Останься со мной - Эми Чжан

Учебник рисовал мир в черно-белых тонах и проводил бескомпромиссно четкую границу между тем, что есть, и тем, чего никогда не могло бы быть, словно все уже давно предопределено и задача Лиз – продолжать дышать.

Она жалела, что они мало говорили о том, как было выведено это равенство. Ей хотелось знать, как Галилей, Ньютон и Эйнштейн открыли то, что открыли. Ей хотелось знать, как им удавалось, живя в одном мире со всеми, видеть то, чего больше никто не видел.

За сорок минут до автокатастрофы Лиз задумалась о Лиаме Оливере, который, казалось, всегда видел то, что не удавалось увидеть никому другому, и, похоже, плевал на то, что его считают чудиком.

Глава 39

Размышления в дороге

Когда Лиам первый раз увидел автомобиль Лиз, он чуть не разбил свой собственный.

Это был его любимый участок шоссе. Конечно, единственный магазин «Костко» находился в часе езды от Меридиана, черт бы побрал их занюханный городишко, – но поездка доставляла ему истинное удовольствие, ведь он ехал на машине мамы, использовал ее бензин. Ей пришлось вести сестренку на занятие по фортепиано, и он согласился отложить домашнее задание, чтобы выполнить мамино поручение. Ему нравились эти долгие поездки в одиночестве. Они давали возможность разобраться в своих мыслях, а сегодня у него было много мыслей, в которых следовало разобраться.

Он думал о Лиз Эмерсон и о субботней вечеринке. Она заснула у него на плече, и он отвез ее домой.

Слева от него стояла купа деревьев, которую он из жалости называл лесом; по другую сторону тянулся широкий склон, с вершины которого открывался вид на многие мили окрест. Он любил этот участок: здесь он чувствовал себя одновременно ничтожным и значительным, ему казалось, что все в этом мире наполнено смыслом.

Сегодня, глянув с холма, он увидел внизу дымящийся «Мерседес» и подумал: Похож на автомобиль Лиз Эмерсон.

У него мелькнула мысль, что надо бы вызвать полицию, но потом он решил, что полицию наверняка уже кто-то вызвал. Уже почти на выезде с моста он еще раз присмотрелся. Резко обернулся и сквозь дым издалека заметил в покореженном окне что-то зеленое.

Вспомнил: Лиз Эмерсон сегодня была в зеленом свитере.

Потом подумал: Черт.

А потом уже ни о чем не думал.

Мы катимся вниз по склону неправдоподобно зеленого холма. Руки прижаты к груди, волосы попадают в рот, переплетаются со смехом. Сила тяжести – наш товарищ по играм, движущая сила – наш друг. Мы два неясных пятна, подхваченных потоком стремительного движения. Мы состязаемся в скорости и обе побеждаем, потому что не пытаемся обогнать друг друга.

Мы мчимся наперегонки с миром, и, как бы быстро он ни вращался, как бы быстро ни вертелся, мы быстрее.

Глава 40

Что произошло с машиной Лиз Эмерсон

Она покатилась кувырком.

Сидя на коричневом диване, Лиз представляла свою гибель.

Она резко бросает машину в сторону, та съезжает с дороги на склон. Автомобиль заносит, он несколько раз переворачивается. Она ударяется головой и умирает. Ее тело, когда его находят, практически невредимо. У нее забирают органы. Мертвая, она принесет куда больше пользы, чем живая.

Жизнь внесла в ее сценарий свои коррективы.

Примерно за милю до того, как резко съехать с дороги, она отстегнула ремень безопасности. Она планировала закрыть глаза, откинуться в кресле и ждать смерти. Если бы она учила физику более добросовестно, она бы знала, что законы движения не подстраиваются ни под какие планы.

Когда машина понеслась вниз, ее швырнуло на руль, а ногу зажало педалью тормоза. Возможно, надави она посильнее на тормоза, она смогла бы остановить вращение.

Не получилось.

Ее кресло ринулось вперед, и нога сломалась в трех местах. Автомобиль приземлился на свою крышу у подножия холма и, скользя по обледенелой траве, врезался в дерево. Вскрикнув, она попыталась за что-нибудь ухватиться и случайно высунула руку в разбитое окно. Автомобиль на мгновение пришпилил ее к земле и раздробил. Машина боком налетела на дерево, той стороной, на которой находилось пассажирское кресло. Вся эта часть расплющилась, а голова Лиз от сильного удара вылезла наружу.

Потом все замерло, и она лежала в осколках стекла и смотрела в небо.

Глава 41

Сила тяжести

В кои-то веки Лиам был в курсе, что в тот день состоится вечеринка. В доме Джошуа Уиллиса. И поскольку тот слыл главным наркоманом в школе, можно было предположить, что она побьет все рекорды по шкале отвязности.

Про эту вечеринку он знал по той простой причине, что жил в квартале от дома Джошуа. Слухи доходили до Лиама медленно. Обычно про вечеринки он узнавал уже после того, как они состоялись. Но в тот вечер он находился довольно близко от места сборища и, лежа в тишине своей темной комнаты, слышал крики и смех.

Глядя на невидимый потолок, он пытался представить, что происходит на этих вечеринках. Пытался представить, каково это упиться до чертиков, так что потом хоть трава не расти.

В тот вечер, уже не в первый раз, он пожалел о том, что не участвует в веселье.

Обычно Лиам вполне довольствовался своим положением парии. Он не особо переживал из-за того, что во время обеда сидит за одним из столиков, стоящих по периметру столовой. Его не заботило, что о нем говорят. В сущности, в открытую его мало кто задевал, а многие обидчики даже не подозревали, что они его обижают, а некоторые и вовсе не хотели обижать. Он это понимал и давно перестал обращать внимание на оскорбительные выпады в свой адрес. Лиам знал, что он собой представляет.

Положение аутсайдера давало определенную свободу. На него никто не обращал внимания, а он мог за всеми наблюдать. После того как Лиз в девятом классе растоптала его репутацию, Лиам стал делать то, в чем раньше себе отказывал, – в угоду принятым условностям. Он открыто читал Торо[11], перестал тратить деньги на некомфортную одежду, снял со стен своей комнаты плакаты с моделями в бикини и завесил их текстами песен и афоризмами. Он смирился с тем, что он не такой, как все, и стал получать от этого удовольствие.

Но иногда – как сегодня вечером – ему хотелось большего.

Из-за шума он никак не мог уснуть. Примерно в два часа ночи кто-то вызвал полицию, вечеринку разогнали, и в наступившей тишине Лиам услышал, как кто-то давится рвотой.