Россия неизвестная: История культуры вегетарианских образов жизни с начала до наших дней - Петер Бранг

13 июня 1906 г. Маковицкий записывает, что, по приказанию Софьи Андреевны, служанка Параша утопила 6 щенят. Никита и Паля Львовичи, когда услышали про это, ужасно плакали:

Л. Н.: Подобное было с нами, когда мы были детьми. В овраге нашли убитых щенков и тоже плакали. Вероятно, мальчишки убили их камнями.

Лев Львович спросил отца:

«Что было бы, если б не топили щенят, не резали домашних животных? Как бы они расплодились!»

Л. Н. (спокойно): «Это касается домашних животных, их не надо (разводить чрез меры). Дикие сами себя ограничивают».

На чье—то возражение Л. Н. сказал:

«Идеальное положение – есть фрукты. Не надо ни яиц, ни кур, ни лошадей».

Лев Львович: «Без домашних животных будет скучно, с ними приятно жить».

Л. Н.: «Дикие будут, (как) во времени Франциска Ассизского, садиться на плечи. (.) На Соловецких островах птица и иной зверь не боятся людей». [Примечание Маковицкого: У монахов там обычай не трогать птиц и зверей. Его соблюдают и паломники] 12.

25 августа 1905 г. говорили о Саксе, социал—демократе. Толстой: «Он (Сакс) путешествовал с учениками (десятью учениками Тенишевского училища). В Соловках не обращал их внимания на старцев, на духовную жизнь монахов, странников, на вегетарианство (запрещают убивать дичь, лисицы приходят в монастырь); видел и показывал им только, как грязно живут годовики, как много работают (.) (и годовик там) постится весь год, не убивает животных» 13.

И в беллетристической форме в последние годы жизни Толстой выступает пропагандистом вегетарианства. В июле 1909 г. он диктует для своих внуков на фонограф сказку «Волк»:

Был один мальчик. И он очень любил есть цыплят и очень боялся волков.

И один раз этот мальчик лег спать и заснул. И во сне он увидал, что идет один по лесу за грибами, и вдруг из кустов выскочил волк и бросился на мальчика.

Мальчик испугался и закричал: «Ай, ай! Он меня съест!» Волк говорит: «Постой, я тебя не съем, а я с тобой поговорю».

И стал волк говорить человечьим голосом. И говорит волк: «Ты боишься, что я тебя съем. А сам ты что же желаешь? Ты любишь цыплят?»

– Люблю.

– А зачем же ты их ешь? Ведь они, эти цыплята, такие же живые, как и ты. Каждое утро – пойди, посмотри, как их ловят, как повар несет их на кухню, как перерезает их горло, как их матка кудахчет о том, что цыплят у нее берут. Видел ты это? – говорит волк.

Мальчик говорит: «Я не видел».

– А не видел, так ты посмотри. А вот теперь я тебя съем. Ты такой же цыпленок – я тебя и съем.

И волк бросился на мальчика, и мальчик испугался и закричал: «Ай, ай, ай!» Закричал и проснулся.

И с тех пор мальчик перестал есть мясо – не стал есть ни говядины, ни телятины, ни баранины, ни кур 14.

Толстой все более открыто выражает свое отвращение к мясу; сравним запись Маковицкого от 25 апреля 1910 г.: «Я без отвращения не могу смотреть на мясное блюдо, когда на столе». На это Ольга Константиновна (урожд. Dite—richs, 1872–1951; первая жена Андрея Львовича Толстого, 1877–1916) заметила: «Это вопрос молочного хозяйства: бычков ведь надо отдавать на убой и быков, а коров в старости докармливать? Правда, без молока, по крайней мере взрослым людям, легко обойтись». Л. Н.: «Когда ходишь, нельзя обойтись, не топча муравьев. Надо стремиться умышленно не убивать» 15.

15 октября 1907 г. в одном из разговоров Толстой возразил на замечание Татьяны Львовны о вегетарианстве: «кто—то записал о Пифагоре: удивляться нужно не тому, что Пифагор не ел мяса, а тому, что люди позволяют себе убивать животных». Безусловно, ему было известно, что эти строки принадлежат Плутарху: во втором томе «Круга чтения» за 24 сентября он перепечатал эти и другие замечания Плутарха о мясо—едении и позже включил их в свое собрание цитат о «безубойном питании» 16.

30 мая 1908 г. Толстой вспоминает, что получил письмо от одного вегетарианца, который пишет, что у него страсть удить рыбу, и спрашивает, можно ли: «Странно, что об этом спрашивает, что ему нужен авторитет. Я ответил ему, что животных – от быка до комара – не следует убивать, а где остановиться – это дело каждого с самим собой». На это Софья Андреевна возразила: «Мне больше жаль срубить дерево, чем убить животное или букашку» 17. Тема «границ вегетарианства» затрагивается и 13 мая 1909 г. У Маковицкого читаем: «Говорят сперва о курении. Толстой: „Папиросы – могу себе представить, что мог бы курить без отвращения, а мясо есть – нет“. Софья Андреевна заговорила о том, какой мир животных подо мхом. „Оторвала кусок мху, а под ним белые и еще двоякие черви и козявки; мох счищать нужно, где же граница вегетарианства?“ Толстой: „Нет границ вегетарианства, тут только дело постепенности. Если могу есть животных, тогда могу и человека“» 18.

9 марта 1905 г. Толстой за обедом рассказывает, как в Туле в кремле показывали медведей в клетке. Мария Львовна сказала, что ей жалко животных, которые сидят в тесных и грязных клетках. Лев Николаевич стал рассказывать о том, как медведи мягко и ловко ходят и бегают. Указав на медвежью шкуру – ковер, он сказал: «Вот этот тоже так бегал» 19.

Впрочем, Толстому приходилось оправдываться из—за своей одежды перед лицом «веганских» требований. «Вы совершенно правы, – писал он К. И. Муценеку 6 ноября 1909 г., – что, отрицая сознательное убийство живых существ, не следовало бы и пользоваться для одежды частями их тела, как—то: кожей, мясом. То, что я ношу кожаный пояс и кожаные сапоги и даже меховую шапку, никак не доказывает того, что это нужно делать, и что это хорошо, а только то, что несмотря на то, что считаю, что лучше бы было не носить кожи и меха, я в своей жизни не только в деле пользования телами убитых существ, но и во многом, многом другом, гораздо более важном, так далек от совершенства, что те усилия, которые я могу направить на улучшение своей жизни с начала в нравственном отношении, я нахожу более целесообразным направлять на исправление моих других, многих и более важных недостатков, чем пользование для своей одежды кожаными и меховыми предметами» 20.

8. «Алкоголь и табак»

«Я говорю, что есть три зла на свете: алкоголь, мясо, никотин». Так, по сообщению Маковицкого, говорил Толстой 14 февраля 1905 г.

В этот день в Ясной Поляне находился с визитом Анри де Вогюэ, сын знаменитого Эжена Мельхиора де Вогюэ (1848–1910), опубликовавшего в 1886 г. книгу «Русский роман» («Le roman russe»), которая открыла Западной Европе, в первую очередь французам, достижения русских в области искусства романа 1. Анри де Вогюэ спросил Толстого: «Курение вредно? Каким образом?» Толстой ответил: «Ослабляет мышление и делает неясным выражение» 2 [!]. Вогюэ: «Мой отец, когда пишет ночью, с десяти до четырех курит русские папиросы одну за другой, не переставая». Толстой: «Так, пожалуйста, передайте ему от меня, что этого не следует делать и чтобы он бросил курение». Когда Маковицкий хотел налить Л. Н. четвертую чашку чая, тот сказал: «Нет, чай за разговором – вроде курения» 3.

Толстой курил десятки лет, и ему нелегко далось бросить эту привычку. Бирюков вспоминает: «В сознании его давно уже была решена необходимость расстаться с этой вредной привычкой, но сила привычки была так велика, что Л. Н—чу пришлось тратить значительные силы для борьбы с нею. Он не раз бросал и снова начинал курить, наконец, именно весной этого 1888 года, он расстался с папироской окончательно. Мне вспоминаются эпизоды этой борьбы. Одним из доводов против курения была неделикатность по отношению тех присутствующих, которые по той или другой причине не выносят запаха курения.

И вот Л. Н—ч старался не курить при гостях, а если ему очень хотелось курить, он уходил в прихожую, садился на ларь и закуривал папироску. Но гости, дорожившие беседой со Л. Н—чем, также перекочевывали в переднюю и там образовывался своего рода клуб» 4.

Когда знаменитый юрист А. Ф. Кони посетил Толстого 6 июня 1887 г., курение еще не было брошено. «Полчаса после обеда проводились на террасе, выходящей в сад, за питьем кофе и куреньем. (…) Лев Ник. слушал детский шум и хохот, обменивался короткими фразами с окружающими и… курил папиросу самодельной работы!»

1 марта 1888 г. Толстой пишет Е. И. Попову: «Табак тоже бросил, две недели совсем не курил, раз только» 5. 20 мая 1888 г. Толстой получает от А. Т. Соловьева только что вышедшую брошюру о вреде курения, которую хочет переиздать 6. Однако и позже Толстой время от времени возвращается к курению. В конце 1891 г. Д. Анучин вспоминает: «В это время Л. Н. был уже вегетарианец, но, кажется, еще не полный; так, напр. он уже бросал курить, но иногда, окруженный курильщиками, брал у них папиросу и для себя…» 7. При всей своей строгости, Толстой все же старается «не жить подробно», допускать исключения.

Иногда он отмечает в дневнике случаи сильного курения и потребления алкоголя среди своих посетителей или при встречах. Так, 1 декабря 1888 г.: «Утром доктор (Ф. Г. Флеров) и (А. А.) Стахович. Оба алкоголе—никотинцы (.), а доктор даже лечит» 8. В тот же день Толстой посещает школу: он замечает мутные, потухшие глаза учеников: «Фабрика, табак, бессонница, вино. (.) Все курят» 9. 9 апреля 1889 г. «Дорогой раздал листки пьяным. Хорошо поговорил. Страшный вид разврата вина и табаку» 10.