Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор

– В Самаре, – рассказывал Юлаев, – власти нет. В смысле – единой власти. Куча бандитских группировок, каждая держит свой район или предприятие. На ТЭЦ одни, в порту другие. Их так и называют: «портовые», «тэцевские». Как ни странно, но при этом в городе в целом наблюдается какое-то подобие порядка. В основном, конечно, кто сильнее, тот и прав, но и общие проблемы решают. Например, свет в жилых районах горит. Отопление есть. Механизм нас особо не интересует, присоединять Самару мы не собираемся. По крайней мере, пока…

Все это было давно известно. За две недели, проведенные в Уфе, из несчастного Салавата вытащили всю информацию, какую только могли дать уфимцы. Естественно, по интересующим вопросам и кроме государственных тайн Башкортостана. Но тайны и не интересовали. По крайней мере, пока….

Урусов еще раз мысленно пробежался по планируемому маршруту. Итак. Самара, город победившей братвы. Не одного бандита, пришедшего к власти, а классической «братвы». Внешняя полупристойность, периодические переделы сфер влияния. И полная беззащитность обычных жителей. Потому и едем туда не одни. Чтобы никому из местных «смотрящих» не пришла в голову мысль поживиться за счет разведки. Конечно, два десятка бойцов ни одной «бригаде» не по зубам. Но сами «бригады» могут иметь другую точку зрения. И есть вариант, что рискнут попробовать на прочность.

Дальше самая главная проблема – через Волгу перебраться. По этому берегу идти – точно нарываться на неприятности типа петропавловских. До Балаково, если повезет, а то и до Саратова, может обойтись. Может и нет. Но вот дальше – не пронесет. Или пронесет, но в другом смысле. Гуляют по тем краям «хозяева степей». Даже не гуляют, живут они там. А где перебираться через Волгу-матушку – непонятно. Мостов и было не так много, чай, Волга не Речка-Вонючка какая. А уж что осталось… Тольяттинский сгинул вместе с ГЭС и самим городом. Балаковский взорвали сами балаковцы, перебираясь в Вольск, чтобы от казахов отмежеваться. Что с железнодорожным в районе Сызрани – одному богу известно, и то не точно. Да и не ясно, как по железнодорожному полотну машины тащить. И остается еще Саратовский.

Вот только с Саратовом непонятки полные. Город вроде как жив, хотя и не сказать, что цел. Но информации никакой. Странные там люди окопались. Никаких контактов с внешним миром не поддерживают и поддерживать не хотят. Попытки достучаться по рации, считай, провалились. Не считать же вменяемым ответом:

– Саратовская директория категорически против въезда кого-либо на ее земли с любыми целями.

И так раз двадцать подряд. В конечном итоге просто отключились. Хорошо, хоть не агрессивные: буркнули все же, что есть у них объездная дорога, по которой пропустят без стрельбы. Про мост ни гу-гу. Так что тоже может быть взорван. Закрытый анклав, с них станется. Да и не хочется тащиться триста верст под бдительным казахским присмотром. Уж больно у степняков взгляды жадные…

Единственным лучиком в царстве всей этой мостовой тьмы выступает то, что одна из самарских группировок активно обживает Жигулевские горы. Само по себе неудивительно, от гор там одно название, а район очень даже неплохой. Но он на другом берегу. А значит, должна быть налажена какая-то переправа. И есть смысл хозяев этих найти и с ними договориться. Хотя бы попытаться. Башкирские деньги в Самаре хождение имеют, а снабдили ими рейдовиков щедро. Видимо, очень уж хочется Тирану иметь сильного союзника. Хотя что уфимцам собственные деньги: увезут новосибирцы эти бумажки в неведомые края, считай и не печатали. Да и сумма внушительная только для двух десятков солдатиков. А в масштабах государства…

Въезд в Самару был свободным: заходи, кто хочет, бери, что хочешь. Если сил хватит. Думали недолго. Зашли, но брать ничего не стали, а сразу рванули в порт. Выяснять и разбираться.

Ситуация прояснилась на удивление легко. Саму Самарскую Луку «держали» так называемые «жигулевские», наименее агрессивная из местных бригад. Их и «братвой» можно было назвать с натяжкой, скорее отряды самообороны. Вот кому никакие войны были и даром не нужны. «Жигулевские» наладили образцовое сельское хозяйство, соответственно поставляли излишки в Самару. А транспорт через реку обеспечивали «портовые», коим перепадал за это немалый процент. Возили теми же паромами, что и до войны. Уровень воды в Волге после разрушения гидросистемы упал, но судоходной она быть не перестала.

С сибиряками «портовые» говорили спокойно и доброжелательно, уважительно поглядывая на «Форды», похоже, башкир здесь побаивались.

– Перевезем без базара, – говорил бритоголовый «качок» лет сорока пяти с толстенной золотой цепью на шее. – Только капусты отвалите по расценкам. Но с «жигулевскими» за проезд по Луке заранее перетрите, если без «терки» – на той стороне гнилой базар выйти может.

Ловить «гнилой базар» не хотелось, тем более что «разводящий» «жигулевских» должен был прийти вечером на том же пароме, на утренний рейс которого и могли рассчитывать сибиряки.

Еще не было и двенадцати, так что времени предстояло убить немало.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться!

Урусов даже немного офигел от столь строгого уставного обращения. Уж в особом усердствовании на эту тему Юринова обвинить было трудно. Обычно подойдет и как истинный гражданский протянет: «Андрей…» А тут…

– Обращайтесь, товарищ ефрейтор!

Уставного запала Боре хватило ненадолго. Замямлил хуже, чем одиннадцать лет назад, когда совсем службы не понимал и всего стеснялся:

– Андрей… Раз времени много… Можно мне в город съездить… Я же жил тут… И бабушка осталась… Я понимаю, что ни одного шанса… Но вдруг…

Отпускать бойца в город не хотелось. Но… не зверь же, а времени и вправду до хрена. Капитан лениво потянулся и заорал:

– Ванья, хорош бейцалы теребить! Заводи «Тигру»! Прошвырнемся по местам местной боевой славы. Чем черт не шутит, может, повезет кому…

Таджикистан, Фанские горы, Лагерь

Санька

Что у нас сегодня? Развод у нас сегодня! Всех собрать, построить и на работы отослать. Как это зачем? Потому что сами не разберутся. Им только дай волю, все в питомнике будут торчать. А кто навоз убирать пойдет? Санька? Оно мне надо? Правильно, не надо! Я девушка нежная и к навозу непривычная. Так что не чаще остальных! А потому – я командую, все подчиняются. Кому не нравится – в момент зубы пересчитаю. Гарантирую, штук трех-четырех хватать не будет! Кроме тех, которых раньше не хватало. Половина народа старше? И что, это мешает считать зубы? Лично мне – ни капельки.

Ладно, начнем с маленьких.

– Джамиля! Берешь шестилеток – и к бабе Ире. У них учет на складе. Заодно поупражняются в математике.

– Сань, туда бы постарше, грузить же!

– Справитесь! Не забудь до работы сбегать с ними до Пиалы, а к шести привести на рукопашку.

Джамиля хмурится. Не была еще старшей. Ни фига не повод, девять лет девчонке, пора уже… Тем более, на складе самая простая работа. И мама с бабушкой присмотрят.

– Беги, Джам, беги.

Ладно, следующий.

– Рахман! Вы что там вчера устроили с отарой?

– Да мы это… Все нормально…

– Что нормально? Что десять человек, бросив все дела, четыре часа искали овцу, которую вы проспали? Навоз сегодня ваш!

– Весь?

– Нет, только коровий! Собственный можете не убирать!

– Ну, Сань, ну нельзя же так… Его там много…

– Как раз двоим на день. Можете без разминки, в хлеву разомнетесь. А если тебя что-то не устраивает, побежишь тренировку со мной. И только попробуй отстать!

Ванька замолкает. Рахман и не пытался возражать. Знает, что бесполезно, я злобная и беспощадная! И раздолбаев на завтрак хаваю. Пачками! А не хрена овец по ущельям терять! За такие вещи надо к хлеву цепями приковывать, чтобы всю жизнь в навозе ковырялись. Так что, вообще-то, я добрая и ласковая. То есть белая и пушистая…

– Вы еще здесь?

– Уже нет.

– Поздно. Как закончите с навозом, вымоете Пушистика. И чтобы дядя Леша был доволен!

Вот теперь стонет и Рахман. Мыть бульдозер – работа не трудная. Но дядя Леша ею доволен не бывает в принципе, хоть каждый миллиметр зубными щетками до блеска отдрай!

Теперь приятное…

– Старшие сегодня усиливают патрули.

Ишь, обрадовались! Конечно, на патрулирование нас не берут. Но сегодня старшие затеяли какое-то большое дело и забирают на него даже «ребенков» недавних выпусков. А нас пускают с оставшимися. Красотища! Я тоже, между прочим, не отказалась бы. Но сказали, с четырнадцати… Ничего, счастливчики, я вам подпорчу праздник.

– Заодно поправите коши. Асад, вы с Петькой идете с Акрамом через Мутные, к вам это в первую очередь относится, там уже камни из стен вываливаются.

Дружный вздох. Молча встают, молча уходят. Нравится не нравится, хочется не хочется… виноваты не виноваты… Есть такое слово: «надо». Кто ж, как не старшие… И ничего страшного, зато в патруле!