После заката - Стивен Кинг

Труди умерла четыре года назад от особо жестокого рака крови, и Зифкиц был с нею в палате, когда это произошло. Он помнил, каким глубоким был ее последний вздох, как высоко поднялась измученная, истощенная грудь. Как будто Труди знала, что следующего не будет. Он помнил, как она выдохнула, помнил самый звук: ша-а-а-а-а! И как потом ее грудь больше не поднималась. Последние четыре года он примерно так и жил — в неподвижном воздухе. И только теперь ветер задул снова, наполняя его парус.

Однако было и что-то другое, даже более важное: рабочие, которых доктор Брейди вызвал к жизни, а сам Зифкиц наделил именами. Берковиц, Уэлан, Карлос и Фредди. Доктор Брейди о них не думал. Для Брейди метаболическая команда была всего лишь метафорой, способом заставить Зифкица всерьез отнестись к тому, что происходит в его организме. Так мать говорит малышу, что «маленькие человечки» лечат его разбитую коленку.

Зифкиц же зациклился…

Нет, не на себе, думал он, доставая ключ, чтобы отпереть парадное. Я просто думаю об этих ребятах, разгребающих мусор без отдыха и срока. И о дороге. Почему они должны столько работать, чтобы она оставалась проезжей? Куда она ведет?

Зифкиц решил, что она ведет в Херкимер, городишко на канадской границе. Он нашел в атласе тоненькую голубую линию, которая тянулась туда через всю северную часть штата Нью-Йорк, от Покипси, городка, расположенного к югу от Олбани. Две, может быть, три сотни миль. Зифкиц развернул более подробную карту штата и нашел квадрат, где эта дорога начиналась рядом с его торопливой… торопливой… как бы ее назвать? Слово «фреска» не годилось, и Зифкиц остановился на «проекции».

В тот день, забравшись на тренажер, Зикфиц вообразил, что за спиной у него не старый телевизор из квартиры 2-G, чемоданы из 3-F или замотанный велосипед из 4-А, а Покипси. Впереди вился проселок — голубая ниточка для Рэнда-Макнелли, но Старая Райнбекская дорога на более крупномасштабной карте. Зифкиц обнулил одометр, уперся взглядом в землю, начинавшуюся там, где сходились стена и бетонный пол, и подумал: на самом деле это дорога к здоровью. Хорошая идея. Если держать ее в голове, туда не полезут мысли, что, быть может, у тебя после смерти Труди слегка поехала крыша.

Однако сердце стучало чуть быстрее (как будто он уже начал крутить педали), и Зифкиц чувствовал себя так, как, по его представлению, должен чувствовать себя человек в начале долгого путешествия, обещающего новые знакомства и даже новые приключения. Над рудиментарной панелью управления имелась подставка для банок, и Зифкиц поставил в нее «Ред-Булл» — энергетический напиток, если верить производителям. Кроме спортивных шортов он надел старую оксфордскую рубашку, потому что в ней был карман, и положил туда два овсяных печенья. Считается, что изюм и овсяные хлопья способствуют выведению холестерина.

И кстати, ребята из «Липидной компании» ушли сегодня пораньше. Да, они по-прежнему вкалывают на картине наверху — дурацкой, непродажной, так на него не похожей, — но здесь они залезли к Фредди в «додж» и укатили назад в… в…

— В Покипси, — сказал он. — Слушают по радиоприемнику рок и пьют пиво из бумажных пакетов. Сегодня они… Что вы сегодня делали, ребята?

Прорыли пару канав, шепнул голос. Паводок чуть не размыл дорогу у Прайсвилла. Закончили сегодня рано.

Вот и отлично. Не придется слезать с велика и обходить промоины.

Ричард Зифкиц устремил взгляд в стену и начал крутить педали.

III

На дороге в Херкимер

Стояла осень 2002-го, с того дня как упали башни-близнецы, прошел год, и жизнь Нью-Йорка возвращалась к слегка сумасшедшей версии нормальности… только для Нью-Йорка легкое сумасшествие и есть норма.

Ричард Зифкиц никогда не чувствовал себя таким счастливым и здоровым. Его жизнь превратилась в четырехчастную гармонию. По утрам он работал над заказами, которые его кормили. Их в последнее время стало больше обычного. Газеты говорили, что экономика в упадке, но для Ричарда Зифкица, свободного коммерческого художника, экономика была превосходная.

Он по-прежнему ел у Дугана в соседнем квартале, но теперь обычно брал салат вместо жирного двойного чизбургера, а после ленча работал над новой картиной для себя: сперва над более подробной версией изображения на подвальной стене. Холст с Берковицем и командой стоял в сторонке, прикрытый старой простыней. Он остался в прошлом. Теперь Зифкиц хотел более детально написать дорогу в Херкимер после того, как ушли рабочие. А чего бы им не уйти? Разве он не поддерживает ее сам? Поддерживает, да еще как. В конце окгября он снова посетил Брейди и сдал кровь на холестерин. На сей раз число было не красным, а черным: 179.[20] Брейди поглядел на Зифкица с большим уважением. Даже с завистью.

— Лучше, чем у меня, — сказал он. — Вижу, вы прислушались к моим словам.

Зифкиц кивнул.

— И живот ваш почти втянулся. Спортом занимаетесь?

— Стараюсь, — отвечал Зифкиц, но в подробности входить не стал.

К тому времени его занятия на велотренажере приобрели довольно странный характер. Во всяком случае, многие бы сочли их странными.

— Что ж, — сказал Брейди. — Мой вам совет: есть чем похвастать — хвастайтесь!

Зикфиц улыбнулся, но совету не внял.

Вечерами, составлявшими третью часть Обычного Дня Зифкица, он смотрел телевизор или читал, обычно прихлебывая томатный сок или «V8» вместо пива и чувствуя приятную усталость. Ложился он теперь на час раньше, и дополнительный сон явно шел ему на пользу.

Главной частью дня была третья, с четырех до шести. В эти два часа он ехал по голубой ниточке из Покипси в Херкимер. На подробных картах названия менялись: Старая Райнбекская дорога стала Каскадной, затем Лесной, а на каком-то отрезке к северу от Пеннистона даже Мусорной. Зифкиц помнил, как вначале каждые пятнадцать минут на велотренажере казались вечностью. Теперь ему иногда требовалось усилие, чтобы остановиться через два часа. Он стал ставить будильник на шесть. Агрессивный трезвон был как раз достаточно силен, чтобы…

…чтобы его разбудить.

Зифкиц с трудом верил, что засыпает в подвальном тупичке, крутя педали с постоянной скоростью пятнадцать миль в час, но не хотел принимать другое объяснение: что слегка чокнулся на дороге в Херкимер. Или в манхэттенском подвале, если вам так больше нравится. Что у него галлюцинации.

Как-то вечером, щелкая пультом, он наткнулся на передачу про гипноз. Гость в студии, гипнотизер, представившийся Джо Сатурном, говорил, что все постоянно занимаются самогипнозом. С его помощью мы входим в рабочее настроение по утрам, переживаем происходящее в книге или в кино, засыпаем. Последний пример особенно нравился Джо Сатурну: тот долго говорил о ритуалах, к которым прибегают «успешные засыпальщики»; кто-то проверяет запоры на окнах и дверях, кто-то выпивает стакан воды, кто-то читает короткую молитву или погружается в медитацию. Сатурн сравнивал эти приемы с пассами и «заклинаниями» гипнотизера: счетом от десяти до нуля или словами про то, что ваши глаза закрываются. Зифкиц с благодарностью уцепился за рассказ Сатурна и тут же решил, что проводит свои два часа на велотренажере в состоянии легкого или среднего гипноза.

Поскольку к третьей неделе перед стенной проекцией он проводил эти часы уже не в подвале. Он проводил их на дороге в Херкимер.

Зифкиц весело мчал по грунтовой дороге через пахнущий хвоей лес, слышал крики ворон и хруст палых листьев под колесом. Велотренажер превратился в трехскоростной «Релей», на котором двенадцатилетний Ричард гонял по пригороду Манчестера в Нью-Гемпшире. Далеко не единственный его велосипед (Зифкиц сменил их штуки три, пока в семнадцать не получил права), но безусловно лучший. Пластиковая подставка стала самодельным (не слишком аккуратным, зато удобным) металлическим кольцом на корзине перед рулем, и вместо «Ред-Булла» в нем стояла банка «Липтон-Айс-Ти». Без сахара.

На дороге в Херкимер всегда был конец октября и всегда примерно час до заката. Хотя Зифкиц ехал два часа (что всякий раз подтверждали будильник и одометр велотренажера), солнце никогда не меняло положения; оно всегда отбрасывало на грунтовую дорогу такие же длинные тени и проглядывало из-за деревьев под одним и тем же углом, пока Зифкиц катил вперед, а встречный поток воздуха отдувал волосы с его лба.

Иногда, если его дорога пересекала другие, на деревьях попадались указатели. «Каскейд-роуд», стояло на одном. «Херкимер, 120» на другой. Вторая табличка была со старыми дырками от пуль. Указатели всегда соответствовали тому, что утверждала подробная карта, прибитая к подвальной стене. Зифкиц уже решил, что, доехав до Херкимера, рванет в Канаду, даже не остановившись купить сувениры. В Херкимере дорога кончалась, но он купил книгу под названием «Дорожные карты Восточной Канады». Можно просто нарисовать свою дорогу тонким синим карандашом, сделав ее поизвивистей. Извивы добавляют миль.