Космолетчики. Градиент неба - Людмила Витальевна Макарова

Несмотря на то, что естественных выбросов энергии во Вселенной предостаточно, спонтанный подпространственный тоннель – это крайне редкое явление. Иначе обжитому космосу не поздоровилось бы. Сорванная оболочка звезды, выброшенная из подпространства где-нибудь вблизи Альфа-радиуса, положила бы конец человеческой цивилизации. Не факт, что уничтожила бы ее безвозвратно, но точно отодвинула бы назад, в фазу выживания разрозненных колоний. И политическое устройство возродившихся миров претерпело бы существенные изменения. У освоенной Вселенной опять сменился бы центр.

Если спонтанный подпространственный тоннель долгое время остается стабильным, ничего не перекачивает, не исчезает и о нем говорят всерьез – это верный признак того, что вы смотрите ток-шоу. Медийные эксперты обожают разглагольствовать о загадочных артефактах и необычайных происшествиях, коллективном разуме элементарных частиц, биополях карликовых галактик и штатных корабельных призраках. Рано или поздно такой непременно заведется на вашем звездолете! Никто его не встретит, никто из техников не признается, что пустил о нем слух, видеоконтроль не вздрогнет, и все равно команда до хрипоты будет спорить о том, сколько оборотов вокруг обветшавшего скафандра делает оборванный фал и можно ли разглядеть черты лица за призрачным забралом…

Со спонтанными тоннелями, которые якобы можно обнаружить, если случайно преодолеть световой барьер в непосредственной близости от них, дело обстоит примерно так же, как с корабельными привидениями. Это вечная тема развлекательных программ и любовных романов, в финале которых влюбленная парочка скрывается от погони на другом конце Вселенной. Кто при этом занимается энергообеспечением хеппи-энда, героев совершенно не заботит. То, что спонтанный тоннель подпространственного перехода за ними непременно разрушается, хотя до того весь роман преспокойно плавал по взбаламученной материи, остается на совести автора…

Но так или иначе значимые астрономические события действительно отражаются на изнанке мира. Мощные гравитационные волны бьют туда словно в разлом и искажают ткань пространства-времени. Вся эта масса высокой энергии и частиц, проскочивших световой барьер, выплескивается в миллиардах световых лет от источника, размалывает препятствия, инициирует процессы звездообразования или растекается новой туманностью.

Официальная наука планет-Аналогов, хоть и со множеством оговорок, допускает такой вариант развития событий. Иначе ученым пришлось бы заявить, что привычный мир, застывший в стандартном пространстве-времени, и сверхтекучая реальность за световым барьером никак не связаны между собой.

* * *

– Я не уверена, что обо всех легендах космоса стоит говорить всерьез, – сказала Кристина. – А наш аналитик… У него есть индивидуальная особенность – увлекаться и зацикливаться на проблеме. Бак, он… Он далек от объективности в том вопросе, которым увлекся.

– При чем тут особенности вашего аналитика! Если мы, играя с материей, скоростью и гравитацией, легко пробиваем тоннели в ткани мира, почему этого не могут делать сливающиеся звезды? – сказал Виктор и посмотрел на Гардона, словно тот мог их рассудить.

– Мы до сих пор до конца не понимаем, что такое гравитация, – возразила Кристина.

Девчонка освоилась, перестала заикаться через слово и даже позволила себе снисходительный тон по отношению к непосвященным.

– Так давайте установим истину! – подмигнул ей Блохин. – Уроним что-нибудь тяжелое?

– Иди у себя в каюте роняй, – предложил Рэд.

– Я ж ради эксперимента!

– Мы все и так внутри эксперимента, – заверила их Кристина. – Компенсаторы вашего звездолета работают по принципу уравнивания полей взаимных ускорений. Корабль разгоняется, компенсаторы формируют противонаправленное локальное ускорение.

– Ну да. При создании искусственного тяготения на станциях используется тот же принцип, – согласился Блохин. – Отлично, мы поняли друг друга! И как отсюда следует, что сброс гравитационной волны в колодец подпространственного перехода невозможен?

– У вас есть источник питания и четко заданный вектор прыжка.

– И что? Энергия слияния – просто сверхисточник! Вваливает через край. А векторов – любое направление. Мы же говорим о спонтанности.

– Если все так просто, почему спонтанные тоннели не пронизывают всю Вселенную?

– Так я тебя хотел спросить! Кто здесь Разведка и спец по гравитации?

– Тише, Виктор, – сказал Гардон. – Вот что, Кристина… Выводить ради тебя звездолет на стабильный маршевый участок я не буду, мы и так отстаем от графика, но, может, что-то получится между прыжками. Пойдем со мной, поговорим с нашим радистом насчет сеанса связи с «Гравистаром».

Она не сразу поверила.

– Спасибо, господин капитан!

– Пока не за что.

– Я сейчас тоже в рубку загляну, без меня не начинайте, – сказал Виктор, отвлекся на инком, что-то ответил техникам и стремительно вышел.

Рэд встал. Кристина взяла со стола пропуск и планшет и нагнулась за сумкой. Возле каплевидной ножки кресла валялся мятый прямоугольник, надорванный по верхнему краю. Кристина невольно задержала на нем взгляд. Чем-то он привлек ее внимание – этот пустой пакетик с разноцветными волнистыми линиями и выпуклыми латинскими буквами Super-cer…, который не долетел до приемной зоны мусоросборника.

У Бака оказались неожиданно цепкие пальцы, сухие и изогнутые, как затупленные когти. Он, захлебываясь, шептал ей в ухо что-то вязкое и слюнявое. Тянул за руку вниз. На плече остались круглые аккуратные синяки. Кристина сводила их в душевой кабине, боясь, что Карл застанет ее за этим занятием, и попутно раз десять умылась, соскребая со щеки и шеи слюнявый след. Она бы и знать не знала, чем их ублюдочный гений лечится, если бы россыпь пакетиков Super-cerebro не лежала у него на столе между гамбургерами и разъемами, когда он тащил ее к себе на колени точно в логово.

«На этом корабле у всех проблемы», – сказал ей штурман «Моники».

«Это разрешенный анальгетик», – сказал ей Карл.

Капитан МНК-17 обернулся в дверях, словно почувствовал взгляд:

– Все в порядке?

– Да! Да…

Она поспешно выскочила за ним из каюты, миновала каюты командного состава и уставилась на диафрагмальный люк. Ирисовая диафрагма, распластанная по полусфере, раскрылась перед капитаном как хищный цветок: мгновенно, почти бесшумно раскрутила и спрятала тяжелые лепестки в прорезях переборок. Корабль настороженно вздохнул, пропустив постороннего. Кристина вздохнула с ним в унисон и шагнула в ходовую рубку.

«Моника» шла на ускорителях. Обзорные экраны листали звездные атласы. О виртуальном контроле Кристина, конечно, слышала не раз. Но шаттлы, которые возили ее по цепи, и старенький УИЗ (универсальный исследовательский звездолет) «Капелла», доставивший ее к рейсовым причалам ТЗС, не были им оборудованы. Оба пилота «Капеллы» – тоже семейная парочка, только постарше Кристины с Карлом, – утверждали, что сразу после виртуального управления зрачки пилотов расширены, как у наркоманов. Но как тут проверишь, когда космолетчика, ведущего звездолет, скрывает массивная спинка кресла – вся в огнях индикации.

– Вызывали, господин капитан?

Она обернулась.

– Кристина, это наш специалист узла связи Кейт Фил.

– Здравствуйте, – чуть смущенно сказала Кристина.

– Добрый день. Всегда рад помочь.

Радист