Где же ты, любовь? - Картленд Барбара

— О, Мэри, — выдохнул он. — Думала ли ты, что ты можешь?..

Она слегка вздохнула, словно пробуждаясь ото сна:

— Возможно, Билл… возможно, когда-нибудь.

Она произнесла это едва слышным шепотом и ощутила, что его снова охватила дрожь. Затем он прижал ее к себе так крепко, что она едва могла дышать.

Снова его губы нашли ее, но на этот раз они были требовательнее и смелее. Мэри почувствовала волнующую дрожь, ее пульс участился. Невольно она уперлась руками ему в грудь.

— Нет, Билл, не надо, пожалуйста.

Он сразу же отпустил ее. Она отодвинулась от него. Ее глаза были широко раскрыты, она задыхалась.

— О, Билл!

Она сказала это без упрека, но он извинился:

— Прости, Мэри. Я так люблю тебя и так желаю…

Он взял ее руки и поднес к губам. Он стал целовать ее пальцы, потом долго и медленно целовал ладонь. Он почувствовал, что ее рука дрожит от его прикосновений, и когда он поднял голову, то увидел, что ее глаза сияют.

Он порывисто наклонился вперед, но что он собирался ей сказать, Мэри так и не узнала.

В этот момент они увидели, что к ним приближается Майкл. Рядом с ним шел какой-то мужчина.

— А, вот и моя машина, — услышали они его голос. — Спокойной ночи, майор Вайтлок. Спасибо за удивительное собрание.

— Я ожидал большего от сегодняшнего вечера, — ответил майор. — Кроме того, сэр Норман Болтис сказал, что он займет место председателя в следующую пятницу.

Секунду Майкл стоял неподвижно, затем ответил:

— А это… так уж необходимо?

— Необходимо? — переспросил майор Вайтлок. — Это чудесная идея, и это предложил сам сэр Норман.

— А, понятно. — В голосе Майкла стали слышны тревожные нотки.

— Хотел бы я знать — но, наверное, вы никогда мне не расскажете, — как вам удалось переубедить сэра Нормана за одну ночь, знаете ли. Теперь он стал одним из ваших преданных сторонников.

Майкл ничего не сказал. Что-то в его молчании смутило майора. Он быстро протянул Майклу руку:

— Ну, спокойной ночи. И удачи вам.

— Спасибо.

Майкл сел в машину.

— С тобой все в порядке, Мэри? — спросил он. — Я видел, как ты улизнула, и подумал, что это было вполне разумно.

— Да, со мной все хорошо. Спасибо, Майкл. — В ее голосе слышалось что-то новое.

— Ну, теперь домой, Билл, — сказал Майкл. — Боже, как я устал!

— Неудивительно, — заметил Билл. — Но я рад слышать, что собрание прошло хорошо.

— Отлично.

Майкл откинулся на мягкую спинку сиденья и закрыл глаза. Машина двинулась с места. Больше никто ничего не говорил до самого дома.

— Ты отвезешь Мэри домой, Билл? — спросил Майкл. — Она не может здесь оставаться. Я понимаю, все это условности, но…

— Конечно, — перебила его Мэри. — Я поеду домой.

— Спокойной ночи, — сказал Майкл. — Увидимся утром.

— Я приеду к девяти. Спокойной ночи.

— А ты, Билл, остаешься здесь или поедешь домой?

— Домой. Отец хотел меня видеть.

— Тогда спокойной тебе ночи. Спасибо, что ждали меня так долго.

— Спокойной ночи, Майкл.

Автомобиль уехал, и Майкл вставил ключ в дверь. В холле горел свет. Он увидел, что на столе скопилась куча писем.

Он взял их и понес в столовую. Там его ждали бутерброды и бутылка пива.

Он рассеянно ел и открывал письма, раскладывая их на несколько стопок — те, на которые он должен ответить лично, и те, которые он отдаст утром Мэри.

Наконец письма закончились, и бутерброды тоже. Майкл встал и пошел в гостиную. Все в комнате оставалось так же, как при Туги. Даже корзинка с вязаньем стояла на табурете рядом с ее любимым креслом.

Казалось, Туги все еще была здесь. Ее присутствие он ощущал постоянно. Она была рядом, как всегда, и ее любовь по-прежнему помогала ему жить и побеждать.

— Я знал это, — сказал Майкл вслух. — Знал, что ты не можешь умереть.

Он уснул сразу же после того, как лег, и спал без снов, как усталый ребенок.

Его разбудила миссис Габбинс, стучавшая на кухне ножами. Когда она принесла ему утреннюю чашку чая и газеты, он уже сидел на кровати и писал письмо.

— Вы сегодня рано, сэр, — заметила миссис Габбинс.

— Утро чудесное, — ответил Майкл, — и у меня дел невпроворот.

— Ну, этого-то вы не боитесь, — заметила миссис Габбинс. — Съедите два яйца на завтрак?

— Да, и немного бекона, если он есть, — ответил Майкл.

Миссис Габбинс поставила перед ним чашку чая.

— Так-то вот. Люблю молодых людей с хорошим аппетитом. Не понимаю я этих молодых пустозвонов, которые не могут как следует подзаправиться. Они и ни на что другое не годятся, так я вам и скажу, ни на работу, ни на игру, и с женщинами тоже ничего не стоят.

— Идите-ка к себе, миссис Габбинс. Не забивайте мне голову с утра пораньше своими идеями, — приказал ей Майкл.

Она захихикала и спустилась вниз готовить завтрак.

Через минуту-другую он услышал звонок почтальона и шум падающего в ящик письма. Он встал, надел халат и спустился, чтобы забрать почту.

Это была обычная корреспонденция, и он лениво просматривал конверты, думая, что оставит их на потом. Но его внимание привлек серый конверт, подписанный мелким, нитевидным почерком.

Он нахмурился и открыл его. Он знал, от кого оно, еще до того, как прочитал подпись на конверте. Письмо начиналось так:

«Мой дорогой мистер Филдинг!

Как я понял из слов вашего секретаря, во вторник вы свободны. Думаю, пришло время нам поговорить. Не могли бы вы приехать в «Клэверли» в семь часов и остаться на обед?

Ваш Норман Болтис».

Майкл стоял и рассматривал письмо. Наступил момент, которого он так боялся. Момент, когда нужно было поговорить с сэром Норманом как со своим отцом.

Когда он прочитал письмо, которое Туги дала ему перед смертью, он едва поверил в то, что там было написано.

Он читал и перечитывал его снова и снова, пока не убедился, что это не ошибка.

Она писала открыто и честно, как он и ожидал от нее.

«Я не видела причин рассказывать тебе об этом раньше. Когда ты был маленьким, я собиралась рассказать тебе всю правду о твоих родителях, когда тебе исполнится двадцать один год. Но началась война, и свой двадцать первый день рождения ты отметил на Востоке. Вполне могло случиться так, что ты умрешь, так и не узнав, кто твой отец.

Мне казалось, что это не важно. Мы так хорошо обходились без него, и не было сомнений в том, что он сделал твою мать несчастной. Потом, к моему удивлению, когда ты вернулся домой, тебя как магнитом потянуло в Мелчестер.

Жизнь — странная штука, Майкл. И то, что мы называем совпадением, по моему мнению, является перстом судьбы. Ты принадлежишь Мелчестеру, и Мелчестер хочет тебя. Это была судьба, — то, что единственным человеком, который мог тебе помешать, стал твой родной отец.

Я знаю, что пришло время, когда я должна заговорить. Я ездила к нему. Трудно выразить словами, что случилось во время нашего разговора. Я могу только сказать, что очень сожалею, что так долго хранила эту тайну. Если есть человек, которого судьба жестоко наказала, то это твой отец. Он хотел иметь сына больше всего в жизни. И хотя сын у него был, он никогда не знал об этом. Это он решил, что тебе не следует рассказывать об этом немедленно, что нужно подождать до моей смерти, и я бы хотела, чтобы ты оценил эту деликатность и понимание.

Кто знает, когда я умру? — возможно, быстро, возможно, пройдет еще много лет, но я хочу подчеркнуть: Норман вел себя в этой ситуации как настоящий джентльмен».

Сэр Норман не мог и предположить, что Туги умрет так скоро. Но он оставил Туги приемного сына до самой ее смерти.

Ему, должно быть, нелегко было принять такое решение.

Но для Майкла это было очень неприятно, и он хотел во что бы то ни стало избежать встречи с ним и уехать в Лондон как можно позже, оттянув ужасный момент.

Затем, когда он уже решился убежать, почувствовал, будто Туги смеется над ним. Она бы назвала его трусишкой! Да и чего тут бояться? Смешно Майклу Филдингу бояться хилого старика, чья жизнь уже на исходе?