Покорная - Джетти Вудрафф

Мы с Иззи съежились на середине сидения, боясь отпускать друг друга.

- Ваша мама не может сейчас о вас заботиться. Пожалуйста, попытайтесь понять, - сказала она, глядя в зеркало заднего вида.

- Она может заботиться о нас. А Вы даже не проверили наши ремни безопасности, - завопила я.

- Я знаю, что вы достаточно большие, чтобы самим это сделать. Сделай это наилучшим образом, Изабелла.

- Я Гэбби. Вы даже не знаете, кто мы.

Нам пришлось еще пятнадцать минут терпеть ее оптимистичную ерунду. Пусть сама поживет с незнакомцами. Посмотрим, как ей понравится это. Ничто не имело значения. Иззи ушла в одну сторону, рыдая, я ушла в другую, делая то же самое. Мое сердце болело, я хотела маму и Иззи. Я волновалась о них. Что, если кто-то опять обидит Иззи? Что, если наша мама не сможет нас найти? Что, если я никогда не увижу снова Иззи?

Я проплакала всю дорогу к своему новому дому. Миссис Бартли. Она стала моей пятой патронажной семьей. Я не понимала этого. Почему кто-то решает стать патронажным родителем? Миссис Бартли не хотела приемного ребенка. Ей была нужна слуга. Она была низкой, пухлой женщиной с лодыжками размером с Техас. Она ни на грамм не заботилась обо мне. Она хотела, чтобы я обслуживала ее, убирала дом, стирала ее белье. Я даже свое не умела стирать.

Слава Господу Всевышнему, это было ненадолго. Мы сбежали на следующей неделе. Думаю, через пять дней. Рози отвезла меня навестить маму в психиатрической клинике. Ей было намного лучше. Вроде бы. Ей не нравилось принимать лекарства, но они заставляли ее. Мне же это нравилось, потому что она не сходила с ума и не вела себя, словно безумная. В этот раз это все из-за наготы. Она решила раздеться посреди сельской ярмарки. Не знаю почему и что происходило у нее в голове. В одну минуту мы слушали группу, в другую она стояла перед сценой, танцевала и раздевалась.

Рози оставила меня в парке на пять минут, чтобы сделать звонок. Это все, что было нужно моей маме. Моя мама не была похожа на другие ее случаи. Она была профи в этом. Нас бы уже не было в мгновение ока. Если бы только Иззи поспешила. Она еще не приехала туда, хотя Рози обещала, что она будет.

- Послушай меня, Гэбби.

- Нет, мама. Просто поправляйся, - взмолилась я. Я знала, что она скажет еще до того, как она раскрыла рот.

- Мне лучше. Но теперь послушай, детка. Мне так жаль, что я снова втянула вас в это. Она хорошо обращалась с тобой? Ты выглядишь худой. Ты голодна?

- Нет, все хорошо. Я в порядке. Просто хочу, чтобы ты выздоровела.

- Мне лучше, милая.

- Мама! Гэбби!

Иззи бежала к нам с молниеносной скоростью. Мама поймала ее и обняла нас сильно-сильно. Боже, я скучала по ней. Несмотря на то, что мы были врозь, Иззи была одета в розовую футболку и джинсовые шорты. Как и я. На ней даже были белые шлепки, и ее ногти были накрашены розовым лаком. Как и у меня. Мы с Иззи всегда делали подобное. Говорили одно и то же одновременно или одевались одинаково, не зная, что наденет другая. Как будто двое, что составляли одно целое. Телепатически.

- Иззи, послушай меня, малышка.

- Мама, нет, - взмолилась я. - Разве мы не можем подождать, пока ты окончательно не поправишься? Мы хотим, чтобы ты выздоровела.

- Тшш, ты слишком много волнуешься, Гэбби. Со мной все хорошо. Обещаю. На столе для пикника рядом с нами лежит голубая бейсболка. Надень ее и иди в уборную. Гэбби, ты возьми спортивную сумку сзади нас и иди за ней. Ищите все, что сможете надеть поверх своей одежды. Неважно что. Идите.

Сумка в итоге оказалась имуществом мужчины или взрослого парня. Рубашки были нам, как платья. Даже моей маме. Направив нас к улице, она последовала за нами, не оглядываясь. Мы перешли забитую дорогу, держа ее за руки, и скрылись в десятиэтажном паркинге. Копы проехали мимо, разыскивая нас. Мы спрятались за мусорным баком в углу и ждали. Они даже не вышли из машины. Даже я понимала, что они не особо-то и старались. Везучие же мы.

- Эй, Клайды, - позвала мама, уставившись вдаль, спустя несколько часов после нашего побега. Было почти темно, и мы были голодны, но никто из нас не говорил об этом. Я ненавидела этот далекий голос. Он значил что-то плохое. Что-то, что принесет нам проблемы.

Нечего и говорить. Иззи и я провели следующие четыре дня на поезде. Вот, что она увидела вдали. Это и просьбу Иззи, которая была еще не выполнена. Сразу после посещения двух разных заправок, где мы взяли все, что смогли, не будучи пойманными при этом, мы выдвинулись в путь. В долгую дорогу через поле. 

Настолько безумной была наша мать. Мы были почти на месте. Почти возле пустого вагона, когда он начал двигаться. Мама приказала нам бежать, забросила нашу сворованную еду и запрыгнула первая. Иззи упала, но с ней все было в порядке. Она все равно забралась раньше меня. Она всегда была более быстрой бегуньей.

То были лучшие четыре дня в моей жизни. Езда в поезде никогда не казалась мне веселой, но это было так. Было очень весело. Мы не только украли вредную еду, у нас также был бесконечный запас грецких орехов. Ящики с орехами занимали четверть вагона. Мы с Иззи заняли все оставшееся пространство. Мы играли в ореховый бейсбол, танцевали на сцене, смотрели на падающие с неба звезды и снова танцевали. Много. Даже мама танцевала. На самом деле, она танцевала больше нас с Иззи. Мне было все равно. Она может быть настолько сумасшедшей, насколько пожелает. Мы были вместе. Джонни и ее Клайды.

~~~

- Габриэлла, проснись. Габриэлла.

Я вытянула ноги, кряхтя, и посмотрела на Пэкстона.

- Что? - Я отвернулась от него. Не хотела просыпаться в эту реальность. Хотела вернуться в поезд. Назад к поеданию орехов на протяжении всего дня. Где были мама и Иззи.

- Иди, приготовь что-то, чтобы взять на это барбекю. У тебя всего несколько часов. Просыпайся. Мы прогуляемся по пляжу. Приготовь что-то вкусное, - приказал он.

- Я тоже хочу пойти на пляж, - воспротивилась я. Я села, когда поняла, что звучала, как восьмилетняя Гэбби. Капризно.

- Сможешь пойти на пляж, когда снова научишься быть моей женой. Иди и выполни свои обязанности - приготовь что-то.

- Например?

- Не знаю. Это твоя сфера. Реши сама.

Я прищурилась, оставляя маленькую щелочку между век, чтобы иметь возможность видеть его.

- Ты все тот же парень, что массировал мне ноги перед сном?

Это взбесило его. Представление начинается. Он насупился и заворчал.

Мои ангелочки спасли мой день.

- Мы готовы, - прокричали они в унисон, неся ведерки для песка и игрушки.

- Я думал, мы возьмем бодиборды [прим. ред. бодиборд – доска из мягкого пенопласта, на которой катаются на животе те, кто не может или не хочет вставать на доску].

- Ты понесешь их, папа, - сказала Офелия. Они хотели взять их. Они просто не собирались их нести.

- Мама, ты тоже иди. Хочу показать тебе, что умею, - произнесла Роуэн, как только увидела, что я проснулась. На них обеих были бело-голубые купальники, похожие только цветом. У Роуэн был голубой в белую полоску. У Офелии голубой с белыми лилиями. Обе не-от-мира-сего милые.

- Мама пока не готова. Она останется здесь и подготовится к барбекю, на которое не пойдет, так как слишком больна.

Обе малышки не уловили сарказм в последнем замечании. В отличие от меня. Он не наказывал меня, удерживая от соседей. Я чувствовала себя не в своей тарелке рядом с ними. Ну же. Посмотрим, заденет ли это меня.

Я ждала с девочками у бассейна, пока Пэкстон доставал из гаража три доски. Я отчасти дулась из-за запрета пойти с ними и отчасти паниковала из-за готовки. По какой-то причине это ужасало меня, подавляя обиду. Эта часть моей памяти совершенно исчезла. Я не могла вспомнить ни одного блюда, которое готовила в прошлой жизни. Ни одного.

Я делала девочкам жареный сыр в вафельнице. Они обожали его. Может удастся обойтись этим. Вафельница разрезала их на милые треугольники. Хммм. Я задумалась над появившейся идеей.

- Мы вернемся через несколько часов. Если понадоблюсь, телефон у меня с собой, - сказал Пэкстон, встав передо мной, розовые доски принцесс были закинуты на плечо.

- Пока, мамочка, - прокричали девочки, уходя навстречу пляжному веселью, оставив папу позади.

- Повеселитесь, - выкрикнула я.

Пэкстон взял меня за руку, прежде чем я успела возразить.

- Приготовь что-то вкусное, и, может быть, я разрешу тебе пойти.

- Мне и здесь хорошо. Мне не нужно идти.

- Я буду решать это. Теперь будь хорошей девочкой и позаботься о своей семье, - приказал он с поцелуем. Я отвернулась, но он повернул мою голову обратно. - Ты не хочешь этого делать, Габриэлла. Обещаю. Не хочешь.

- Почему, Пэкс? Потому что ты отправишь меня в ванную?

Его взгляд сначала метнулся к девочкам, потом обратно ко мне. Я скривилась от боли, когда он схватил мою челюсть и сжал.