Главнокомандующий - Николай Гуданец

С трудом Щёголев подавил вспышку ярости. Нельзя давать волю эмоциям, для ксенолога они – непозволительная роскошь.

– Что ж, глубокорождённый фалаха, у меня есть к вам несколько вопросов.

– Слушаю, – отозвался декапод.

Полчаса назад Щёголев беседовал с полковником Лихачёвым. На столе перед особистом лежала компьютерная распечатка – перехват гиперволновой передачи с борта летающей тарелки. Гиперволновый декодер на Псковской базе смонтировали и отладили на прошлой неделе. Пришельцы даже не подозревали об этом, их передачи шли в эфир открытым текстом.

Полковник придвинул листок Щёголеву через стол.

– Ознакомьтесь.

Текст шёл в две колонки: слева транскрипция, справа перевод. Щёголеву сразу бросились в глаза слова «возвращаюсь на базу», которые Лихачёв жирно пометил флуоресцентным маркером, а рядом на полях намалевал размашистый восклицательный знак.

– В том, что у них есть база, никто и не сомневался, – заговорил Лихачёв. – Их корабли имеют слишком малый ресурс хода для межзвёздных перелётов. До сих пор шли споры, где эта база находится, в космосе или на Земле. Теперь сомнения отпали.

Особист с торжествующим видом ткнул пальцем в распечатку.

– Их судно среднего размера мы вчера засекли над Тихим океаном, примерно в районе Галапагосских островов, на высоте около тридцати пяти километров. Оно шло на юго-запад со скоростью 4 Маха. Вскоре после перехвата передачи объект ушёл из зоны наблюдения локаторов. Но при этом снизился примерно до тридцати километров. Значит, их база тут, на Земле. Где-то в Южном полушарии.

– Логично, – кивнул Щёголев и поднял взгляд на полковника.

На груди у того красовался новенький орден – за проявленное мужество при обороне базы от нападения противника. Так значилось в наградном приказе, вывешенном на доске объявлений при дверях столовой. Ничего себе мужество, сидел в бункере перед микрофоном и распоряжался, глядя на мониторы. Теперь ходит в героях.

Щёголев потупился.

– Попробуйте выяснить у пленного декапода, где располагается база, – велел контрразведчик. – Ваш подопечный командовал судном, значит, непременно это знает.

– Ясно. Постараюсь.

– Это очень важно, – с нажимом произнёс Лихачёв. – Очень. Вы уж постарайтесь.

Орден на кителе особиста брызнул в глаза Щёголева отражённым солнечным лучиком. Сунув распечатку в папку, ксенолог попрощался и отправился в виварий.

В коридоре навстречу ему попалась шемаханская красавица Фатима. Ни слова, ни взгляда, как будто мимо пустого места прошла. Процокала каблучками к себе в лабораторию. Сука. Высокомерная холодная сука.

Декапод успокоился и подобрал щупальца под себя, заняв выжидательную позу.

– Нам известно, что у вас есть наземная база, – раздельно и веско сказал Щёголев. – Где именно она находится?

– Не буду это говорить, – буркнул пленник. Конечно, он знает, где база. И уж, само собой, говорить не хочет.

– Не советую вам упрямиться, глубокорождённый фалаха. Уж лучше скажите, где ваша база.

– Нет. Не буду.

– Предупреждаю, если вы отказываетесь говорить, вас ждут весьма неприятные ощущения. Подумайте хорошенько.

– Мой род по глубине рождения третий среди фалаха, – заявил декапод, снова вытянув щупальце в сторону Щёголева. – Третий!

– Ну, и что же?

– Требую почтения ко мне и моему роду.

– Допустим, я окажу вам подобающее почтение. Тогда вы скажете, где искать вашу базу?

– Нет. Но без почтения вообще никаких бесед. Почтения требую.

– Ладно, – процедил Щёголев. – Пеняй на себя. – Повернувшись к стоявшему рядом компьютеру, он дробно застучал по клавишам.

– Сейчас я тебе устрою курорт, – сквозь зубы пообещал он.

Так, влажность сделаем нулевую. Температура пускай будет пятьдесят по Цельсию. Нет, это слишком, как бы не загнулся, ставлю тридцать пять. Всё? Ах, да, ещё добавить лёгкий обдув, быстрее просохнет...

На экране вспыхнуло предупреждение в красной рамке: «Заданные условия неприемлемы для подопытного».

– Плевать, – проворчал Щёголев и кликнул на опцию «Продолжить».

Три видеокамеры и два микрофона фиксируют всё происходящее вплоть до мельчайших подробностей. Плевать.

Грубое нарушение служебных инструкций. А плевать мне на ваши инструкции. Выход за рамки профессиональной этики. Клал я на этику и её рамки. Увольнение с волчьим билетом, статья КЗОТа двести пятьдесят лохматая. Вот и хорошо. Ни одна сука не станет косоротиться.

Форсунки над головой декапода перестали распылять воду, в недрах трубопровода всхрапнула воздушная пробка.

Пускай подсохнет, земноводная сволочь. Гнида глубокорождённая.

– Так где находится ваша база?

– Почему без вода? – забеспокоился пленник. – Мне больно. Мне сухо. Надо вода.

– Будет вода. Когда я узнаю, где база, включу воду.

Декапод заелозил по губчатому полу, оплёл себя щупальцами.

Щёголев сидел, откинувшись на спинку кресла, наблюдая за датчиками температуры и влажности.

Вскоре пленник стал причитать заунывным каркающим голосом. Ксенолог с трудом понимал его беглую сдавленную речь и поэтому включил киберпереводчик. Басовитый компьютерный голос прилежно выговаривал: «сухая-сухота-сушёный-сухарь-сухо-рассушить-твою-икру...» Когда декапод заперхал и умолк, киберпереводчик прокомментировал бархатным женским контральто: «Перевод буквальный. В оригинале – идиоматические бранные выражения». Щёголев криво усмехнулся. Ну-ну, давай, ругайся. Брань на вороту не виснет.

Молчание затянулось, бурый комок на сухом полу камеры не подавал признаков жизни. Впрочем, программа компьютерного мониторинга свидетельствовала, что до критического состояния пленнику ещё далеко. Мозговые ритмы соответствуют режиму бодрствования, имеет место некоторое перевозбуждение. Декапод не потерял сознание, попросту притих. Дыхание учащённое, пульс восемьдесят. То есть, налицо сильный дискомфорт. Интересно, каковы у него запасы терпения.

– Как ваше самочувствие, глубокорождённый фалаха? – подавшись к микрофону, спросил Щёголев.

– Плохо. Сухо, – через киберпереводчика ответил декапод.

– Сожалею. Это потому, что вы отказались ответить на мой вопрос.

Пленник поднял голову, посмотрел на Щёголева и, покашливая, хрипло выдавил:

– Если я скажу, где база, больше сухо не будет?

– Как только вы скажете, я сразу включу вам воду, – пообещал ксенолог.

После секундной паузы декапод пробубнил:

– Необитаемый материк на Южном полюсе. Там, под землёй, глубоко. Вход под водой.

Похоже, инопланетянин не врёт. Судно, с которого отправили перехваченный текст, шло на юго-запад от Галапагосских островов. На этой линии и впрямь находится Антарктида.

– Где именно база? Материк большой.

– Могу показать на карте. Только не надо сухо.

– Хорошо. Включаю воду.

Щёголев повернулся вполоборота к компьютеру, стряхнул с экрана блещущую разноцветными звёздами заставку, кликнул на опцию «Вернуться к первоначальному режиму». Тут же из форсунок на потолке бокса заморосил мелкий дождик.

Декапод разметал щупальца по полу и издал нечто вроде блаженного кваканья.

Глава 12

Паттон мог уже сравнительно долго находиться в автономном режиме, без контроля со стороны Кхана. Сидя за компьютером, он бегло просматривал вечерние выпуски новостей, когда зазвонил мобильник.

– Прими мои соболезнования, Стив, – услышал он сочный баритон Боба Хьюза. – Это просто ужасно. И Кэт, и детишки... Представляю, как тебе сейчас figovo.

– Да, дела неважнецкие, старина, – пробурчал Паттон.

– Может быть, я заеду? Посидим, поболтаем...

– Нет, мне сейчас лучше побыть одному.

– Ladno. Если передумаешь, звони в любое время. Я примчусь.

Натужные замогильные нотки в голосе Боба быстро сошли на нет, и он заговорил своим обычным развязным тоном.

– О'кей, – Паттон чуть помолчал и добавил: – Спасибо, что позвонил, старина. Увидимся в другой раз.

– Непременно. Держись, дружище. Privet.

Паттон сунул мобильник в чехольчик на поясе. Кажется, этот болван вкрапливает в беседу корявые русские словечки безо всякого умысла, искренне считая их новомодным жаргоном. И даже не подозревает, насколько это претит патриоту Паттону.

Оставив компьютер включённым, он прилёг на диване. Беспросветное одиночество захлестнуло Паттона мутной чёрной волной. Вот уже полдня протекло с тех пор, как могучий и мудрый хозяин покинул его. Он чувствовал себя крохотным и беспомощным, собственный разум казался бесформенным никчёмным обрубком, в душе зудела разверстая пропасть. Неизбывная, незаживающая рана разъединения с личным божеством.

Однако чуть погодя Паттон ощутил, как в его мозгу шевельнулись щупальца хозяина. Соединившись со своим пси-клоном, Кхан неожиданно остро прочувствовал блаженное, яркое ощущение теплокровного тела и суматошную радость Паттона, который восторженно приветствовал своего повелителя.