Великие арабские завоевания - Хью Кеннеди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Битва на мосту была самым тяжелым поражением мусульман за первые годы завоеваний. Она могла стать окончанием кампании против Ирака, который в этом случае остался бы христианской страной с говорящим на арамейском населением под властью персов. Этого не случилось по двум причинам: из-за раздоров в рядах персов и благодаря решимости нового халифа Умара отомстить за поражение.
Сразу после поражения уцелевшие арабские воины, уведенные Мутанной, который, кажется, был тяжело ранен в бою и вскоре умер, вернулись к привычному для них занятию: к набегам на приграничные поселения, в которых гарнизоны персов были слишком слабыми, чтобы дать им отпор. Первым действием Умара была отправка подкрепления. Однако он столкнулся с проблемой нехватки людей. Племена Хиджаза, образовывавшие ядро первого мусульманского войска, теперь почти все сражались в Сирии, а поражение еще и проредило их ряды. Однако Умар не желал полагаться на людей из племен, которые всего год-другой назад восставали против мусульман, будучи «ридда». Он обратился к тем племенам, которые во время только что окончившейся войны более или менее сохраняли нейтралитет. На юг от Хиджаза, ближе к границам Йемена, лежит гористая область Сарат. Именно в селениях и лагерях кочевников этой местности вербовали большую часть новобранцев. Их вождя, роль которого историки основательно преувеличили, звали Джарир ибн Абдуллах аль-Баджали. Джарир был достойным доверия мусульманином: он принял ислам за несколько лет до смерти Мухаммада и, соответственно, имел почетный статус спутника Пророка. С другой стороны, он был племенным вождем, гордившимся своим древним родом и высоким общественным положением. Он не считал, что переход в ислам может подорвать его власть и репутацию высокопоставленной персоны.
С самого начала его отношения с Мутанной были натянутыми. Между ними возникло соперничество, отраженное в исторических источниках, где сторонники каждого из них старались преувеличить деяния своего героя. А на горизонте уже маячила новая угроза: пока мусульманские отряды тратили силы в пустых набегах, новый молодой персидский шах Йездгерд III собрал достаточно сил, чтобы упрочить свою власть, и послал войска, которые должны были раз и навсегда покончить с назойливыми бедуинами. Армянин Себеос, автор, ближайший по времени к описываемым событиям (Себеос писал в 650-х годах, чуть больше десяти лет спустя), говорит, что персидское войско насчитывало 80 000 человек, а он мог располагать точной информацией, поскольку к имперскому войску присоединилось не-сколько армянских князей, которые привели с собой от 1000 до 3000 человек.
В ответ Умар начал сбор нового войска. Чтобы разрешить споры о власти в войсках, он назначил командующим человека, безусловно относившегося к первой мусульманской элите. Саад ибн Аби Ваккас происходил из мекканских курайшитов, очень рано перешел на сторону Мухаммада и был одним из немногочисленного отряда ветеранов, сражавшихся рядом с Пророком в его первой победоносной битве при Бадре в 624 году. В мусульманских преданиях у него сложилась репутация «горячей головы». Когда враги Мухаммада в Мекке наносили ему словесные оскорбления перед хиджрой, Саад до крови избил одного из них верблюжьей челюстью. Под конец жизни он гордился славой человека, первым выпустившим стрелу в защиту ислама. Ни Мутанна, ни недавно прибывший Джарир не могли оспорить его верховенства. А вот войско, которое он привел с собой, не производило особого впечатления. При выступлении из Медины осенью 637 года оно насчитывало, может быть, 4000 бойцов, набранных в основном в Хиджазе, в Йемене и в других частях Южной Аравии. В него входили люди из десяти или более различных племенных групп. Кроме того, Умар вызвал к нему часть контингента из Сирии, не так давно оставившего Ирак с Халидом ибн аль-Валидом. Ко времени столкновения мусульманских и персидских армий у Саада могло быть от 6000 до 12 000 человек— значительно меньше, чем у персов. Как замечает один из заслуживающих доверия современников, «при всем своем значении битва при Кадисии была, видимо, стычкой между довольно небольшими армиями»[35].
Маленький городок Кадисия лежит среди пальмовых рощ на самом краю населенных земель Ирака. В последующие годы в нем собирались паломники, готовящиеся пуститься в долгий путь через пустыню к святым городам Мекке и Медине. Город послужил и естественным сборным пунктом для армии Саада. Здесь предстояло решиться судьбе Ирака.
История битвы при Кадисии послужила основой великой легенды. Воспоминания о победе маленькой, собранной наспех и слабо вооруженной армии арабов над мощью персидской империи веками вдохновляли мусульман и арабов. В Багдаде Саддама Хуссейна квартал на берегу Tигpa, где располагались почти все министерства, назывался Кадисия. Когда в 1986 году Саддам Хуссейн выпустил облигации, чтобы собрать средства на войну с Ираном, они назывались облигациями Кадисии. Иракские средства массовой информации часто и не столь удачно называли «Кадисией Саддама» вторую Войну в Заливе 2003 года. Все это были сознательные попытки воззвать к народной памяти о временах, когда арабские армии торжествовали над могущественными врагами.
Несмотря на огромное значение этой битвы и ее легендарную славу, мы на удивление мало знаем о действительном ходе сражения, а многие подробности производят впечатление общих мест. Даже год сражения определен неточно. Арабские источники, по обыкновению, противоречивы в отношении дат. Они называют годы от 635-го до 638-го, но большинство сходятся на 636-м. С другой стороны, недавние исследования армянских источников позволяют предположить, что решающее сражение произошло в день православного Рождества (6 января) 638 года. Описание сражения в «Истории» ат-Табари растянуто на 160 страниц, изобилует событиями и подробностями, однако не дает общей картины. Армянские источники ясно говорят, что персы были разбиты наголову, но что армянские князья, разумеется, сражались с великой отвагой, и двое самых знатных из них были убиты вместе со многими знатными персами.
Арабские повествования начинаются со сбора и выступления армии из Медины и уделяют скрупулезное внимание именам и племенной принадлежности участников. После прибытия армии к границам Ирака описываются обмен посланниками между арабами и шахом Йездгердом III. Нам сообщают о дебатах и военных советах мусульман, причем постоянно повторяется, что им не следует заходить в глубь орошаемых земель и каналов Савада, а лучше сражаться на краю пустыни — если дело обернется плохо, они смогут скрыться в необитаемых землях. Так подчеркивается слабость позиции мусульман.
Мы узнаем также и о спорах между персами. Когда мусульманское войско вышло на край пустыни и начало рейды в населенные земли, местные землевладельцы послали известие молодому шаху Йездгерду в столицу Ктесифон и просили о помощи и защите. Шах приказал Рустаму возглавить экспедицию против арабов. Рустам был одним из главных сторонников Йездгерда в борьбе за престол. Он был опытным полководцем, а теперь становился, фактически, правителем Ирака. Иногда арабские источники называют его армянином, во всяком случае, в его армии определенно сражались армяне под предводительством своих князей. Другие источники утверждают, что он был родом из Хама-дана или Рея, а его силы, похоже, базировались в Медии на западе центра Ирана, между тем как Йездгерду III первую поддержку оказала знать Фарса, лежавшего гораздо южнее. Региональное соперничество, возможно, ослабило военную силу персов. Рустама арабские источники рисуют мудрым и опытным человеком, довольно пессимистичного настроя. В великом персидском эпосе «Шахнаме» Фирдоуси, написанном около 1000 года, он описан как проницательный, умный человек и славный воин. Он был знатоком астрологии и слушал советы жрецов. Фирдоуси приводит также текст длинного стихотворного послания, якобы написанного Рустамом перед сражением и обращенного к его брату. В нем предсказывается поражение и конец династии Сасанидов.
Такие нас бедствия ждут впереди,Что жизни уж сердце не радо в груди.Дано мне грядущее все созерцать,Однако о том предпочту умолчать.Скорблю о судьбе твоей горькой, Иран,О шахах, чей родоначальник Сасан.Жаль трон, и корону, и доблести жар,Жаль знатность, величие, царственный фарр!Наш строй будет войском тазийским разбит,Вращение звезд о несчастье твердит[36].
Он заканчивает, оплакивая свою неизбежную смерть и выражая верность обреченному персидскому монарху.
А я в Кадиси обрету свой конец,Здесь саван мой — панцирь, и кровь — мой венец.Ткк вот что высокий таил небосвод!..Пусть горесть о брате твой дух не гнетет.Очей со владыки земли не своди,В сраженье на смерть без оглядки иди[37].
Если верить арабским источникам, он уговаривал молодого шаха не вступать в битву с арабами без крайней необходимости. Он один среди персов сознавал военное искусство и идеологическое превосходство презираемых бедуинов и понимал, что они одержат победу.