ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ - Юрий Караш

С другой стороны, общественность в Соединенных Штатах, а также члены конгресса, как от партии республиканцев, так и демократов, начинали все сильнее критиковать Кеннеди за его пассивность перед лицом космических успехов Советского Союза. Успехи эти воспринимались, как явный вызов, брошенный американскому мировому лидерству и безопасности. Тон выступления некоторых конгрессменов в ходе их встречи с Уэббом и другими представителями НАСА на специальной сессии комитета по космосу говорит сам за себя:

«Фултон, штат Пенсильвания:

– Я считаю, что мы находимся в состоянии гонки, и я много раз говорил Вам, господин Уэбб: „Скажите, сколько вам нужно денег, и мы прямо здесь, в этом комитете выделим Вам требуемую сумму…" Я устал от того, что мы все время вторые после Советского Союза. Я хочу быть первым. Я считаю, что это хорошее, мирное соревнование. Я не вижу в нем ничего плохого… Понимаете ли вы, господа, что вы несете ответственность за то, как капиталистическая система выглядит в глазах остального мира с точки зрения ее эффективности и научного прогресса? Понимаете ли вы, господа, что это может оказать влияние на переговоры с Советским Союзом, в частности, по Лаосу?

Конгрессмен Анфусо был еще более прямолинеен:

– Я хочу, чтобы страна провела мобилизацию, как в военное время, потому что мы находимся в состоянии войны. Я хочу, чтобы наши рабочие графики были бы урезаны вдвое. Я хочу, чтобы работа, которую НАСА собирается сделать за 10 лет, была бы сделана за 5. Я хочу, чтобы НАСА наконец-то хоть в чем-нибудь стало первым, как, например, посадка на Луну, что, как я знаю, может быть осуществлено…

Военные параллели Анфусо поддержал и его коллега Кинг:

– Я согласен с тем, что нам нужна собственная программа. Но, кроме того, я очень остро ощущаю, что мы вовлечены в самое настоящее соревнование с русскими. Не вижу, как мы можем его избежать. Линии фронта, я надеюсь — мирные линии фронта, уже проведены. Здесь нет никакого сомнения. Надеюсь, это будет дружественное соревнование, которое таким и останется. Но оно самое настоящее. Как до этого отметил господин Фултон, а также остальные, наш имидж в глазах нашей нации совершенно очевидно зависит от того, как мы выйдем из этого соревнования»[183].

Фиаско в заливе Свиней[184] на Кубе в апреле 1961 г. вынудило Кеннеди обратить особое внимание на свой имидж внутри страны.

Ехидные поздравления с успехом американской технологии, которые направил Хрущев главе Белого дома после майского полета Алана Шепарда, возможно, стали последней каплей, переполнившей чашу терпения президента. Кеннеди стал пересматривать стратегические ориентиры космической политики США[185].

Решение о пилотируемом полете на Луну

Теперь их стало два. Первый и самый главный — восстановить подорванные престиж и самоуважение Америки. Подобная задача могла быть решена только успешным осуществлением какого-либо проекта, который затмил бы советские космические достижения. Причем Кеннеди был готов рассмотреть возможность и «несимметричного» ответа на заатмосферные триумфы СССР. Еще до того, как было принято решение о программе «Аполлон», президент сказал Визнеру: «Если у Вас есть захватывающий воображение проект, осуществить который можно на Земле и от которого было бы больше пользы, скажем, опреснение океана, или что-нибудь такое же драматичное и убеждающее, как освоение космоса, то мы должны сделать это»[186].

Но, судя по всему, ничего более «драматичного и убеждающего», чем проникновение во внеземное пространство, советник Кеннеди не нашел, а потому 14 апреля, через два дня после полета Гагарина (но еще за три недели до первого полета американца в космос), в «кабинетной комнате» Белого дома прошло совещание. Его свидетелем стал Хью Сайди, корреспондент крупнейшей американской печатной корпорации «Тайм-Лайф». В этот день Хайди должен был взять интервью у президента, но тот, вместо того чтобы сделать это с глазу на глаз, пригласил его с собой в «кабинетную комнату», видимо, желая придать как можно большую огласку теме, которая там обсуждалась. А она того стоила. Еше до появления в комнате главы Белого дома там уже находились его советники — Теодор Соренсон и Визнер, «насовцы» Уэбб и Драйден, а также руководитель бюджетного отдела[187] в администрации президента Дэвид Белл, активно обсуждавшие «следующие шаги в космической гонке».

Кеннеди присоединился к дискуссии. Вот как описывает Хайди один из ее эпизодов:

«- Поставим вопрос так, — с нетерпением произнес Кеннеди, — есть ли область, где мы их сможем догнать? Сможем ли мы облететь Луну до них? Сможем ли мы раньше их высадить человека на Луну? Как обстоят дела с «Новой» и «Ровером»?[188] Когда будет готов «Сатурн»? Можем ли мы сделать рывок?

Возможным решением проблемы, пояснил Драйден, стала бы организация ускоренной программы по типу Манхэттенского проекта (создание атомной бомбы. — Ю. К.). Однако подобная мера может обойтись в $40 миллиардов, и даже в этом случае шансы победить Советский Союз оценивались, как пятьдесят на пятьдесят.

Слово взял Джеймс Уэбб.

– Мы делаем все возможное, господин президент. И благодаря вашему руководству, мы продвигаемся вперед быстро, как никогда… Но вот цена, — он запнулся, как бы взвешивая свои слова, — вот о чем я не перестаю думать.

Он повернулся к ответственному за бюджет Беллу с вопросом в глазах.

– Цена космических исследований взлетела в геометрической прогрессии, — пояснил Белл…

– Сейчас не время для ошибок, — предостерег Визнер.

Кеннеди повернулся к людям, полукругом обступившим его, и на мгновение задумался. Затем заявил:

– Когда у нас будет больше информации, я смогу решить — стоящая эта затея или нет. Если бы кто-нибудь мог сказать мне, как догнать…

Кеннеди вновь ненадолго замолчал, глядя в лица присутствовавших в комнате. После этого тихо проговорил:

– Сейчас нет ничего более важного»[189].

Возможно, по следам совещания в Белом доме Кеннеди отправил 20 апреля меморандум вице-президенту Линдону Джонсону. В этом документе, в частности, говорилось:

«В соответствии с нашим разговором, мне хотелось, чтобы Вы, как председатель совета по космосу[190] (орган внутри администрации президента. — Ю. К.) возглавили работу по общей оценке нашей ситуации в области освоения космического пространства.

Несмотря на то, что Совет был создан еще при Эйзенхаyэре, тот фактически не прибегал к его услугам. Кеннеди придал данному органу «второе дыхание», одновременно изменив закон, согласно которому Совет мог возглавлять толь ко президент. По новой версии закона, Совет по космосу мог возглавить вице-президент, что и случилось в 1961 г. когда его председателем стал Джонсон.

Национальный совет по аэронавтике и космосу существовал вплоть до 1973 г., после чего его деятельность была временно прекращена. Он был воссоздан в 1989 г. уже под сокращённым названием — Национальный совет по космосу (National Space Council). В 1993 г. данный Совет был вновь распущен, а его функции взял на себя Национальный совет по науке и технике при президенте (National Science and Technology Council).

1. Есть ли у нас шанс опередить Советский Союз посредством запуска в космос лаборатории, или же полета вокруг Луны, или же ракеты, которая сядет на Луну, или же ракеты с человеком на борту, которая доберется до Луны и обратно? Есть ли какая-либо другая космическая программа, которая обещала бы нам впечатляющую победу?

2. Каких это потребует дополнительных затрат?

3. Работаем ли мы 24 часа в сутки по уже имеющимся программам? Если нет, то почему? Если нет, то не посоветуете ли Вы мне, как можно ускорить эту работу?

4. При строительстве крупных ракет-носителей должны ли мы сделать основной акцент на ядерном, химическом или жидком топливе или же на сочетании всех трех типов топлива?

5. Работаем ли мы с максимальными усилиями? Добиваемся ли мы необходимых результатов?

Я попросил Джима Уэбба, доктора Визнера, секретаря МакНамару (Роберт МакНамара — министр обороны в правительстве Кеннеди. — Ю. К.) и прочих ответственных служащих оказать Вам полное содействие. Я был бы признателен, если бы Вы мне как можно скорее предоставили доклад» (по этому меморандуму. — Ю. К.)[191].

К моменту встречи в Белом доме и появлению меморандума Джонсона, лунный пилотируемый проект уже обсуждался в НАСА. Информация, поступившая к Уэббу из разных источников, в том числе секретных, еще больше убедила администратора НАСА: именно посадка на Луну — «основной проект, в отношении которого мы сможем убедить президента, что сможем его осуществить, и осуществить раньше русских, или по крайней мере у нас имеется достаточно шансов сделать это»[192].