Воин Не От Мира Сего - Николай Шмигалев

— Что, раскусил я тебя? Раскрыл твою подноготную? — обрадованно прокричал Алексей. — Думал — Леха дурак, не узнает ничего. Не на того нарвался! — закончил он свою разоблачительную речь.

Леший сплюнул на землю.

— Ты, часом, не перегрелся на солнышке? — спросил Иван Евпатьевич у чересчур возбужденного племянника. — Иль серых поганок обожрался? С какими коровами ты там разговаривал? Солнце — газовый шар! — усмехнулся Леший. — Иди-ка, проспись, малахольный.

Поняв, что дядька без боя не сдастся, Алексей решил зайти с другого боку.

— Только не говори, что у тебя нет зельевара, — уже менее уверенно проговорил Леха. — Мне Летка и Снежанка тебя сдали. Им резона врать уж точно нет. Кстати, они привет тебе передали.

— Ах, вот оно что! — посветлел лицом Леший. — Эти стрекозы опять к нам пожаловали? Что же, коли так, придется доставать наш зельевар.

Леший развернулся и пошел внутрь избы.

Ничего не понявший Алексей поплелся следом.

Иван Евпатьевич забрался на чердак и, немного повозившись там, вернулся с большим чемоданом под мышкой.

— Вот мой зельевар, — похвастался он, сдувая пыль с чемодана и открывая замки, — зельеварочный аппарат высокого давления, переносной, модернизированный.

Леший открыл чемодан, и взору Круглова предстал этот самый зельевар во всей своей красе: половину чемодана занимала десятилитровая канистра со специальными прорезями и отверстиями. Вторую половину занимали более мелкие детали зельевара: змеевики, колбы, переходники, шланги высокого давления, манометры и т. п.

— Давно я им не пользовался, — ласково погладил блестящие запчасти Леший. — Поди с последнего сезона не открывал чемоданчик. — Иван Евпатьевич достал канистру и начал пристыковывать к ней навесное оборудование. — А ты не стой зазря, топлива принеси и разведи пока огонь в печи, сейчас опрессовку системы делать будем, — нарезал задач он Алексею.

Пока Круглов ходил за дровами и разводил огонь, Леший установил устройство на печи и, достав из чулана несколько банок с настойками и туесков с травами и кореньями, вновь подошел к раскрытому чемодану.

— Ну что, племяш, какое зелье готовить будем? — подмигнул он Круглову и вытащил из внутреннего кармашка чемодана дневник с множеством закладок. — Тут все рецепты, собранные мной за… в общем, за добротный промежуток.

Леший открыл записную книжку, ища подходящий рецепт зелья, а Алексей, открыв в изумлении рот, глядел на потертый красный переплет дневника.

Красная книга!

— Да не смотри ты так, — улыбнулся лесник, думая, что Леха таращится на зельевар. — Я его тоже давно у браконьеров отобрал, позже уже сам немного подшаманил, усовершенствовал. Но сразу скажу: не пьянства ради, а здоровья для!

— Дядь, а книга у тебя откуда? — спросил Круглов.

— По наследству перешла, — почти серьезно ответил Иван Евпатьевич. Он залил через воронку в узкую горловину канистры несколько сортов настоек, досыпал туда мерной ложкой различных сушеных трав и, завинтив крышку, сел на лавку возле печи. — Вместе с чемоданом отнял. В нее браконьеры разных животных редких заносили, какое где умерщвляли, а я под рецепты стал использовать. В голове ведь всего не удержишь, сколько корешков да ягод для того или иного состава треба. А ежели вдруг оплошаешь с зельем, всякое может случиться.

— Например?

— Худо приготовленное испробуешь, потом такое может померещиться: русалки там или, того хуже, — черти. — Проследив, как в подставленную колбу начало капать «волшебное зелье», довольно крякнул: — Эх, как слеза Горгоны!

Алексей подскочил словно ужаленный.

— Что, что ты сейчас сказал?! — прошептал ошарашенный прапорщик.

— Черти, говорю, могут померещиться.

— Нет, чья слеза?

— Горгоны, — недоумевая, повторил Леший. — Это выражение такое.

— Слеза Горгоны? — сам чуть не прослезился Алексей. — А ты про Лаврентия с Лубянки не слыхивал?

— Про Берию, что ли? — хитро прищурился лесник.

— Либерию! — передразнил старика Леха. Действительно, откуда тому знать.

— Давай, знаешь что, испробуй моего зелья, — примирительно предложил Леший. — Я специально успокоительный рецепт подобрал. Он нервы лечит. В как ее… в нирвану погрузишься, хороших снов посмотришь, проснешься — как новенький будешь.

Леший перелил содержимое колбы в граненый стакан и поставил его на стол перед Кругловым.

— Я же не пью, — попытался отказаться от предложения Алексей.

— Так это же не самогон, это зелье почти магическое, — Иван Евпатьевич подвинул стакан к Алексею, — пей, тебе говорят.

— Надеюсь, после твоего зелья у меня сиськи не вырастут, как у тех девчушек? — еще сопротивлялся Алексей, вспомнив «размеры» «русалок».

— Виолетка и Снежанка? — усмехнулся Леший. — Дак какие они девчушки, им ужо, чтоб не соврать, где-то под полтинник. Сорок три иль сорок пять, бабы ягодки опять.

Алексей убрал поднесенную было руку к стакану.

— Сколько-сколько? Почти «полтинник»? Да не может быть такого! Я ж их вот как тебя видел, «щеглушки» совсем.

— Какой там! Они уже, поди, четверть века ко мне «подлечиваться» ездят.

— А мне говорили, что только пару лет назад с тобой познакомились, врали, выходит, «девчушки»?

Леший вздохнул. Выдав чужую тайну, он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Баба свой возраст завсегда скрывает. Так что, когда они к нам пожалуют, ты, смотри, не обмолвись, что я тебе тут набрехал. А лучше забудь вовсе. Если хочешь, давай я тебе «забвенное» зелье состряпаю?

— Нет, спасибо! — поблагодарил за «заботу» Алексей. — Лады, про баб — заметано, — согласился с просьбой Круглов, но от дядьки отставать не собирался. — А скажи, дядя, тогда, сколько тебе самому годков стукнуло?

— Честно?

— Как на духу!

— Не помню, ей-богу, не помню, но не по-человечески много.

— А по документам посмотреть слабо? — подсказал Леха.

— У меня из документов одна грамота вольная от Петра Грозного осталась.

— Ну ты загнул! — «восхитился» Круглов новости.

— Правда-правда, это за то, что я батальон шведов в лесу «загнул», — похвастался Иван Евпатьевич. — Погодь… или поляков? — наморщил лоб, вспоминая. — А может, за фрицев? Уж и не припомню, за каких псов.

— Все, не продолжай, — махнул рукой Леха на дурачившегося, как ему показалось, дядьку. — Я так и думал, здесь без пол-литра не обойтись, — произнес многозначительно Алексей и, взяв стакан, махом выпил его содержимое.

Батюшки! Словно огнем ожгло глотку, пищевод и желудок. Да какой там, ажно до прямой кишки прожгло Леху. От «волшебного» зелья Круглов в мгновение ока запамятовал, как надо дышать. Пытаясь откусить хоть немного кислорода от окружающей среды, Леха, изображая выброшенного на берег палтуса, хватал ртом ускользающий воздух, пытаясь затушить возникший в многострадальном чреве пожар.

Увидев, что случилось с племянником, Леший схватил со стола записную книжку и принялся быстро листать ее в поисках какого-нибудь спасительного «антипожарного» рецепта.

Вскочив со стула, Круглов метнулся из угла в угол и… замер. Со свистом втянув воздух, он порывисто задышал, нагоняя упущенное. На лице разлилась довольная улыбка — жар внутри организма сменила тихая прохлада и необычайная легкость, а в уже давно толком не тренированных мышцах почувствовались упругость и прилив сил.

— Отпустило? — облегченно вздохнул Леший, вновь заметив кардинальные изменения в поведении Лехи.

— Нормалек! — Алексей сел на место и, взяв стакан, заглянул на дно. — Давай, дядя, еще по одной, и пойдем с медведями бороться, — предложил он, растягивая рот в улыбке все шире и шире.

Иван Евпатьевич с недоверием понюхал содержимое колбы и повернулся к Алексею.

— А что, спать не тянет? — поинтересовался он у довольно бодрого племянника.

— Ни в одном глазу, — уверенно замотал головой Леха.

«Видно, доза для этого бугая мизерная», — подумал Леший, наливая из колбы в стакан дополнительную порцию зелья, а вслух произнес: — Давай еще по одной, но только, чур, с закуской.

— О чем речь! — радостно воскликнул Леха, вставая со стула. В голове было светло и пусто. — Сейчас я чего-нибудь достану.

— Огурчиков захвати, — попросил Иван Евпатьевич, — и я с тобой хряпну. Тоже что-то нервишки расшатались.

Круглов направился в чулан, откуда можно было спуститься в большой погреб, где на полках выстроились целые батареи тушенок, солений и варений.

— «Летучая мышь» за дверью, — подсказал Леший. — Смотри, аккуратней, на чертей не нарвись там, внизу, а я пока до ветру сбегаю и «военнопленного» заодно проверю.

— Главное, чтобы черти на меня не нарвались! — самоуверенно произнес прапорщик, спускаясь в погреб. — А не то я… — Что он сказал, Леший, вышедший из дома, уже не услышал.