Бремя равных - Вячеслав Назаров

-- Иван Сергеевич, вы говорили, что пента-волна - это опасно. Почему? Кажется, все довольно невинно и просто.

- Понимаете, Вениамин Лазаревич, тут довольно-таки сложный парадокс. Для приема пента-передачи необходима очень восприимчивая, очень незащищенная психонервная система. Женщины принимают пента-волну лучше, чем мужчины, к примеру... Но и женщины - не всякие...

- В таком случае, идеальными пента-приемниками были бы дети - их психика ограждена меньше всего.

- Вероятно, да. Но, сами понимаете, что опытов с детьми мы не имеем права ставить, пока не добьемся полной безопасности. А пока... Во время прошлого, например, Нина потеряла сознание.

- Причина?

- Видимо, очень сильный пента-сигнал Уисса. Я так думаю. У нее было нечто вроде галлюцинаций: ее психический строй был подавлен психическим миром дельфина. Дельфины воспринимают и чувствуют, как вы знаете, мощнее нас, и человеческие нервы не выдержали.

Шок. Что-то вроде того, если по проводке, предназначенной для 220 вольт, пропустить ток в 380 вольт, понимаете?

- Да, да, конечно. Сработали предохранители выключилось сознание, свет померк...

- Вот именно. Мы, правда, потом придумали вот эту штуку - маковый венок. Вроде индикатора напряжения. Он должен сработать раньше, чем уйдет сознание, и создать заградительное пента-поле. Но... мы предполагаем, природа располагает. Если бы не создавшаяся ситуация, я ни за что не разрешил бы пента-сеанс. Не разрешил бы...

Море стихло совершенно. Ощущалось только соседcтво прибоя. Нина Лежала в кресле не Двигаясь. Медленно вращалась над ней металлическая антенна. Толя едва слышно насвистывал что-то, рассматривал экраны, по которым бегали только бледные точки. Пан, сцепив руки за спиной, молча ходил через всю лабораторию от кресла к двери и обратно и тоже поглядывал на погасший экран.

А Карагодский,. усевшись на трехногий стул и привычно оперев подбородок о трость, думал. У него тоже был пента-сеанс. Он говорил сам с собой. Он пытался вспомнить что-то хорошее и никак не мог. Вопреки желанию перед ним проходили бесконечные коридоры, открывались двери с фамилиями на табличках, ложились под ноги ковровые дорожки, ведущие к столу президиу ма. Он позабыл, когда, на каком симпозиуме он сидел в зале, на обычном откидном стуле. Может быть, он и родился в президиуме? Кажется, он всю жизнь покровительствовал и препятствовал, разрешал и запрещал, проверял и указывал, и. всю жизнь на носу его сидели проклятые очки в черепаховой оправе, сквозь которые мир кажется мягким, округлым и спокойным. Но ведь это не тад, не так! Когда-то и он... Но когда это было? И было ли вообще чтобы море, чтобы какой-то сумасшедший дельфин, чтобы аспирант Толя был с тобой на "ты", чтобы все вокруг тревожило загадками и требовало немедленного решения, чтобы вот так метаться из угла в угол из-за сумасбродной девчонки, рискующей в худшем случае обмороком, и рисковать самому вещами более значительными...

"Что ты ходишь, Пан, что молчишь? Пятнадцать лет воевал я с тобой на журнальных страницах, на высоких трибунах. А ты уничтожил меня за сорок минут-и сам, кажется, не заметил этого. Потому что победа надо мной для тебя - пустячок. Для тебя важнее твой дельфин, твоя Нина, твой Толя, твои экраны, твоя работа, и какое тебе дело, что академик Карагодский выбросил белый флаг?

Но если даже тебе не нужна победа надо мной, Пан, то кому она нужна вообще? Может, спрятать белый флаг, пока его никто не заметил - и пусть все идет постарому? А как быть с Венькой Карагодеким, "Веником"?.. Ведь это ты, Пан, приметил в студенческой толчее упрямого парня, ты подсунул ему тему про дельфинов, ты раскрутил его самолюбие... И вот я снова перед тобой: академик, лауреат, главный дельфинолог страны, мировой авторитет. А ты вместо восхищения делом рук своих третируешь меня, ранишь самолюбие, без конца заставляешь отвечать "не знаю" и "не слышал"...

Сначала я думал, что ты просто по-стариковски мстишь мне за то, что я обошел тебя в степенях и званиях. Но нет, дело в другом: постарел-то, оказывается, я, а ты по-прежнему молод, профессор..."

- Стоп сеанс, Толя! Усилитель! Быстро! Укол!

Алая корона на голове Нины опадала на глазах.

Словно в кадре неозвученного мультфильма, слабели, теряли упругость лепестки мака, съеживались, точно подул ледяной ветер. И бледность, заметная даже под загаром, заливала лицо Нины.

Толя обеими руками разом перевел все тумблеры усилителя. Антенна остановилась. Пан держал Нину за руку, считая пульс, а Толя принялся торопливо снимать присоски проводов. Подскочил лаборант с пневмошприцем.

Нина-открыла глаза. Глубоко-глубоко вздохнула - раз, другой,третий.

- Не надо укола, Иван Сергеевич. Все в порядке... Господи, какое это счастье - дышать... Видеть солнце... Ощущать всю себя...

Голос Нины прервался глубоким судорожным всхлипом, как у человека после глубокого истерического припадка. Пан кивнул лаборанту, а тот, осторожно взяв руку Нины выше локтя, на мгновение прикоснулся к ней губчатым раструбом пневмошприца.

- Я же говорю - не надо.

- Ничего страшного, Нина, это обычный тоник. Помолчите минут пять. Придите в себя. Потом расскажете.

- Уисс...

- Помолчите. Уважьте старика.

Нина медленно сняла с головы увядшую корону и протянула Толе. Снова вздохнула и откинулась в кресле. Большая чайка промчалась у самого бушприта "Дельфина". Нина следила из-под полуприкрытых век за полетом до тех пор, пока чайка не превратилась в точку на небе, и закрыла глаза.

Кто-то тронул Карагодского за плечо. Академик оглянулся - радист указывал ему на дверь, шепча:

- Вас вызывают, Вениамин Лазаревич. Срочно. Искал вас в каюте, как всегда, а вы здесь, оказывается.

- Кто?

- Из Д-центра...

Академик недовольно поморщился: всегда так, в самый интересный момент у кого-то из службистов Д-центра возникает идея, о каковой надо немедленно доложить начальству.

Он вышел за радистом, стараясь ступать тише.

Вернулся он довольно быстро, рассерженный и потный - видно было, что кому-то за тысячи миль отсюда основательно досталось. Нина по-прежнему сидела с закрытыми глазами: то ли дремала, то ли просто отдыхала, думала о чем-то.

- Что стряслось в вашем хозяйстве? - поинтересовался Пан.

- А, чепуха... Лишняя иллюстрация к тому нашему разговору, только на этот раз с неприятными вариациями... Дельфины угнали большой косяк тунца, ну и...

- Как угнали?

- Рыборазведчик обнаружил сегодня утром в Атлантике огромный косяк, который гнали дикие дельфины. База "Поиск-двенадцать дробь пятьсот двадцать восемь" выслала им навстречу отряд рабочих дельфинов - загонщиков и флотилию международной рыбкооперации... Короче, дельфины взбунтовались - и ручные, и дикие-и оставили рыбарей с носом. И, как всегда в таких случаях, там был дельфин со знаком на лбу. Что я вам говорил, а?