Летучие мыши появляются в сумерках - Эрл Гарднер

Темный силуэт дома довольно неожиданно появился перед ней. Она пошла по дорожке, придерживаясь за поручень, подошла к крыльцу и поднялась по ступенькам. Дверь была плотно прикрыта. Должно быть, полицейские закрыли ее. Берта решила выяснить, закрыли ли они дверь на замок.

Она подергала за ручку. Дверь не открывалась.

Берта посветила своим фонариком и увидела, что в замке ключа не было. Или полицейские закрыли дверь на щеколду изнутри, или замкнули ключом снаружи.

Берта вынула из своей сумки связку ключей. Иногда они были необходимы в подобных случаях, а Берта не принадлежала к тому типу людей, которые испытывают какие-либо сомнения или неудобства по такому поводу.

Она принялась подбирать ключ. Четвертый ключ открыл замок.

Берта толкнула дверь и прислушалась, вглядываясь в темноту дома, пытаясь определить, не угрожает ли ей какая-нибудь опасность.

Она не услышала ни звука. Берта посветила фонариком, неосознанно направив его на то место ковра, где были пятна крови. Они по-прежнему были там. Берта выключила фонарик.

Неожиданно она услышала какой-то шум. Похолодевшим пальцем она пыталась нажать на кнопку фонарика. Звук приближался к ней, потом она почувствовала, как костлявые пальцы сжались у нее на горле.

Она замахала руками, пытаясь оторвать руки вцепившегося в ее горло человека.

Но ее руки хватались только за пустоту. Она еле удержала равновесие и вскрикнула.

И только когда она закричала, ее горло оставили в покое. Она услышала шум крыльев, и темный силуэт пронесся мимо нее и скрылся в глубине дома.

– Фредди! – пробормотала она, задыхаясь. – Эта чертова летучая мышь!

Она включила фонарик и принялась исследовать комнату, чтобы убедиться, что не подстроена еще одна ловушка слепому на случай, если бы он вздумал вернуться домой.

Теперь ей было легко представить, что случилось той страшной ночью, когда Больмэн ринулся в дом слепого, чтобы найти музыкальную шкатулку; он задел веревку, привязанную к курку, а не заметил ее потому, что очень торопился заполучить ту вещь и вернуться обратно, пока его не хватились.

Дом был обставлен просто, но удобно. Кослинг поставил пять кресел, предназначенных, очевидно, для своих гостей. Эти кресла с мягкими сиденьями были установлены в гостиной полукругом. Напротив стены под окном стоял низкий книжный шкаф со стеклянными дверцами, в котором не было видно книг, как это бывает обычно в других домах, не валялись журналы. У окна Берта увидела подставку и на ней шкатулку; она направилась туда и схватила эту шкатулку. Когда слепой демонстрировал ее, Бертино любопытство было чисто формальным. Сейчас она изучала ее очень сосредоточенно.

При свете своего фонарика Берта видела, что шкатулка сделана из хорошего дерева и покрыта лаком. Снаружи была роспись, выполненная маслом, – некая пасторальная сценка. На другой стороне – портрет молодой женщины, немного полноватой с точки зрения современного понимания красоты, но, несомненно, слывшей в свое время красавицей.

В некоторых местах краска и лак на шкатулке совсем истончились, хотя общее состояние шкатулки указывало на то, что с ней обращались бережно, как с ценной семейной реликвией. Неудивительно, что слепой так дорожил этой вещью.

Берта внимательно изучила и поверхность шкатулки. Она не нашла на ней никакого товарного знака. Разочарованная, она подняла крышку. И тотчас же зазвучала мелодия «Голубых колоколов Шотландии», наполняя комнату своими милыми звуками. Но на внутренней стороне крышки Берта сразу же обнаружила то, что искала. На небольшой овальной пластинке было выбито: «Дж. Стельмэн, редкий антиквариат». Берта закрыла крышку и поставила музыкальную шкатулку на свое место. Музыка оборвалась. Она пошла было к двери, но потом вернулась, чтобы стереть отпечатки своих пальцев со шкатулки.

По комнате заметались тени – Берта поняла, что это летучая мышь, делая возле нее круги, то и дело попадала в луч света от фонарика. Она явно соскучилась по человеческому общению, но чувствовала, что Берта – чужая.

Берта принялась размахивать руками, чтобы выгнать летучую мышь на улицу и прикрыть за ней дверь, но мышь не хотела улетать.

– Давай, Фредди, дурачина. Иди отсюда. Я закрою дверь на замок, и ты сдохнешь внутри.

Мышь, как будто поняв, что обращаются к ней, или просто реагируя на звук человеческого голоса, подлетела к Берте и стала кружить над ее головой.

– Улетай отсюда, – сказала Берта, замахиваясь на нее. – Если ты только опять схватишь меня за шею…

– И что же вы делаете здесь, миссис Кул? – прозвучал голос сержанта Селлерса. – Вы меня очень заинтересовали.

Берта отпрыгнула в сторону, пытаясь разглядеть сержанта. Потом она увидела, что он стоит у крыльца, держась за поручни. На его лице сияла победная улыбка.

– Ну так и что же, по-вашему? – огрызнулась Берта.

– Ограбление дома – серьезное правонарушение.

– Это не ограбление.

– Неужели? Может быть, у вас найдется и разрешение на осмотр дома, чем вы только что и занимались?..

– Вы же знаете закон. Чтобы доказать, что произошло ограбление, вы должны поймать меня с поличным.

Селлерс задумался на мгновение, потом рассмеялся и сказал:

– Клянусь всеми святыми, вы правы.

– Я знаю, что права, – отрезала Берта. – Меня не называли бы лучшими мозгами этой страны на протяжении нескольких лет просто так.

– Возникает другой очень интересный вопрос. Зачем же вы влезли в этот дом?

Берта в это время лихорадочно пыталась сообразить, что бы такое можно было придумать, и наконец произнесла с довольным видом:

– Я должна была выпустить эту летучую мышь.

– Ах да, летучая мышь! Признаю, что не подумал об этом. Вы называли ее по имени, кажется, Фредди, не правда ли?

– Точно так.

– Очень интересно. Это ручная мышь?

– Да.

– Все более и более любопытно. И вы пришли сюда, чтобы выпустить ее?

– Да.

– Почему?

– Потому что она умерла бы от жажды и голода, если бы кто-нибудь не выпустил ее наружу.

Сержант Селлерс поднялся на крыльцо и встал рядом с Бертой.

– Я не хотел бы выглядеть смешным, я стараюсь быть вежливым. Вы понимаете, что я задаю эти вопросы не из простого любопытства, но по долгу службы.

– Я понимаю. Но вы все равно невыносимы. Я всегда терпеть не могла многословных полицейских.

Селлерс рассмеялся.

– Когда они вмешиваются в дела своих коллег, – продолжала Берта, – дело можно считать загубленным.

– О, продолжайте, миссис Кул. Все не так уж плохо, как вы излагаете.

– На самом деле гораздо хуже, чем я это представила.

– Давайте закроем тему полицейского насилия и перейдем к летучим мышам, а именно: Фредди меня интересует в особенности.

– Ну и что же Фредди? Я ответила, зачем приходила сюда.

– Вы хотели освободить Фредди. Значит, вы полагали, что он находится в доме.

– Я так считала.

– Кто же навел вас на эту мысль?

– Кослинг заботился о том, чтобы мышь всегда могла улететь беспрепятственно. Поэтому он не закрывал дверь плотно. Я подумала, что ваши люди не догадались оставить дверь приоткрытой и мышь оказалась взаперти.

– Я абсолютно уверен, что мы не закрыли дверь, миссис Кул. Думаю, что летучая мышь прилетела снаружи.

– Может быть.

– И вы, кстати, были ошарашены этим фактом. Вы вскрикнули и…

– Думаю, что вы закричали бы тоже, если бы кто-то неожиданно налетел бы на вас и вцепился в горло.

– Летучая мышь напала на вас?

– Да.

– Очень интересно. Вы знаете, миссис Кул, это первый случай в моей практике, когда в дело замешана летучая мышь. Я вообще впервые слышу, чтобы кто-нибудь приручал летучую мышь.

– Вы еще довольно молоды.

– Благодарю вас.

– А каким образом вы здесь оказались и торчали все время, пока я занималась с летучей мышью? – спросила Берта.

– Совершенно случайно. Чем больше я думал о том, что произошло в ту ночь, тем больше приходил к мысли, что ваш друг Джерри Больмэн, должно быть, узнал что-то очень важное от слепого. Тогда, вместо того чтобы проводить Кослинга, он мог оставить его где-нибудь подальше, чтобы самому прийти сюда и заполучить ту вещь, которая представляла для него такой интерес. Естественно, ему не удалось взять ее. Даже если он добрался до нее, он не смог унести ее из дома, потому что был тут же пристрелен. Ловушкой, уготовленной слепым убийцей своей слепой жертве.

– Продолжайте, – сказала Берта. – Не обращайте на меня внимания. Я и так потеряла уйму времени.

– Затем, – продолжал Селлерс, – мне неожиданно пришло в голову, что я был излишне доверчив с вами. Когда я находился в вашей конторе, вам позвонили, предложив оплату за ваш счет.

– Что же здесь странного? Разве вам никогда не звонили таким образом откуда-нибудь издалека?

– Все дело в том, что вы, миссис Кул, не сразу приняли вызов, а только после того, как узнали, кто заказывал этот разговор, и тогда я вспомнил ваши странные слова, когда мы вновь заговорили о Кослинге. Вы сказали, что сообщили все, что знали в тот момент. Признаюсь, миссис Кул, я только после обеда осознал значение этих слов. Я не стал делиться своими соображениями с моими подчиненными на случай, если я окажусь не прав, и решил проверить все сам. Если Больмэн вернулся за чем-то сюда, а вы, встретившись с Кослингом, умудрились выяснить, что искал Больмэн, тогда вы тоже могли отправиться в дом на поиски. Моя версия, мне кажется, интересна.