Вернуть мужа. Стратегия и Тактика (СИ) - Володина Жанна

- Быстрова, ты сволочь редкая! - такой эмоциональности я добилась от Лерки впервые за семнадцать лет знакомства. - Сашка сказала, что ты на даче. Я приеду к вечеру. Никуда не уходи.

- Куда ж я тут уйду? - обиженно соплю я в трубку. - Чего ругаешься, как сапожник? Приезжай, конечно.

И началось: то тюлень позвонит, то олень. Все меня нашли, и все едут ко мне на дачу.

К шести часам вечера в доме бабы Лизы собралась группа возбужденных женщин самого разного возраста: Сашка, Лерка, Анна и Мила, Мышильда, прилетевшая из Испании. Они с тревогой заглядывали мне в глаза, щупали пульс, гладили по голове и плечам.

- Да что случилось?! - взмолилась я наконец. - Вам всем Максим сказал, что я заболела?

- Мне да, - отчеканила Сашка. - А это не так?

- И мне, - подтвердила Лерка.

- Я сама так подумала, когда до вас за шесть раз не дозвонилась, - объясняла Мила, испуганно глядя на меня и моргая длиннющими накладными ресницами, отбрасывающими тень на ее искусно накрашенное лицо.

- Внезапная отмена дня рождения очень удивила, если честно, - согласилась со всеми Анна, загорелая, в шикарном длинном белом платье и в огромной розовой шляпе.

- Сестренка! - Мышильда бросилась мне на шею, уронив меня на диван. - Ты же у нас недопоздравленная!

- Точно! - Сашка метнулась во двор к машине и вернулась в дом с большой коробкой, упакованной в белую бумагу в черный горошек. - Вот!

Сашка поставила коробку на пол возле моих ног. Вся компания уставилась на меня с умильно-радостными улыбками. Со стороны могло показаться, что толпа взрослых поздравляет маленького ребенка, рисуя на лицах приторно-сладкое выражение.

- Ну, давай, открывай, Варюшечка! - сюсюкая, торопит меня Мышильда, только подтверждая сложившееся впечатление.

Смотрю снизу вверх на их родные и дорогие мне лица, и сладко щемит в груди от осознания моего богатства. Мои друзья. Как же здорово, что они у меня есть!

Вы читали повесть Людмилы Петрушевской "Свой круг"? Когда-то она на несколько дней вышибла меня из жизни жестокой ее правдой. Никогда не сталкивавшаяся с подобным, я была парализована отчаянием и тоской. Как можно было так дотошно, даже цинично описать отношения друзей ближнего круга? Банальная история с жутким концом. Бабушка, которая и посоветовала мне прочесть эту книгу, даже забрала меня спать к себе в постель, потому что первую ночь я горько проплакала в подушку, ругая ее за то, что мне пришлось пережить во время чтения.

- Знаешь, Варя, - гладила мои кудри баба Лиза. - Только литература по-настоящему воспитывает душу, только она способна так влиять на нас. Твоя душа болеет, значит, автор - талант.

Теперь же я поняла, какой подарок сделала мне судьба. Кроме бабушки, в моей жизни были и есть они, мои друзья. В ней уже не было Максима и Вовки, но остались мои дорогие девчонки.

Шурша оберткой, вскрываю коробку. Замираю от восторга. Это большая фарфоровая композиция "Влюбленная пара".

- Немецкий фарфор. Начало двадцатого века, - хвастается Мышильда, опускаясь на колени возле коробки.

- Мы подумали, - садясь рядом со мной и обнимая меня за плечи, говорит Сашка, - что ты захочешь продолжать собирать коллекцию бабушки и Михаила Ароновича.

- Баба Лиза была бы счастлива, - охрипнув от волнения, каркаю я, глядя мокрыми глазами на своих подруг.

- Варенька, вы такой чудесный человек! - схватив меня за руку, порывисто говорит Мила. - Скажите, что подарок вам понравился! - подхватывает Анна.

- С днем рождения, подруга! - подмигивает мне Лерка.

- Спасибо! - искренне говорю я. - Правда, спасибо! Мне ведь даже в голову не пришло, что можно и нужно помогать Михаилу Ароновичу собирать коллекцию. Он так обрадуется!

- А как тебе наш выбор?! - снова хвастается Мышильда. - Так на вас с Максом похожи!

Прозвучало запрещенное слово. Тупо смотрю на даму и ее кавалера, сидящих на маленьком диванчике с цветной обивкой. Дама кокетливо склонила голову набок, а кавалер в полосатых панталонах и парике вот-вот возьмет возлюбленную за руку. Аристократические личики, изящные позы и какая-то тайна, связывающая этих двоих. Это ж какой талант надо иметь, чтобы из куска глины создать чувство!

- А давайте праздновать! - нарочито бодро говорю я, резко вставая с дивана.

Лерка подозрительно смотрит мне в глаза, но, как всегда, ничего не спрашивает. Сашка хлопает себя о лбу и еще раз бежит во двор к машине. Теперь она еле-еле тащит пакет с фруктами, из которого торчат горлышки трех бутылок шампанского.

Всё приходит в движение. Все начинают суетиться. На середину комнаты выезжает большой круглый стол, прилетает голубая скатерть, танцуют, звеня, бабушкины белоснежные чайные хрупкие чашки с нежными желтыми цветами. Мышильда достает из буфета "разнобой". Так бабушка называла бокалы, оставшиеся от неполных наборов. Эти бокалы долгие годы ссылались на дачу, как выжившие, но потерявшие право украшать собой праздничный стол в городских квартирах.

Сашка ловко открывает первую бутылку. Тосты, смех, пролитое на скатерть шампанское. Когда Сашка справляется с третьей бутылкой, и мы, весело подтрунивая друг над другом, поднимаем очередной тост за Варвару Дымову, лучшую на свете сестру, подругу и талантливого филолога, Мышильда тоненьким пьяненьким голоском вдруг говорит:

- Варька! Ты попросишь Макса нас развезти? Или такси вызывать?

Шампанское на голодный желудок. Недосып. Пятый день одиночества. Нелепый для меня вопрос Мышильды. Все это играет со мной злую шутку.

- Я могу попросить Максима не вас развезти, а нас с ним развести, - каламбурю я, нервно хихикая.

Все замолкают и смотрят на меня.

- Тебе пить нельзя, - констатирует Сашка, забирая у меня бокал. - Хватит прикалываться. Пора рассказать, что случилось.

- Ведь случилось? - мягко спрашивает Лерка.

- О! Что-то случилось? - любопытная Мышильда преданно смотрит на меня, ожидая интересного рассказа, как когда-то в детстве.

- Мы расстались с Максимом, - вдруг сказала я, хотя, когда все они приехали ко мне, хотела отложить объяснения на неопределенное время. Была мысль даже приврать. Во спасение. От расспросов и сочувствий. Но то, что случилось дальше, стало полной неожиданностью.

Мои разновозрастные гостьи начали смеяться. Радостно так, словно в ответ на хорошую и уместную шутку.

- Ты? С Максом? - пузырилась от смеха сестра. - Да вас пилой не распились, кувалдой не разбить, ОМОНом не разогнать.

- Кувалда и не понадобилась, Мышка бежала, хвостиком махнула. - И я тоже махнула, только не хвостиком, а рукой. Но не той рукой. А рукой с бокалом, облив себя шампанским.

Все снова засуетились. Сашка вытирала меня полотенцем. Мышильда требовала налить Варьке еще. Только Лерка странно посмотрела на меня и удивленно спросила:

- Это то, о чем я подумала?

- Да, - ответила я. - Это оно. Вернее она. У него есть женщина. Мы расстались.

Наступила тишина. Робкая. Хрупкая. Тонкая. В этой тишине было слышно, как где-то в поселке лает собака. Потом охнула Мышильда, с размаху села на стул Сашка, уронила на стол яблоко Мила.

- Не верю, - простаниславила Сашка.

- Не может быть! - в унисон сказали Мила и Анна.

- Ты пьяная? - пьяно спросила Мышильда.

- Нет. Макс нет, - сказала резко Лерка.

- Да! - выкрикнула я и посмотрела на бабушкин портрет. Вот и тебе сказала, баба Лиза. Тебе было труднее всех рассказать.

- Нет, - легонько, еле заметно, отрицательно покачала головой самая близкая мне на свете женщина на портрете. - Он не мог.

Я же говорила, что алкоголь мне противопоказан. Так и в дурку можно угодить. И чтобы не выпустить наружу слезы, не обмануть саму себя и не возвращаться в состояние предыдущих дней, я начала рассказывать. Все с самого начала, с пятницы, с дня моего рождения.

Меня выслушали молча, с напряженными недоверчивыми лицами.

- Можете меня пытать, - спокойно сказала Сашка. - Даже если он сам мне в лицо скажет - нет, не может быть.