Губин ON AIR: Внутренняя кухня радио и телевидения - Дмитрий Губин

Телевидение. В студии у меня стоит телевизор. В кризисных ситуациях притаскиваются еще два или три – столько, сколько поместится. И они настраиваются на разные каналы.

11 сентября 2001 года у меня была картинка CNN постоянно. И в какой-то момент, когда я рассказывал про «боинги», сколько они могут вместить пассажиров, какая у них взлетная скорость, вдруг… «Нет, этого не может быть!.. Я не верю своим глазам, но да, кажется, это произошло. Первая башня Всемирного торгового центра, в которую три часа назад врезался “боинг”, да, она падает. Верх башни рушится. Сейчас это передают все телеканалы мира. Поднимается черный столб дыма. И, кажется, небоскреб рушится до конца. Весь Манхэттен окутывает черным дымом. Кажется, никто не может уцелеть там. Напомним, что, по предварительным данным, в зданиях Всемирного торгового центра могло находиться до 2500 человек. Потому что рабочий день только начинался. В Нью-Йорке он начинается очень рано. В 7:30 утра. А в первый небоскреб самолет врезался в 8:44. Сейчас выясняют, сколько русских находилось в этот момент в этом здании. Работали ли там имеющие российскую регистрацию представительства. Простите, так хотелось сказать: “Боже мой”. Но я не знаю, что говорить. Одного из символов США и Нью-Йорка больше не существует. И не существует как минимум нескольких сотен человек, которые в эти секунды погибли в огне и клубах дыма. Я не знаю, как это назвать, простите меня. Но никто никогда не вел подобный репортаж…» И это действительно так было, я комментировал в радиоэфире картинку, которую давала CNN.

Повторяю, иметь телевизор в студии очень важно.

7. Как представлять информацию в эфире

Особенности работы с информацией агентств. Они сводятся к трем правилам.

Первое: поскольку в условиях ЧП информационные агентства, у которых времени на проверку нет, поневоле часто врут, мы всегда ссылаемся на них, то есть указываем на название агентства как на источник потенциального вранья, чтобы не выглядеть врунами сами. Второе: мы всегда выдаем «молнии», не откладывая их до ближайшего выпуска новостей. Выпуски новостей на этом фоне становятся чуть ли не аналитическими. И третье: мы прямо указываем, что полученные сведения могут быть неточными или неполными. «И вот по достаточно противоречивой информации, которую мы получаем к этому часу, мы можем сообщить приблизительно следующее. В захваченном здании находится как минимум 350 человек. По крайней мере, таковы первичные отчетные данные по продаже билетов. Однако не будем забывать, что часть билетов на мюзикл продавалась непосредственно в кассе, они еще не учтены, и часть билетов продавалась распространителями у метро “Крестьянская застава” и “Волгоградский проспект”. Повторяю, 350 человек – это минимальная цифра. Хотя мы не можем исключать, что кто-то из зрителей не пришел. Кроме того, численность труппы составляла еще около полусотни человек. По крайней мере, таково штатное расписание. И плюс в здании находился обслуживающий персонал. Напомню, что здание, в котором находится театральный центр на Дубровке, представляет собой многофункциональный комплекс».

Все предположительно, ориентировочно. Если бы я верил всему, что мне сообщали агентства (например, была информация, что, кроме одного террориста, при штурме на Дубровке никто не пострадал), хорошее лицо имел бы я сейчас!

Есть такой прием: я всегда прошу маркером выделять время, указанное на телеграмме. В какой-то момент говорю в эфире: «Сейчас попробую восстановить для вас хронологический порядок событий. В 18 часов 02 минуты РИА “Новости” первым в России сообщило…» Читаю новость. «Спустя 3 минуты и 26 секунд эту новость подтверждает собственный корреспондент Интерфакса в Нью-Йорке. Вот его короткая телеграмма с пометкой “Сверхсрочно”. Еще через 30 секунд стало известно о том, что… Примерно через 20 минут после первого сообщения о том, что самолет “Боинг-747” врезался в здание Всемирного торгового центра, пришла информация о том, что другой самолет…» и т. д.

У слушателя возникает ощущение причастности к драматическим событиям, все происходит «здесь и сейчас», с ним лично. Благодаря работе канала он вовлечен в ход исторических процессов.

Чтением телеграмм можно заниматься минут 15, не больше, потому что потом нужно менять ритм. И вот в этот момент к вам должны подогнать прямые включения. Без них ведущему жить невозможно.

Особенности работы с прямыми включениями. Поскольку вы перешли в режим прямого эфира, вы занялись производством новостей в студии. Здесь важно помнить следующее. Во-первых, ваши прямые включения должны быть достаточно разнообразны по жанрам. Во-вторых, важно убедить аудиторию в том, что слушать нужно сейчас именно вас. Что вы обладаете самой весомой, самой точной, самой свежей информацией. В-третьих, не увлекайтесь только корреспондентами. В случае чрезвычайных происшествий, как ни странно, обычные люди, очевидцы – самые лучшие рассказчики. То, чего я наслушался из Нью-Йорка, было просто фантастикой.

Вот мне дали имя парня в Нью-Йорке, ему только что дозвонились, я начал говорить с ним в эфире: «Здравствуйте, Андрей. Мне сказали, что вы находились в здании Всемирного торгового центра, когда туда врезался самолет». На что он мне ответил: «Здравствуйте, Дмитрий. Я не находился в тот момент в здании, иначе бы сейчас с вами не разговаривал. Но то, что я находился в квартале от него, такая же правда, как и то, что я говорю с вами, и меня еще до сих пор трясет». Дальше он начал рассказывать о своих русских друзьях, которые были во Всемирном центре. Человека реально трясло: он говорил, что пил кофе с приятелем, потом тот вернулся в торговый центр. «А я отправился купить себе кроссовки, что меня и спасло». Вот там все было в рассказе: эти кроссовки, все детали, все подробности, как происходило. Люди рассказывали, как какие-то бумаги летали по Манхэттену. «Вы знаете, это как после возвращения Гагарина из космоса: воздух над Манхэттеном весь в летящих бумагах».

Помимо очевидцев, свидетелей и корреспондентов, нужно обязательно подкатывать и крупный калибр собеседников. Потому что ваш слушатель жаждет какого-то крупного калибра.

Интервью со специалистами по телефону. Чем крупнее калибр, тем лучше. Понятно, что Сергей Шойгу, если вы его вообще вызвоните, не скажет ничего интересного. Потому что Сергей Кужугетович вообще говорить не умеет, он только делает злое лицо, такой типа настоящий мужик. А когда он говорит, то говорит всегда одно и то же: «Спасатели вылетают». Но появление Шойгу вызывает сильный эффект: «Крутая радиостанция! Они до него дозвонились». Невероятным образом одно включение этого человека придает вес эфиру. Это не ваша лабуда про то, что бабушка видела пожар в подзорную трубу и вот что именно ей в окуляре открылось, это говорят серьезные люди, которые уже вылетают. С точки зрения работы на авторитет вашей радиостанции чем крупнее калибр, тем лучше.

Во время событий 11 сентября со мной действительно был на прямом проводе один из израильских министров. Мне сказали новостники, что вопросы для разговора с ним подготовить не успевают, они мне только успели сказать его имя и что у него есть ровно три минуты перед началом заседания правительства. Я вывожу министра в эфир, говорю: «Здравствуйте, господин министр. Приняты ли сейчас какие-то повышенные меры безопасности в Израиле?» Он рассказывает, что они всегда у них повышенные. «Связано ли заседание правительства, на которое вы направляетесь, с событиями в Нью-Йорке?» Очень важно произносить в эфире такие фразы: «Я знаю, что вы сейчас направляетесь на заседание правительства». У слушателя складывается впечатление совершенно невероятное: ради него, простого слушателя, министр Израиля, который весь в думах о терроризме, задерживается у дверей, за которыми будет проходить заседание правительства. Мне важно именно это подчеркнуть! И мне, по большому счету, не важно, что скажут эти шишки, – они, как правило, ничего не скажут. Но мне важно придать вес своей программе.

Причем ни в коем случае среди специалистов в первое время не должно быть политиков и политологов, так сказать, «без должностей» – типа депутатов парламента или оппозиционеров. Это дико раздражает, когда появляется г-жа Х-да и говорит, что все события на Дубровке – признак слабости власти. Или появляется г-н Г-в, в котором-то и всей харизмы, что седые усы, он, наоборот, скажет, что власть крепка и «мы все держим под контролем». О господи, ну под каким контролем ты держишь что на Дубровке?!