиновник на полном серьезе говорил другому, что Родину спасает ангел–хранитель. В общем–то, так оно и есть, только этот ангел — не летучий человек с белыми крыльями, а тихие и неприметные парни, имя которым — легион.

Все было бы хорошо, но есть в социологии один непреложный закон — в любой успешной компании пышным цветом расцветает бюрократия. Когда все плохо и организация борется за выживание, о дурных бумажках никто не вспоминает, а когда жизнь начинает налаживаться, в силу вступает закон сохранения маразма — если внешние источники не активны, в дело включаются внутренние.

Вот, например, генерал–майор Серов. Нормальный был опер, звезд с неба не хватал, но дело свое знал хорошо. Потихоньку рос, возглавил отдел, сознание слегка изменилось, но в пределах нормы, а дорос До генерала — будто с цепи сорвался. Как у вас обеспечивается мобилизационная готовность? Почему офицеры не являются на занятия по оперативно–боевой подготовке? Почему половина личного состава не Может сдать нормативы по плаванию? Вы мне зубы не заговаривайте, Александр Петрович! Приказы не обсуждаются, а выполняются. Обеспечить стопроцентную явку, а кто уклоняется — рапорт мне на стол. Александр Петрович, вы не повышали квалификацию шесть лет! Мне стыдно за вас, устраняйте несоответствие немедленно.

Когда Саша приехал повышать квалификацию, в институте сначала подумали, что он приехал их проверять. А потом долго думали, что он шутит. А когда поняли, что не шутит, из других отделов специально приходили посмотреть на такое чудо. Но это не стыдно, нет, стыдно не иметь бумажки, что квалификация повышена.

Первое время Саша не придавал большого значения этим закидонам, осеннее обострение, с кем не бывает. Но наступила зима, а поток руководящего маразма не ослабевал. Напишите аналитическую справку по особенностям агентурной работы на вверенном участке. Нет, «все хорошо» — это не аналитическая справка, надо хотя бы страниц десять. Зачем? Товарищ Пономарев может потребовать. Нет, пока не требует, но мы должны быть готовы. И еще надо провести совещание, обсудить инспекторскую поездку. Что значит «все уже договорено, это отличный парень, мы с ним в горах вместе работали»? Документы должны быть подготовлены, и это не обсуждается! Откуда такая наивность, товарищ Гриднев? Совещание завтра в семь. Семь вечера, конечно! Что значит «рабочий день до шести»? Вопрос не терпит отлагательства! И дела агентов не забудьте привести в порядок, завтра утром мне доложите. Какой пример вы подаете сотрудникам?

Подошла очередь в кассу, это отвлекло Сашу от мрачных мыслей. Он оплатил покупки и вышел из магазина с двумя тяжеленными сумками, хорошо, что идти недалеко. В одном Серов прав, физкультурой действительно стоит заняться. Да и диспансеризацию пройти не .мешало бы, хотя бы кардиограмму сделать.

Но только когда? Времени и так ни на что не хватает, а тут еще эти дурацкие совещания…

У подъезда стояла Костина «Зафира», на пассажирском сиденье сидела Инна, сам Костя куда–то делся, хотя нет, вон он, покупает мороженое в ларьке. Сейчас Андрея повезут развлекать, Ольга говорила, куда именно, но Саша уже забыл. Везет им, все выходные свободные, а у него запланирована одна встреча с агентом сегодня и еще одна завтра. До чего дожили, приходится мероприятия на выходные дни назначать, потому что рабочее время занято всякой ерундой.

Инна увидела Сашу, приветливо улыбнулась и кивнула. Он кивнул в ответ и подумал, какая же прекрасная у нее улыбка. Интересно, как Костя с ней познакомился? Пробить, что ли, по базе, кто она такая… Нет, не его это дело в чужом белье копаться, да и времени нет. Хорошая девочка, не красавица, но очень милая и обаятельная, и, похоже, неглупая. Взгляд такой понимающий, пронизывающий, но добрый.

Поднимаясь в лифте, Саша вдруг осознал, что решение найдено. Раньше он воспринимал ситуацию слишком упрощенно — или увольняться, или терпеть. А зачем, собственно, терпеть? Какая, к чертовой матери, корпоративная солидарность может быть с этим уродом? Надо воспринимать его как объект разработки, и тогда все становится на свои места, обычное рутинное мероприятие, ничего особенного, за сегодня–завтра продумать примерный план, а в понедельник можно и приступить к выполнению, прямо с самого утра.