Неизвестная война. Тайная история США - Александр Бушков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Виктория не успокоилась – она вскоре выдвинула свою кандидатуру в президенты США. Для тех времен – идея экзотичнейшая. Женщины в Америке не имели тогда избирательного права, а мужчины, валом валившие на выступления кандидатки в президенты, чтобы ею полюбоваться, наверняка не отдали бы ей ни единого голоса – нравы и в США царили самые что ни на есть домостроевские, Виктория опередила свое время лет на восемьдесят…
Вернемся к ее сердечному другу Генри Бичеру. Однажды в Америке разразился жуткий скандал: известный журналист (и близкий друг Бичера) Тилтон случайно застал Бичера в постели своей жены Элизабет, которая ничего не имела против такого соседства.
Грандиознейший был скандал! Все дело в личности Бичера. Подобные забавы наверняка сошли бы с рук какому-нибудь бравому драгунскому лейтенанту или светскому повесе – но Бичер, не забывайте, был проповедником. И американцы, оскорбленные в лучших чувствах, задавали вполне уместный вопрос: это как же совместить? Двадцать лет он нам проповедует воздержание, моральную чистоту и прочие добродетели, а сам при живой жене с супружницей лучшего друга постельку мнет?! Хамелеон двуличный!
Разъяренный Тилтон подал на бывшего закадычного друга в суд, на что по тогдашним законам имел полное право – супружеское прелюбодеяние в Штатах преследовалось в судебном порядке… Защищать старого приятеля тут же кинулась со всем пылом очаровательная Виктория Вудхалл, печатно объявив в своем журнале, что «огромный физический потенциал мистера Бичера, неукротимое стремление его естества к интимной связи, к объятиям образованной светской дамы» – вовсе не прегрешение, а наоборот, «самое благородное и великое из качеств этого действительно замечательного человека».
Легко догадаться, что такая защита еще больше повредила бедолаге проповеднику в глазах тогдашней пуританской Америки. Преподобного еще долго таскали по судам и полоскали в прессе, в конце концов оправдали и отпустили восвояси – но репутацию он потерял безвозвратно и никогда уже толком не оправился. Ох уж эти женщины – и без них тяжело, и с ними можешь ненароком вляпаться в такие передряги…
Но разговор у нас не о проказнике Генри, а о его сестре Гарриет, особе гораздо более добропорядочной и положительной. Литературным трудом она занялась не от тяги к изящной словесности, а просто потому, что нужда заставила, – супруг-пастор был беден, как церковная мышь, денег на жизнь катастрофически не хватало, вот Гарриет и обратилась к литературе, которая тогда уже приносила приличные гонорары.
Ее первая книга по истории Новой Англии «„Мэйфлауэр“, или очерки сцен и характеров потомков пилигримов» особенного успеха не имела и прибылей не принесла. Зато вторая, та самая «Хижина дяди Тома»…
Вот это был национальный бестселлер, без дураков! Первое книжное издание в 1853 г. произвело настоящий фурор и очень быстро разлетелось в количестве трехсот тысяч экземпляров – тираж отличный и для нашего времени, а уж для девятнадцатого столетия… Вся Америка обливалась слезами над горькой участью бедного дяди Тома и скрежетала зубами от ярости, читая описания звериных нравов рабовладельческого Юга. Все без исключения исследователи, каких бы политических взглядов они ни придерживались, признают: «Хижина» сыграла огромнейшую роль в воздействии на умы, в возбуждении ненависти к рабству. Когда впоследствии президент Авраам Линкольн встретился с Бичер-Стоу, он спросил:
– Так это вы та маленькая женщина, что вызвала большую войну?
Здесь очень мало от шутки, честное слово… Если у большевиков был «Капитал» и труды Маркса, у нацистов – «Майн Кампф», у итальянских фашистов – «Доктрина фашизма» Муссолини, то у северян в качестве идеологической платформы как раз и служила «Хижина дяди Тома», ухитрившаяся появиться в нужном месте в нужное время. Движения и теории, не подкрепленные какой-либо Главной Книгой, как правило, успеха не достигают – и наоборот, Книга играет громадную роль в успехе…
А жизненная правда в том, что «Хижина» ох как неоднозначна – и не просто обличает рабовладение, но весьма талантливо показывает и кое-какие другие проблемы, уже не имеющие ничего общего с «обличением зверств южан»…
Начнем с того, что тетушка Гарриет была, так сказать, теоретиком чистейшей воды. Сама она на Юге за всю жизнь была лишь единожды – недельку погостила на плантации у знакомых в штате Кентукки. Этим ее собственные впечатления о Юге и исчерпывались. Книга написана исключительно по рассказам других людей…
Но это, в конце концов, не главное. Известнейший у нас автор детективов Джеймс Хедли Чейз всю сознательную жизнь прожил в родной Англии, в США не бывал ни разу, но его романы об американских гангстерах по всему свету разошлись миллионными тиражами…
Самое любопытное – «Хижина», вещь талантливая, вовсе не является «пропагандистской агиткой» и не направлена только против рабовладельцев Юга. Там сыщутся интереснейшие места, как раз и показывающие всю сложность и неоднозначность движения аболов…
Вот, извольте. Ярая аболиционистка мисс Офелия, классическая пуританка из Новой Англии, приехала на Юг в гости к своему родственнику Сен-Клеру, классическому южному рабовладельцу (который изображен добрейшим и гуманнейшим человеком, на которого его рабы чуть ли не молятся). Маленькая Ева, дочь Сен-Клера, вернувшись из дальней поездки, радостно бросается к черным слугам.
«А у дверей будуара уже толпились слуги, и впереди всех стояла почтенная пожилая мулатка, дрожавшая от радости и нетерпения.
– Вот и няня! – крикнула Ева, с разбегу бросившись ей на шею, и принялась целовать ее.
Эта женщина не стала останавливать девочку, ссылаясь на головную боль (как только что поступила родная мамочка Евы, вечно изображавшая из себя больную и потому пресекавшая любые попытки дочки выразить свои чувства. – А. Б.); напротив, она прижимала ее к груди, смеялась и плакала, точно потеряла рассудок от счастья. Ева перелетала из одних объятий в другие, жала протянутые ей руки, со всеми целовалась, что привело в ужас мисс Офелию.
– Гм! – сказала она. – Оказывается, здесь, на Юге, дети способны на такое, о чем я и помыслить бы не могла.
– Что вас так удивило? – осведомился Сен-Клер.
– Одно дело – гуманное, справедливое отношение, но целоваться…
– …с неграми? – подхватил он. – На это вас не хватит, не так ли?
– Разумеется, нет! Я просто не понимаю Еву!» (12).
Здесь блестяще изображена особенная психология аболов (да и северян вообще): к неграм абстрактно и теоретически следует относиться гуманно и справедливо, но что до конкретных живых людей – от них следует держаться подальше…
Другая сцена, другой разговор между южанином и его северной родственницей касается еще более серьезных и принципиальных вещей.
«В саду на дерновой скамейке сидел Том; в каждой петлице его куртки торчало по веточке жасмина, а весело смеющаяся Ева надевала ему на шею гирлянду из роз. Сделав свое дело, девочка, словно воробушек, вспорхнула Тому на колени и снова залилась веселым смехом…
– Огюстен, как вы допускаете подобные вещи! – воскликнула мисс Офелия.
– А что тут плохого? – удивился Сен-Клер.
– По-моему, это просто ужасно!
– Вы не находите ничего предосудительного, когда ребенок ласкает большую собаку, пусть даже черную, а существо, наделенное разумом и бессмертной душой, вызывает у вас дрожь отвращения! Признайтесь, кузина, что я прав! Да, кое-кому из северян свойственна такая брезгливость. Мы отнюдь не ставим себе в заслугу то, что ее в нас нет, но обычай привил нам более терпимое, следовательно, более христианское отношение к неграм. Путешествуя по Северу, я не раз замечал, насколько сильны там все эти предрассудки. Признайтесь, кузина, что это так! Вы относитесь к неграм так, будто перед вами жаба или змея, и в то же время заступаетесь за них. Вас возмущает жестокое обращение с неграми, но иметь с ними дело – нет, об этом вы даже думать не можете! Отправить их куда-нибудь с глаз долой, в Африку, и пусть там с ними возятся миссионеры! Ну скажите, прав я или нет?
– Да, – задумчиво проговорила мисс Офелия. – Пожалуй, вы правы».
Как по-вашему, кто выглядит симпатичнее в этом разговоре – южанин-рабовладелец или северянка-аболиционистка?
И нечто более существенное. Самый отрицательный, да что там, самый омерзительный персонаж «Хижины», садист, развратник и законченный скот Саймон Легри, как раз и забивший насмерть безропотного дядю Тома… вовсе не южанин! Он по происхождению северянин из Вермонта. Южане-плантаторы у Бичер-Стоу как раз изображены не в пример привлекательнее и уж безусловно человечнее.
Не зря известнейший американский литературовед Ван Вик Брукс, автор пятитомной истории американской литературы, писал о Гарриет Бичер-Стоу: «В ее моральном чувстве не было лицемерия, как не было и злого умысла против Юга; напротив, никогда еще южане не казались такими привлекательными, а пороки нации она воплотила в Саймоне Легри, уроженце Вермонта. Независимо от общественной обстановки, в какой писалась „Хижина дяди Тома“, эта книга остается великим эпосом народной жизни и своего времени… Книга ее – явление литературы, а не пропаганды» (19).
