Продолжение следует - Павел Комарницкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кино смотрел… - бормочу я спросонья - Ужастик "зелёных"…
Она отпускает моё плечо.
– Кино? Хм… Нет, Рома, это не кино. Это совсем не кино. Я проснулась и увидела всё, что ты видел. Видеозаписи "зелёных" - это тебе не наши ангельские фильмы, они никогда не содержат информации о переживаниях, чувствах и мыслях персонажей. А ты видел! Ты понимал их мысли и чувства, Рома! Какое же это кино?
Она будто натыкается на стену. Смотрит на меня невероятно расширенными глазами.
– Нет. Нет, Рома. Так не бывает. Так же не бывает! Неужели…
Ей не надо договаривать, я уже отлично вижу её мысль. Это я-то Всевидящий? Ерунда какая…
Ещё какая-то мысль настойчиво царапается в подсознании. Какая?
На голову мне обрушивается увесистый крылатый кулёк. Нечаянная радость привычно, по-хозяйски располагается на моей голове, как курица-несушка в гнезде. Выспалась… Да погоди ты, зверь! Какая же была мысль?
– Ира, Ир… Скажи, это трудно - читать мысли спящего?
Она будто натыкается на стену вторично. Раздумывает несколько секунд.
– Очень. Видишь ли, телепатия напрямую связана с мышлением. У спящего мышление практически отсутствует, и расшифровать сумбур параллельно-ассоциативных сигналов крайне сложно. Все отделы спящего мозга, не связанные воедино мыслительным аппаратом, могут работать как попало, независимо и параллельно. Недаром во сне за пару секунд можно прожить порой полжизни.
– Но ты же смогла. Ты и в тот раз смогла, помнишь? Только я не допёр тогда.
Она задумчиво смотрит на меня, и я внезапно обнимаю её, руками и развёрнутыми крыльями. Маленькая моя…
"И я о том же. Что с нами будет, Рома?"
- 9 -
"Роман, Иолла, здесь Уэф. Можно посетить ваше жилище?"
Я вскакиваю с дивана, снова сажусь, положив руки на колени. И чего суечусь, право?
"Папа? Конечно, можно" - в отличие от меня Ирочка не спеша садится по-турецки, мимоходом томно потягиваясь, бросает на меня короткий насмешливый взгляд. Фыркает. В моей голове всплывает мыслеобраз - кот, застигнутый в буфете над крынкой сметаны, испуганно съёжился. Я гордо выпрямляюсь.
На этот раз круг изображения шире, и в нём находятся не только мама Маша и папа Уэф, но и дед Иваныч. Сидят на лавке, Уэф и мама Маша в термокостюмах, а дед так даже в меховой кацавейке и шерстяных носках.
– С наступающим вас, Рома, Иришка - гудит дед - С Новым годом, значит…
– Дед! - Ирочка мгновенно скидывает ноги с дивана, говорит по-русски - Дед, роднуля! Как давно я тебя не видела!
Надо же, Новый год. На Земле уже новый год. Значит, у нас там уже зима…
– Да, у нас тут уже снегу по колено - это дед мне - на лыжах впору ходить, значит…
– Ужасно - смеётся мама Маша - Целыми днями приходится ходить в термокостюме, пока не начнёт везде чесаться.
Она внимательно смотрит мне в глаза. Я уже кое-что понимаю в принципах организации ангельской внепространственной связи, в том числе и передачи мыслей, и знаю - сейчас она не в состоянии прочитать мои скрытые, неоформленные мысли. Но мне кажется, она видит меня насквозь. Нет, мама Маша, не мучает меня ностальгия по морозам. Пока не мучает.
– Ну как, Рома - басит дед Иваныч - продвигаешься по службе, значит?
– Так точно! - я встаю по стойке "смирно", отдаю честь - Прохожу курс молодого бойца, уже допущен к уборке помещений!
Все хохочут, и я смеюсь. Должно быть, на человечий взгляд это действительно очень смешно - голый пацан с крылышками и заметно торчащей пиписькой в позе маршала Жукова, принимающего парад Победы. Только я уже привыкаю помалу.
– Мы скоро увидимся напрямую - это мама Маша.
– Мама, я так рада за Иуну. Наконец-то!
– Вот именно. Наконец-то. Так что на свадьбе поговорим всласть, Иолла!
– Погоди, мама. Дед, ну ты же со мной хотел поговорить? Мама, переключи канал на ту комнату…
Опять секреты… Чего на этот-то раз?
"Ну какой ты… Нет у меня от тебя секретов, нет и в принципе быть не может. Удовлетворён? Но вот у деда - могут быть у него секреты? Может он поговорить с внучкой без твоего участия?"
"Да ладно, ладно. Хоть целуйтесь, я разрешаю"
Снова смех.
– Рома, ты не желаешь обсудить кое-какие вещи? - Уэф смотрит невозмутимо, но я улавливаю сложную гамму его эмоций: волнение, недоумение, надежду на чудо и где-то на самой грани ощущения - страх. Страх у папы Уэфа? Немыслимо…
– Папа Уэф, для меня ты всегда был большим авторитетом. Главным, если уж на то пошло. Но давай обсудим всё при личной встрече. Правда, так будет лучше. И деньги тратить на телефон не надо. И я, возможно, дозрею-таки.
Он думает пару секунд.
– Да, ты прав. Ну что ж, при встрече так при встрече. Но пока Иолла с Петром Иванычем беседуют, я не могу оборвать разговор.
Он вдруг чуть наклоняется ко мне.
– Хочешь, я покажу тебе Москву?
…
Снег. Сколько снега, надо же. Я уже начал забывать, что такое снег.
Я будто сижу в транспортном коконе, неслышно и неощутимо плывущем над московскими улицами, прямо над головами прохожих. Всё-таки человеческая память странно устроена. Перейдя в новое качество - сменив место жительства, к примеру, переехав в другой город - человек ещё какое-то время всей душой остаётся на прежнем месте. Но время идёт, и новые впечатления вытесняют старые воспоминания, они бледнеют, редеют… И внезапно настаёт момент, когда прошлое теряет свою реальность, становится вроде бы ненастоящим, призрачным. Но стоит приехать в тот прежний город, один раз пройтись по его улицам, и в голове происходит некое переключение, прошлое оживает, и ненастоящей, выдуманной кажется уже новая жизнь…
Я скольжу над головами прохожих. Столб, опутанный проводами, проходит прямо через меня, словно съеденный посредине тем невидимым прозрачным пузырём, в котором я сижу по-турецки. Я даже оглядываюсь, невольно ожидая, что позади услышу треск и грохот падающего столба. Нет, столб в порядке.
Ага, уже и ёлки тащат. Скоро, скоро Новый год. Я вглядываюсь в оживлённые, смеющиеся лица своих соотечественников. И вовсе они не страшные, люди. Вот только у мужчин на лицах растёт волосяной покров - нелепость какая!… И вообще, у людей мех растёт в самых неожиданных местах…
Я будто на стену налетел. Вот. Вот оно. Я уже не человек. Не физически - духовно…
"Человек, Рома" - возникает в моей голове бесплотный шелестящий голос - "Ты всё ещё очень человек. Слишком человек, я бы сказал. И одновременно ты уже ангел. Только пока ещё чуть-чуть"
"А буду стопроцентным? Ну когда-нибудь?"
"Не знаю, Рома. Слушай, тебе это надо?"
Я растерян. А как же…
"Моя дочь полюбила тебя таким, какой ты есть. Ты не такой уж плохой" - бесплотный, шелестящий смех - "Но, конечно, некоторая доработка требуется. Что тебе ещё показать?"
"Моих друзей. С которыми…"
"Я понял"
"Это возможно?"
"Попробую"
Изображение меняется рывком. Полутёмный холл, в углу грудой свалены беспятые меховые тапочки-шлёпанцы, на случай массового явления гостей - Михалыч всегда обувает всех приходящих в эти свои тапочки…
Невидимый "видеопузырь" вплывает в комнату, откуда слышится смех и возня. Так и есть - Михалыч возится с внучкой. Девочка лет шести, в домашнем сарафане, отбивается от деда, хохочет и взвизгивает от щекотки. Сын со снохой в гостях, понятно…
Малышка вдруг перестаёт взвизгивать, обрывает смех.
– Ой, деда, смотри. Деда, что это?
Михалыч тоже приглядывается ко мне. Я знаю, что невидим и неощутим, в чём дело?
Михалыч протягивает руку, она исчезает по локоть, войдя в мой "видеопузырь". Для меня исчезает, естественно.
– Ничего нет, Дашутка, чего ты?
– Есть, деда, есть! Я боюсь!
Изображение гаснет, я вишу в чёрной пустоте.
"Минутку, Рома, что-то тут с настройкой. Однако, какая глазастая девчушка попалась"
Изображение вновь вспыхивает. Другая комната. Мягко светит торшер. Эдик Полуянов сидит в своём любимом махровом "тренировочном" костюме - редкая вещь, чистый хлопок! - задумчиво решает кроссворд. Жена возится на кухне, гремит посудой.
Я разглядываю своего бывшего друга, находясь в другом мире, за сотни светолет. Да, бывшего друга, не будем гнать пену, как говаривал Коля-Хруст. Ведь друзья - это те, кто делит с тобой твою жизнь. А я ушёл из той жизни, добровольно и сознательно. Вечная вам память!
"Это тебе вечная память, Рома" - бесплотный шелестящий смех.
Эдик внезапно роняет карандаш. Отваливает челюсть. Ещё миг, и я снова в чёрной пустоте.
"Нет, надо сказать Кио. Определённо барахлит настройка"
"Это он что, меня увидел?"
"Ну не то чтобы тебя. Лёгкое марево посреди комнаты. Хватит?"
"Погоди, папа Уэф. Ещё…"
"Ясно"
Изображение снова вспыхивает. Я нахожусь в ванной комнате, выложенной кафелем до потолка. В ванне стоит Илья, голый и намыленный, мычит сквозь сомкнутые губы какую-то мелодию. Смывает душем пену с головы, открывает глаза. Глаза немедленно распахиваются во всю ширь.