Воин Не От Мира Сего - Николай Шмигалев

— Братья? — затаив дыхание, поинтересовался Алексей.

— А то кто, они самые — монахи-кулачники. — Фавнус отошел в тень, помогая подняться одному из братьев. — Вот так, осторожней. Что, голова кружится? Не тошнит, нет? Это хорошо, значит, сотрясения нет, хотя чему там трястись — кость.

Он вывел на свет сначала одного брата, затем помог подняться второму и долго после объяснял им, еще туго соображающим, что этот, отдубасивший их до отключки бородатый страшный дядька не кто иной, как их Командир. Зато когда они уразумели, в чем, собственно, дело, общей радости не было предела. Сатир радовался, что остался жив и что встретил Командира. Братья Лычко радовались, что их уделал до потери пульса Командир, а не кто-то еще, ну и тому конечно же что пускай и так, но встретили Командира. Круглов просто рад был увидеть тех, по кому скучал: Провидение, или что там еще, дало ему возможность вновь увидеть Фавнуса, Архипа, Антипа и…

— Кстати, мужики, а это что за «гоголь-моголь» развалился? — кивнул за спину Круглов.

— Не узнаешь, Командир? — прищурил левый глаз сатир. — Кого мы в пещерах тогда нашли?

О нет!

Страшная догадка, словно вспышка молнии, прошила разум Алексея. Это четвертое существо за спиной, с такой гладкой кожей, с таким «маникюром» и «педикюром», так сильно его обнимавшее… Неужто… неужто это она и есть?

— Только не говорите, что этот гоблин — принцесса. — Боясь услышать ответ, Алексей буравил взглядом огромные лапы.

— Да, — вздохнул удрученно сатир, — она самая. Прекрасная принцесса после твоего поцелуя превратилась в эту обезьянищу.

У Круглова оборвалось сердце. Как он мог так рисковать зачарованной девушкой.

«Екарный бабай! — возмущенно поругал себя Алексей. — Возомнил себя „прынцем“, придурок. Гляди, любуйся теперь творением губ своих, смотри, дубина стоеросовая, что из этого вышло».

— Я не обезьянище, — прохрипело из тьмы, — я горняк, ну, то есть пещерник. Откройте мне веки!

— Кто это? — не совсем разобрал сказанное «принцессой» Круглов. — Вий?

— Ты что, Командир, тоже ударился головой? Какая же это принцесса, это Йетитьтя, кореш мой. Ну, помнишь, тот громила с кувалдой, из Останкина, — хохотнув, пояснил Фавнус.

— Йетя? — не поверил своим ушам Круглов. — А разве он не того…

— Нет, живучий гад попался, — похвастал сатир, — он того гробокопа «того», а сам выбрался следом за нами. Только шерсти лишился начисто, облинял почему-то безвозвратно.

— Дык откройте же мне веки! — продолжал настаивать пещерник, поднявшись и на ощупь выйдя на голоса товарищей.

— Глянь, как Йетитьку Командир отделал! — сами из-за больших шишек на лбу похожие на юных сказочных единорогов, восхищенно зашептались Архип с Антипом. — Глаза заплыли, и не видно их вовсе. Ай да Командир!

Йетитьтя встал перед Кругловым как «лист перед травой»: лысый череп с массивным подбородком, бревноподобные плечики, бицепсы-«арбузы» и раскачанные до невозможности мышцы груди. Единственное, что отличало этого «гигантопитека» от других неандерталоподобных существ — отсутствие даже намека на телесную растительность, даже брови и волосы в носу повыпадали у облученного радиоминой пещерника, но это придало ему только большую экстравагантность.

Круглов облегченно вздохнул. Не принцесса — уже легче. Интересно, тогда где она?

— Кстати, а где тогда принцесса? — подозрительно оглядел группу враз заскучавших соучастников Леха, от них всего можно было ожидать. — Она ведь с вами оставалась, не так ли?

Веселья как не бывало. От таких каверзных вопросов братья с сатиром поникли, и даже охавший пещерник виновато притих. Такое поведение старых боевых друзей встревожило Круглова не на шутку.

— Вы что, воды в рот набрали?! — вновь начал сердиться Леха. — Ну-ка отвечайте, а не то я…

— Ой вы, веки, мои веки, — напомнил остальным и в частности Алексею Йетитьтя, что он уже дюже пострадавший, и его больше пытать не стоит.

— Помолчи уже, «громобой», — набрался духу сатир, заткнув пещерника и посмотрев в упор на Командира. — Короче, у нас опять проблемы, Командир.

— Где принцесса, с ней все в порядке? — не унимался Круглов.

— Мы и принцессу как-то тупо профукали, и себе беду, будь она неладна, накаркали, — пояснил Фавнус, еще больше запутывая Алексея. — А все из-за этих вот матерщинников, — он кивнул на братьев Лычко. — Ни стыда ни совести, а еще монахи…

— Ты сам-то хорош, — с взаимными обвинениями против сатира выступил Архип. — Кто тебя просил ему про Командира враки врать и чушь пороть?!

— Я его припугнуть хотел.

— Припугнул, — поддержал брата Антип, — теперь у нас все мертвым сном уснули. Пугало нашлось тут.

— Ой вы, веки, мои веки, — вставил словечко в перепалку Йетитьтя. — Как мне их открыть бы?

— Заткнись!!! — дружно «попросили» пещерника братья с сатиром.

— Замолчите все! — негромко, но твердо произнес прапорщик, и его послушались. Обведя всех суровым взглядом, он остановил его на сатире. — Кому ему? Выкладывай свою версию.

Сатир еще раз многозначительно вздохнул и, посмотрев с недовольством на братьев, поведал Командиру выпавшие на их долю тяготы и лишения.

— Здесь дело темное, — сделав максимально умное выражение припухшего лица, изрек сатир.

— А ты не темни, говори как есть. — Алексей хрустнул костяшками пальцев, давая Фавнусу понять, что да, действительно, темнить и даже просто тянуть время не рекомендуется.

— У нас с твоего исчезновения все наперекосяк пошло, — без промедления затараторил Фавнус. — Ты, покуда целовался с принцессой, медленно исчезал, становился прозрачным, пока весь и не пропал. Мы, грешным делом, подумали, что ты нам новую технику маскировки показываешь. Поискали тебя, поискали, с принцессой заодно познакомились. Кстати, ее Еленой Преклассной зовут.

— Правильно говорить — Еленой Прекрасной, — машинально поправил Леха.

— Нет уж — Преклассной, — усмехнулся сатир. — Сказок начитался, думаешь, все знаешь. Ан нет. Она нам и документ предъявила, где золотым по серебристому выткано «Елена Преклассная — принцесса, олимпионка и просто замечательная царствохозяйка».

— Верно, у нее платок дивный такой, — подключился к беседе Антип.

— У вас здесь справные девки — красные, а дюже хорошие — прекрасные, — дополнил Фавнус. — У нас же немного иначе, с блатыни, мертвого языка, слово «классикус» означает дословно «образец», следовательно, «преклассная» означает «образцовая», то бишь все при ней. Отсюда середь наших прозваны девки «классными», а самые крутые-прекрутые — «преклассными», вот и вся архимедика. Про таких красотуль в нашей стороне и молвят «Кентавра с галопа осадит и в портик залитый войдет».

— Ладно, поехали дальше, — судорожно махнул рукой Круглов на мудреные речи сатира.

Фавнус прокашлялся и продолжил:

— А потом плюнули мы тебя искать и полезли вниз, уж больно трясло Останкину гору. А пока спускались без тебя, да без веревки, да с этими дремучими жителями леса, — сатир вновь кивнул на братьев, — они столько всяких гадостей наговорили. Хорошо, Ленка первой слезала, в основном все мимо ушей пропустила, а я, поверь мне, Командир, — приложил он руку к груди, — на всю жизнь наслушался.

— Что, небось заклинания какие-то исковеркали? — Леха испытующе посмотрел на монахов.

— Если бы… — ответил за них сатир. — Проклинаниями они наш путь усеяли: и «тысяча чертей», и «занесли же нас черти», и «черт побери, всех нас, вместе взятых», и «чтоб чертям здесь пусто было», и «к черту на рога залезли», и «чертями трусливыми» друг дружку обзывали, и… да, в общем, много чего нового я сам узнал из уст этих «святош». — Фавнус с саркастической усмешкой сложил руки на груди. — Короче, пока мы слезли, нас уже встречали под горой.

— Кто?

— Он самый. Черт, Джеймс Черт, — развел руками сатир. — Так он нам представился. Махнул нам какой-то палкой полосатой, подозвал, сказал, что эти гении, — Фавнус вновь кивнул на братьев, — превысили скорость чертыхания-чертопоминания, и собрался выписать нам штраф.

— Он хотел, чтобы мы ему за оброком в омут сплавали, должок у кое-кого выбили, — вновь вклинился в беседу Антип. — Мы с Архипом уже почти договорились с ним, осталось только по рукам хлопнуть.

— Ага, и тут этот бобер, — вмешавшийся в разговор Архип ткнул пальцем в сатира, — тобой его запугивать стал. Раздухарился там, тебя, стыдно сказать, нашей «крышкой» обзывал.

— Не «крышкой», а «крышей», — уточнил сатир.

Но Архип, не обращая внимания на поправки извне, продолжал:

— Кричал, мол, если не отвалит с дороги этот «чертила», то Воин Не От Мира Сего, то бишь ты, вернется и ему рога свернет в прямом и переносном смысле.

— А еще он ляпнул, что ты такой крутой, что умудрился живую оживить и мертвых умертвить, — перехватил эстафету у брата Антип. — Тут Джеймса (вот имечком-то дурацким нарекли), Джеймса Черта и проняло.