Большой Кыш - Мила Блинова

Кыши молчали. Никто даже не пошевелился.

— Нам нельзя ссориться: мы такие маленькие, — тихо сказала Утика.

Люля закатил глаза:

— Ну дуреха! Точно, дуреха! Это Бяка-то маленький?

Тут встал Сяпа и сказал речь:

— Так уж случилось, что наш холм защищает каменная гряда. Здесь не водятся голодные хищные звери, и мы, кыши Маленькой Тени, разучились бояться. Да, мы никого не боимся, кроме ворон и града. К хорошему привыкаешь быстро и перестаешь понимать, что жить без страха — редкое благо. Кое-кто соскучился по страху и начал пугать своего собрата, скажем Бяку. А зачем Бяку пугать? У него тоже не каждый день — праздник. Разве легко быть одиночкой? Иногда он бывает не очень плохой. А иногда почти хороший. От отчаяния или обиды Бяка частенько совершает скверные поступки, но потом совестится и жалеет об этом. Он научится быть хорошим, если поверит, что мы его любим.

Кыши дружно посмотрели на Люлю. Он ползком выбрался из норы и молча двинулся к роще.

И тут заложивший прощальный круг Кроха низко пролетел над поляной, и на Люлю что-то капнуло. Защищая друга. Кроха сделал все, что мог.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Бякина бабуля

Как гасить звездочки.

Тесно стало на холме.

Иностранка.

Странная старушка.

Рассвет был тихим. В домике под ясенем все еще спали. В уютной спальне, предоставленной гостю, раскинулся поперек топчана уставший Опп. Ему снились кыши с холма Лошадиная Голова. Отважный путешественник улыбался им во сне. Жаль, что он не мог задержаться здесь подольше. Завтра-послезавтра надо было трогаться в обратный путь. В предчувствии предстоящей дороги лапы кыша попеременно вздрагивали, а пальчики шевелились.

Бибо, как гостеприимный хозяин, спал на чердаке, прямо на пучках сушеной мяты и тысячелистника, громко причмокивая и похрапывая. Прямо над ним висело большое осиное гнездо — серый матовый шар.

С осами Бибо дружил, и они его не трогали. А вот Сяпа осам не нравился. Он был сластеной. От него постоянно пахло земляникой. Это раздражало ос. Как-то раз Сяпа решил наладить с ними отношения, но те, не разобравшись, в чем дело, напали на малыша и покусали. Именно поэтому Сяпа не полез спать на чердак, а коротал ночь на двух табуреточках посреди кухни.

Он проснулся рано на рассвете, встал, отодвинул занавеску и чуть-чуть приоткрыл окошко.

Вы умеете гасить звездочки? Это очень просто. Надо, как Сяпа, встать пораньше, заприметить на небе сонную звездочку, закрыть ее пальцем, подождать немного и убрать палец. Треньк! И нет звездочки — погасла. Самое главное в этом занятии — выбрать правильную звездочку, которой уже давно хочется спать. Ведь у звезд все наоборот: засыпают они утром, а просыпаются вечером. На рассвете, когда их клонит в сон, они начинают часто-часто моргать. Закрывая пальцем засыпающую звездочку, ты говоришь: «На счет раз — моргни, на счет два — замри, на счет три — усни. Раз, два, три!» Вот и все.

Но кыши — сони. Под утро они так крепко спят, что их сладкое посапывание разносится по всей Маленькой Тени. Даже сытый червяк в куче прелых листьев спит не так сладко. Кыши спят и не знают, какое это приятное занятие — укладывать звезды спать. Не знают, какие хорошие мысли забираются в пушистую кышью голову на рассвете. Один Сяпа это знает! Он нацепил панаму и погасил последнюю звездочку. Горизонт уже полыхал зарницами. Новый день выползал из своей норы.

Вдруг за окном раздался шум. Кто-то громко топал возле ясеня, в корнях которого располагался домик Бибо.

«Ого, — подумал Сяпа, всматриваясь в тени, — так топать может только крупный зверь, но откуда ему здесь взяться? А вдруг Енот везет сюда Бяку?» Мысль о встрече с Бякой была неудачной. Сяпу Бяка не любил, и маленькому кышу это было неприятно. Когда он встречал Большого Кыша, у него всегда чесались пятки, портилось настроение и начинался хвостиковый тик.

В это мгновение сочные листья одуванчика раздвинулись и оттуда показалась сморщенная мордочка неизвестной старой кыши. На старушке был чепчик, сделанный из кленового листа, уголки которого смешно топорщились в разные стороны. Старушка огляделась, энергично протиснулась между резными листьями-селедками, подбежала к окошку и нахально уставилась на Сяпу.

«Ужас до чего стало тесно на холме», — подумал Сяпа.

— Звездочки гасишь? — скрипучим, низким голосом осведомилась бабуля.

— Йес, — сказал Сяпа автоматически, — то есть да.

— Понятно, — хихикнула старушка, — слушай, малыш, у тебя горячего чайку случайно не найдется? Утро сегодня холодное, лапы ломит.

— Есть у меня чай. И не случайно. Он у меня есть нарочно. Бибо утром всегда просит чаю. Поэтому ольховые шишки я еще вчера смолол: надеялся, что Бибо напьется чаю. подобреет и возьмет меня с собой бортничать, собирать мед диких пчел. Пчелы гораздо умнее ос, они меня не кусают. Да и времени у них нет кусаться — очень заняты.

Сяпа исподтишка разглядывал гостью и думал о том, что негоже старой кыше не знать кышьих законов. Эта странная старушка не спешила объяснить, откуда она пришла и как ее зовут. «Наверное, иностранка!» — решил Сяпа и пригласил незнакомку к столу.

Черничную разминашку бабуля съела до последней крошки и выпила три плошки чая. Но разговор не клеился, и Сяпа ощущал некоторую неловкость. Наконец, взяв инициативу в свои лапы, малыш задал наводящий вопрос:

— А что, там, откуда вы прибыли, чай тоже пьют?

Кыша прищурила один глаз и ехидно сказала:

— Йес. А когда хозяин пристает к гостю с глупыми вопросами, про него складывают ругательные стихи.

— Так вы не иностранка! — обрадовался Сяпа.

— А что, много их здесь? — насторожилась бабуля.

— Не очень, — честно признался Сяпа. — Вы вторая.

— А у первого с хвостом как? Хвост у этого иностранца не очень длинный? — вдруг спросила гостья шепотом.

— Хвост у него нормальный, — удивился Сяпа. — А почему, собственно, вас интересует его хвост?

Бабуля сделала вид, что не расслышала.

— Вообще-то, я — Бякина бабушка, Ёша, из Большой Тени. Привезла Асю срочные новости, а Бяке носовые платки и морошковое варенье. У вас тут не болото, а одно недоразумение. На нем даже морошка не растет. Как тут мой Бяка?

— Хорошо, — сказал Сяпа. — Одичал только: обособился и ни с кем не хочет водиться. Енот у него в приятелях и маленькая ворона в личном пользовании.

— Оригинал! — похвалила Бяку Ёша. А потом строго добавила: — А ты — ябеда.

— Это всего лишь ответ на вопрос, — обиделся Сяпа. — И потом, я же правду сказал.

— Лучше бы соврал, — отрезала бабушка, — от тебя бы не убыло.

«Плохо день начинается! Ой плохо! — подумал Сяпа. — Чужая бабушка с утра учит меня врать».

— Ну, мне пора к Асю, — вдруг встрепенулась старушка. — Послушай, малыш, пойди поищи моего ежа — он бродит где-то около дома.

Сяпа вышел на улицу. На траве лежала роса, в воздухе пахло свежестью. Кыш поежился. Прямо перед крыльцом топтался огромный ежище с корзинкой на загривке и тоже ежился. Сяпа дал ему желудевую лепешку и почесал бархатный подбородок. От удовольствия колючий «конь» запыхтел и затряс задней лапой.

— Пыхти не пыхти, — строго сказал Сяпа, — а пора тебе, еж, в дорогу. И нечего бить копытом.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Срочные новости

Разгар лета.

Откуда взялась бабуля?

«Где мой Бяка?»

Плохие новости.

В тени раскидистого лопуха дремали, спрятавшись от полуденного зноя. Тука, Хнусь и Дысь. Вокруг них блохой скакал Люля.

— Вам все через заднюю лапу! Все сквозь ухо! Разомлели тут на солнышке! Бдительность потеряли!

Дысь, чуть приоткрыв левый глаз, недовольно пробурчал:

— Ну и жара! Да, мне сейчас все через заднюю лапу. В жару у кыша может быть лишь одна забота — не перегреваться, чтоб усы не обвисли. А у меня усы в порядке.

— А бабуля-кышуля? Чего ей тут у нас надо? — Люля ехидно сощурился.

— Сказали же тебе: бабуля — почтальон. Она привезла Асю срочные новости из Большой Тени, — пробормотал Хнусь и вдруг испуганно взвизгнул, укушенный большим рыжим муравьем. Хнусь вскочил и завертелся волчком, дуя на укушенную лапу. — Что это муравьи так рассвирепели? Кусаются, как Бешеные Шершни! — Полизав укус, Хнусь оторвал кусочек от листа подорожника и обернул им лапу.

Мимо пробежал еще один сердитый муравей, потом еще один и еще несколько. Тука проводил их удивленным взглядом.

— Чего это они так на нас щерятся? — спросил он и вдруг догадался: — Наверное, их кто-то разозлил. Большой и страшный. Он идет сюда… Но откуда на холме взяться страшному? У нас самый страшный — Енот. И то из-за сильной немытости.