Фальшивомонетчик - Эдгар Уоллес

— Однако у вас же были фальшивые банкноты? — настаивала молодая женщина. — Я даже видела однажды в вашей комнате два объемистых пакета таких денег.

Дональд сел на кровать и рассмеялся. Жена редко видела его таким веселым.

— Дорогая Марджори, — сказал он, наконец, — вы только что указали мне еще на одну причину, по которой мне следует продолжать держать вас здесь.

Он закусил губы и испытующе уставился на нее.

— Я никогда не думал, что принадлежу к числу сентиментальных людей, — продолжал он после некоторого размышления. — Но теперь я вижу, что ошибся: я обладаю повышенной чувствительностью… Иначе, чем же объяснить, что вы еще живы?

Молодая женщина смотрела на мужа широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Я не понимаю, о чем вы говорите? — дрожащим голосом прошептала она.

— Хорошо, я постараюсь объяснить вам, как умею, — несколько смягчившись, сказал он. — Я — не фальшивомонетчик!.. Я — лишь маленький винтик в весьма сложной машине… Во всяком случае, я раньше был лишь маленьким винтиком, — поправил он себя. — Теперь же я играю более значительную роль — благодаря своей проницательности. Хозяин мой очень крутой человек, и с ним трудно ладить. Когда я разговаривал с ним прошлой ночью о делах, то каждую минуту боялся за вас: ведь он мог постановить, чтобы вы… окончательно были удалены и не могли бы больше мешать нам. К счастью, он ничего такого не сказал…

Марджори едва не лишилась чувств.

— Скажите же мне, что вы хотите, чтобы я сделала? — чуть слышно прошептала она.

Дональд знал свою жену и понимал, что теперь она панически его боится и готова пойти на все уступки.

— Первое, что вы должны будете сделать, — сказал Дональд, обращаясь к жене, — это написать Питеру. Вы часто давали мне понять, что обожаете его, поэтому, вероятно, вам будет легко это сделать. Тем более, я обещаю вам, что не рассержусь, если оно будет очень нежным. Письмо должно быть написано на бумаге отеля «Континенталь» в Берлине, но не нужно отправлять его по почте. Вы просто напишите, что вкладываете письмо в другой конверт, адресованный, скажем, кому-нибудь из ваших общих друзей. В этом письме вы можете написать все что угодно, но на некоторых пунктах я буду настаивать. Так, например, вы напомните Питеру о счастливом прошлом и намекнете, что ваши отношения не всегда были совершенно невинными. Затем вы должны будете предупредить его о грозящей ему опасности и попросить приехать тотчас же к вам.

— Значит, вы хотите заставить Джейн ревновать? — удивленно спросила Марджори.

Дональд с усталым видом закрыл глаза и заметил:

— Не старайтесь быть слишком умной, дорогая Марджори. Ведь Джейн не влюблена в своего мужа, и потому не думаю, чтобы она стала рвать и метать, прочтя это письмо.

Глава 24

Утром пришел Рупер, озабоченный и взволнованный. В его ничем не примечательной карьере в Скотленд-Ярде было несколько неприятных инцидентов, и он опасался, что к нему могут придраться по всякому удобному случаю и провести расследование его не слишком честной деятельности.

— Не думаю, что могу быть вам еще чем-нибудь полезен, доктор, — сказал он усталым голосом. — Ведь я уже и так сделал слишком много, а иногда даже жалею, что вмешался в это дело. Инспектор Бурк подозревает меня во всяких неблаговидных поступках, а ведь с ним считаются в Скотленд-Ярде. Я знаю его уже двадцать лет и все еще не могу понять до конца. Ведь он не такой человек, который стал бы защищать Питера Клифтона, если бы не был абсолютно уверен в его невиновности или если бы, — тут он в упор посмотрел на Уэллса, — если бы он не знал настоящего убийцу.

— Вот чепуха! — воскликнул Уэллс. — Кто же это мог быть, кроме Питера?

Любезным жестом хозяина он придвинул сыщику коробку с сигарами, но Рупер сделал вид, что не заметил этого.

— Вот это-то и ставит меня в тупик, — продолжал Рупер. — Я ведь хорошо знаком с методом Бурка. У нас в Скотленд-Ярде его даже называют «бомба». Он не сообщает ничего до той минуты, пока не соберет всех нужных ему фактов — до последнего незначительного свидетельского показания. И только тогда вдруг ошеломляет всех своими разоблачениями. Если бы он действительно считал Питера Клифтона виновным, тот уже давно был бы арестован. И я страшно напутан.

— Вы? Напуганы?

— Вероятно, вы не знаете, скольких служащих Скотленд-Ярда Бурк сменил и лишил должностей, тем самым погубив их карьеру… и пустив по миру. Все начальство слепо доверяет Бурку, и…

Дональд рассмеялся.

— И вы боитесь, что на этот раз гнев этого великого сыщика обрушится на вас, не так ли? — саркастически заметил он. — Однако, мне кажется, что вам нечего опасаться: ведь вы исполнили ваш долг до конца. Вы никого не скрываете от правосудия и всеми силами стараетесь привлечь к суду убийцу. Не могут же за это прогнать вас со службы?

— Но если Питер Клифтон не настоящий убийца? — прошептал сыщик. — Я должен сказать, что многое в этом деле мне до сих пор не ясно: вы сказали мне, что Клифтон убил Хеля и что вы видели его, когда он лежал на кровати весь в крови. Вы сообщили мне, что жена Клифтона увезла его окровавленное белье в Лондон и что я найду эти следы преступления у него на квартире. Далее, вы сказали мне, что Клифтон вел дневник, в который записывал все выпуски сделанных им фальшивых денежных знаков. Ни один из этих фактов не подтвердился. Что же касается дела об убийстве старика Редлоу, то я передал сообщенные вами сведения моему коллеге, занимающемуся этим делом. Однако он говорит, что нет никаких доказательств о том, что Питер был в ту ночь в Сейденхеме. Почему вы думаете, что Клифтон находился в Сейденхеме в ту ночь?

Дональд почувствовал, что Рупер настроен враждебно, и в первый раз сомнение закралось в его душу. До сих пор он думал, что довольно крупная сумма денег, переданная им сыщику, служила достаточным залогом его преданности.

— Есть какие-нибудь новости относительно Ловкача? — спросил Дональд.

Рупер колебался, что было весьма многозначительно: до сих пор он откровенно посвящал своего друга во все, даже самые сокровенные, тайны Скотленд-Ярда.

— Да, — наконец, ответил он. — Французская полиция предупредила нас, что на этой неделе ожидается крупный выпуск голландских денежных знаков — в Лондоне или в Париже… Кстати, старуха Энтерсон выздоровела. Я думал, что она окончательно сошла с ума после убийства сына… Между прочим, знаете ли вы, что Базиль Хель — ее сын?

Дональд покачал головой.

— Я был страшно поражен этим открытием, — заметил он, но ответ его звучал не очень убедительно.

Глава 25

Проводив Рупера, Дональд поехал на Оксфорд-стрит к своему банкиру. Дональд обладал каким-то замечательным чутьем в финансовых операциях и очень удачно помещал деньги в различные ценности, в зависимости от состояния рынка.

В то время события на Дальнем Востоке оказали сильное влияние на состояние биржи: упали в цене многие ценные бумаги. И банкир совершенно справедливо указал своему клиенту, что момент для реализации этих ценностей был самый неблагоприятный.

— Подождите, недели через две рынок, быть может, снова оправится, — сказал он. — У нас есть сведения из Шанхая…

Дональд прервал его.

— Я вполне понимаю это, — сказал он, — но на будущей неделе мне нужно будет много наличных денег, и я не остановлюсь на этот раз даже перед продажей с некоторым убытком.

Банкир был очень изумлен таким ходом мыслей своего скупого клиента.

Дональд готовился к катастрофе: если бы план его не удался, то ему спешно понадобилась бы вся имевшаяся на его счету денежная наличность. Он понял, что план его относительно жены и предполагаемое затворничество ее в течение трех месяцев не так легко осуществить Марджори была для него загадкой. Изолируя ее от внешнего мира, он действовал лишь под влиянием настроения. Он был вне себя от ярости, когда молодая женщина рассказала ему, что была в комнате Джейн в ночь убийства Хеля. Когда же она, испугавшись, созналась ему в том, что разболтала многие его тайны, он готов был в припадке гнева убить ее. Именно тогда-то он и запер ее к изолированной комнате.

Поразмыслив, он решил, что первым разумным шагом с его стороны должно быть освобождение молодой женщины и привлечение ее на свою сторону.

Когда Дональд вернулся домой, лакей, уже готовый к отъезду, доложил ему, что дважды звонил Рупер.

— Мне показалось, что он сильно нервничает, сэр, — прибавил он.

Дональд, слегка растерявшись, посмотрел на него.

— Он был взволнован? Ладно… — промолвил он — Когда вы уезжаете?

— Я хотел уехать сейчас, сэр.

— Хорошо… Я ведь дал вам двухнедельный отпуск, не так ли? Вы можете вместо этого пробыть в деревне три недели — я телеграфирую вам, если вы мне понадобитесь.

Дональд подождал, пока лакей ушел со своим багажом, и направился в комнату, где томилась несчастная Марджори.