Попробуй меня вспомнить (СИ) - Анна Чмутова

— Спасибо. Мне приятно, — улыбаюсь чуть криво. — Проходи.

Хромаю снова в сторону кухни.

— Ты кушать хочешь?

— Да, проголодался. И взял твои любимые стейки. И салат с морскими гадами.

Улыбаюсь. Питаюсь я вкусной ресторанной едой в последние месяца особенно активно благодаря Олегу. Он регулярно при появлении на моем пороге приносил с собой что-то в руках. Чаще всего еду из своего ресторана. Видимо, ему так было проще. Ну а я не против. Хотя иногда и кормила Нестеренко едой собственного приготовления, которую мужчина в целом-то хвалил.

— Я тогда еще и чай приготовлю. Как-то холодно сегодня.

Иду к кухонному столу, включаю чайник и тянусь на верхнюю полку за чашками. Чувствую тяжелое, но ровное дыхание за спиной. Оно постепенно приближается, увеличивая количество тепла на моей шее. А после я ощущаю, как к моей спине прижимается тело. Олег накрывает застывшую руку своей рукой.

— Давай я сделаю. Посиди.

— Мне не сложно.

— Мне тоже. А тебе еще и больно.

— Оле-е-ег, — тихо тяну его имя, не понимая нашей мизансцены.

— Что? — рука с зажатой чашкой опускается на стол. А руки мужчины обнимают меня, прижимая к своему телу.

— Что… это?

— Я просто… очень испугался за тебя, Дюш.

— Дюш? — чуть опираюсь на парня, поскольку оставлять напряжение на ноге дискомфортно. А тут мужчина, к которому я неравнодушна, сам меня обнимает. Еще и дышит мне в ухо, склонив голову.

— Я читал сегодня, как ласково сокращать твое имя. И там нашел это.

— Читал? Все чудесатее. А Дюша похоже на кота. Но пусть будет.

— Читал. И ничего не на кота. Нежно звучит.

— А твое имя как сокращается? — разговор у нас на кухне в обнимку получается очень даже интересным. Но я не спешу его нарушать, раз Олег хочет поговорить об этих странных вещах.

— Ну вообще, наверное, сократить можно ласково как Олежка. Но мне не нравится. Поэтому лучше просто Олег.

— А ласково как?

— А ласково можно придумать какое-то другое прозвище. Только учти, что я не люблю всяких котиков и зайчиков. Животных можно наблюдать в дикой природе и дома, но не в отношениях.

— Хм… А как тогда?

— Ну, мне бы понравилось, если бы ты называла меня милым. Или родным. Но эти слова уже должны быть осознанными, а не просто ласковыми. Поэтому выбери сама.

— Олег, а что это все значит?

Вместо ответа меня поворачивают уже к себе лицом. Смотрю на мужчину в деловом костюме на моей кухне. Сегодня он здесь же ел со мной жареных карасей, потом приносил раненную домой. А сейчас вот обнимает. Мне начинает казаться, что обезболивающие препараты все же оказывают галлюциногенное действие.

— Ада. Дюша, мне кажется… Что я тебе не безразличен. А ты… ты очень дорога для меня. Может, нам стоит попробовать?

— Хм, — хотя я уже последние пять минут и понимала, что и к чему идет, но явно я не готова была к этому. Поэтому просто перевожу тему: — Давай уже ужинать.

Олег отступает, сам достает посуды и заваривает уже тот чай. Я послушно усаживаюсь за стол и жду, когда передо мной поставят еще теплый прожаренный кусок мяса.

— День сегодня был сложным.

— И не говори. Мы там с твоим папой придумали одну штуку — специальные материалы поставили вместо витражей, чтобы не украли ничего. Так что за ателье можешь сегодня не волноваться. И с бригадой ремонтной на завтра договорились.

В принципе эту же информацию я уже знала от папы. Но Олег рассказывает все заново, а я его не отвлекаю и с удовольствием слушаю. Потому что мне это нравится. Я всегда начинаю грустить, когда Олег пропадает с горизонтов и теряется где-то то ли в собственной занятости, то ли в нежелании общаться со мной так часто. А эти его перемены сегодняшние выбивают меня из привычной колеи. Но я живу сейчас моментом.

— Ты уже сонная, может, спать?

— Давай еще посидим. Я днем выспалась, — боюсь, что он уйдет, как часто делает в последнее время.

— Хорошо.

— Или ты уже устал? Тогда, конечно, пора спать.

Я бы хотела попросить Олега остаться на ночь у меня. Но пока он сам ведет понятную ему лишь партию, поэтому я предпочитаю временно остаться в стороне и понаблюдать, что Нестеренко будет делать дальше. А Нестеренко убирает посуду со стола, подхватывает уже по какой-то привычке мое тело и несет в сторону моей спальни.

— Можно, — делает заминку, явно решаясь на что-то, — я у тебя останусь сегодня?

Мне так непривычно видеть растерянного Олега по отношению ко мне. Я наблюдала его легкую панику в момент, когда Нестеренко готовился к встрече с отцом. Но не со мной. Он всегда был легок в общении, иногда лишь демонстрировал капельку грусти и грубости, которые пересекались на его лице в период задумчивости. Так что я оказываюсь еще и дезориентирована поведением мужчины.

— Твоя нерешительность меня пугает. Конечно, оставайся. Давай я найду постельное свежее для зала.

— Ну, моя нерешительность немного спотыкается о френдзону. Ада, можно я останусь здесь, в твоей комнате? С тобой. Это на всякий случай уточняю, чтобы ты не подумала, что сама ты уйдешь в зал ночевать.

— Такой сарказм уже более привычен, — констатирую, сидя на своей постели. — Оставайся.

Сама себя гноблю мысленно, что эту беседу можно было построить абсолютно по другому сценарию. Но почему-то не хочу уточнять деталей. Хочет остаться на ночь, пусть остается. Хочет побыть со мной, пусть будет. Я жадная до него. А любые расспросы могут нарушить эту идиллию. Тем более, что я до сих пор не скинула со счетов версию о возможных галлюцинациях на фоне стресса, шока и новых для меня препаратов.

— Я тогда в душ.

— Угу, полотенце… ты знаешь же, где оно.

— Знаю. Я скоро.

Пока Олег идет в мой душ, предварительно прихватив какой-то пакет, брошенный в зале, я вскакиваю с постели и ищу одежду на ночь. Моя пижама с непонятными зверушками кажется совсем уж детской, а вторая шелковая больше подходит для соблазнения, нежели для обычного сна. Я замираю в растерянности, а после ругаю себя за глупость и переодеваюсь в самый простой комплект из шорт и футболки.

— Когда менять повязку? — в абсолютной тишине, когда я не слышала ни шагов, ни звука двери, голос Олега меня пугает. Поднимаю глаза на него. Нестеренко вытирает лицо полотенцем, стоя в проходе моей спальни в одних пижамных штанах. Немного подвисаю, глядя на его накаченное