Пятьсот миллионов бегумы. Найдёныш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн

По-видимому, где-нибудь поблизости находился сток, и речка, вливаясь в него, уходила в один из больших подземных каналов, орошающих долину за пределами Штальштадта.

Марсель подумал, что эта речка может быть для него выходом. Разумеется, это не были широко раскрытые ворота, но все же это была лазейка, через которую можно было ускользнуть.

«А что, если канал отгорожен железной решёткой?» — благоразумно шепнул ему робкий голос осторожности.

«Кто не рискует, тот не выигрывает, — возразил другой, насмешливый голос — голос, который диктует нам самые отчаянные решения. — Ведь не для притирки пробок изобретён напильник. У тебя в лаборатории их целая коллекция».

Итак, Марсель принял решение. Идея была блестящая, смелая идея, быть может, она и неосуществима, но он все же попытается привести её в исполнение, если только смерть не настигнет его раньше.

Он не спеша вернулся к кустарнику с красными цветами, нагнулся к нему и под внимательными взорами своих стражей сорвал несколько листочков.

Затем, вернувшись к себе в комнату, он опять-таки на виду у своих тюремщиков высушил листья над огнём, растёр их между пальцами и смешал с табаком.

Прошло шесть дней, а Марсель, к крайнему своему удивлению, просыпался каждое утро живым и невредимым. Могло ли это означать, что герр Шульце, которого он больше не видел с того памятного дня, отказался от своего намерения разделаться с ним? Нет, вряд ли можно было ожидать этого от герра Шульце, а ещё того меньше, чтобы он отказался от своего проекта уничтожить Франсевилль.

Но пока что, пользуясь этой неожиданной отсрочкой, Марсель каждый день проделывал тот же фокус с табаком. Разумеется, он не курил белладонну и постоянно носил при себе два пакетика с табаком: один для своего личного пользования, а другой — для своих манипуляций, которые, по его расчётам, должны были возбудить любопытство таких завзятых курильщиков, как Арминий и Сигимер, и заставить их последовать его примеру.

Расчёт его оказался верным, и ожидаемый результат наступил, так сказать, механически. Утром на шестой день — это был канун рокового 13 сентября — Марсель бродил по парку и, украдкой поглядывая на своих стражей, увидел, как они остановились около куста с красными цветами, чтобы нарвать листьев.

Час спустя он уже имел удовольствие наблюдать, как они сушили их над огнём, потом растёрли своими грубыми ладонями и смешали с табаком. По их лицам видно было, что они уже предвкушают наслаждение покурить эту замечательную смесь.

Похоже, что первый шаг на пути к бегству оказался удачным. Если аргусы будут усыплены, Марсель на некоторое время освободится от надзора. Но это было ещё далеко не все. Надо было найти способ проникнуть через сток в канал и проплыть по этому каналу, хотя бы он тянулся на несколько километров. Марселю казалось, что он нашёл такой способ. Правда, шансы на спасение были невелики, но так или иначе жизнь его висела на волоске, и он решил рискнуть.

Настал вечер, подали ужин, а после ужина неразлучное трио, перед тем как отойти ко сну, отправилось в парк.

Марсель, не теряя времени, спокойно направился в глубину парка, к стоящему в уединении флигелю, где находилась мастерская моделей; здесь он уселся на садовую скамью, достал трубку, не спеша набил её и закурил.

Арминий и Сигимер тотчас же расположились на соседней скамье. Трубки у них были уже наготове; они с явным наслаждением затянулись и стали пускать густые клубы дыма.

Действие наркотика не заставило себя ждать. Не прошло и пяти минут, как оба неуклюжих тевтонца начали зевать и потягиваться, покачиваясь из стороны в сторону, как сонные медведи. В ушах у них стоял звон, глаза заволокло, лица из красных сделались багровыми, руки бессильно упали, головы запрокинулись на спинку скамьи, и трубки покатились на землю.

Вскоре к щебетанию птиц, никогда не покидавших штальштадтского парка, с его вечным летом, присоединилось зычное храпение крепко уснувших великанов.

Марсель только этого и ждал. И можно понять, с каким нетерпением! Ведь завтра в одиннадцать часов сорок пять минут Франсевилль, обречённый герром Шульце на гибель, будет стёрт с лица земли.

Не теряя ни минуты, он бросился в мастерскую моделей. Здесь в просторном зале был собран целый музей. Длинными рядами стояли модели гидравлических, паровых, врубовых машин, локомобилей, насосов, турбин, пароходных двигателей, судовых корпусов. Это были деревянные модели всех видов продукции завода Шульце, с первого дня его основания и по настоящее время. Большое место среди них занимали модели всевозможных пушек, торпед и снарядов. Тут было на несколько миллионов подлинных шедевров.

Ночь была тёмная, и молодой эльзасец благодарил судьбу, ибо темнота способствовала осуществлению задуманного им отчаянного плана. Прежде чем бежать, Марсель решил уничтожить музей моделей. Ах, если бы он мог также уничтожить и неприступную «Башню быка» с её проклятым казематом и чудовищной пушкой! Но об этом нечего было и думать.

Прежде всего Марсель сунул в карман маленькую стальную пилу, которая висела на стене среди других инструментов. Затем, чиркнув спичкой, он поднёс её к груде чертежей и мелких моделей из лёгкого соснового дерева, сложенных в углу мастерской. Вспыхнуло пламя, и Марсель быстро выбежал обратно в сад.

Спустя несколько минут огненные языки уже вырывались из окон мастерской, разрывая ночную темь. Загудел набат; электрический сигнал понёсся по проводам, и со всего города съехались пожарные с паровыми насосами. Не замедлил появиться и сам герр Шульце, его присутствие сразу удвоило рвение его подчинённых.

Через несколько минут пустили в ход паровые котлы, и мощные насосы заработали со страшной скоростью, извергая потоки воды на горящие стены и крыши модельной мастерской. Но огонь оказался на этот раз сильнее воды; она не тушила его, а мгновенно испарялась, и скоро все здание запылало, как громадный костёр. В какие-нибудь четверть часа пламя достигло такой силы, что люди принуждены были отказаться от дальнейшей борьбы. Зрелище было страшное, но в то же время величественное.

Марсель, спрятавшись в кусты, не спускал глаз со своего патрона, который понукал людей, словно посылая их на приступ укреплённого города. Но никто не решался лезть в огонь. Мастерская моделей стояла особняком, в глубине парка, и для всех было очевидно, что она сгорит дотла.

Убедившись наконец, что здание спасти нельзя, Шульце закричал громовым голосом:

— Десять тысяч долларов тому, кто спасёт модель номер три тысячи сто семьдесят пять, под стеклянным колпаком посреди зала!