Элен и ребята 2. Часть первая - Луи Бардо

— Пусть что хотят, то и делают, — согласилась Бенедикт.

Неожиданно для всех Жозе поднялся со своего места и не спеша

направился прямо к их столику. Подойдя, он нерешительно потоптался на месте и поздоровался:

— Привет.

— Привет, — кивнули девушки. Матье, едва сдерживая улыбку, протянул руку.

— А этот чего смеется? — занервничал Жозе.

— Извини. — Матье попытался сжать губы, но у него ничего не получилось. — Просто ты очень похож на спаниеля.

— Очень смешно, — передразнил Жозе и, подумав, добавил: — А меня и зовут Джо Коккер… Нравится?

— Еще как! — Матье обнял Бенедикт и снисходительно добавил: — Ты забавный парень.

— Я не за этим пришел. — Жозе указал на свой столик. — Нас там четверо, и вас тут четверо. Может, пойдем домой. Выпьем чего-нибудь.

— Мысль хорошая, — согласилась Лоли и посмотрела на подругу. — Идем?

— Мы с удовольствием. — Бенедикт взяла своего нового друга за руку. — Ты не против, Матье?

— Ничуть, — улыбнулся тот и встал.

Всю дорогу молодые люди шли молча. Когда же до их дома оставалось метров сто, Лоли со своим новым дружком вырвалась вперед и первой заскочила в гостиную. За ней потянулись и остальные.

Матье, не отпуская Бенедикт ни на шаг, внимательно огляделся. Поймав его взгляд, Жозе ядовито усмехнулся и, как бы между прочим, заметил:

— Здесь будет удобно. Есть диван и подушки, комнаты и бильярд.

Матье обернулся и по-дружески похлопал жениха Бене по плечу.

— Ты классный парень, Жозе… Под его мощными хлопками Жозе согнулся и едва не ойкнул.

— Да ты оказывается еще и сильный, — с сарказмом протянул Матье.

— Джо Коккер у нас здоровяк, — ухмыльнулась Лоли, косясь на подружку своего бывшего жениха.

Бенедикт, которой вдруг стало немного жаль несчастного клавишника, решила переменить тему.

— Ну, хватит, Жозе, давайте лучше рассаживаться, — предложила она.

— Только не как попало, — встряла в разговор девушка Себастьяна, высокая блондинка, полная противоположность Лоли.

Ее подруга, которая вовсю флиртовала с клавишником, напомнила:

— Жозе, кажется, ты хотел, чтобы все было поинтереснее и…

— Я все устрою, — оборвала ее Лоли и критично оглядела диван.

— Давай, не стесняйся, — подбодрил ее Жозе, искоса наблюдая за Бене.

Когда Матье обнял девушку за талию, а та доверчиво потянулась к нему, Жозе скрипнул зубами, но ничего не сказал.

— Итак, мой милый Себастьян, ты сядешь здесь.

Лоли взяла своего нового парня за руку и усадила на середину дивана.

Потом подтолкнула Бене к креслу.

— Ты здесь.

— А я? — растерялся Матье.

— А ты иди к Бенедикт. Вам будет тут хорошо.

Лоли с легкой гримасой презрения указала бывшему жениху на правый край.

— Себ, ты сядешь рядом со своей девушкой.

Те безропотно подчинились.

— А ты, Жозе, со своей.

Лоли усадила клавишника на второе кресло, стоящее рядом с тем, где удобно устроились Бене и Матье.

— А где же сядешь ты? — удивился Жозе.

— А я сяду вот здесь!

Лоли ловко втиснулась между двумя Себастьянами.

В комнате повисло гнетущее молчание. Первым не выдержал Жозе.

— Что будем делать? — насмешливо спросил он, хотя ему было совершенно не до смеха.

— Выбирай, — предложила Лоли. Подруга Жозе, чувственная шатенка, повисла у него на шее и громко зашептала:

— Чего ты ждешь?.. Поцелуй меня.

Жозе страстно прильнул к ее губам, от чего Бенедикт едва не потеряла сознание.

Матье, чутко уловив ее настроение, намекнул:

— Я способен сделать тоже самое.

— Докажи.

Бенедикт закрыла глаза и подставила свои хорошенькие губки.

Лоли, поерзав на диване несколько секунд, искоса посмотрела на своего нового Себастьяна. Однако тот, по всей видимости, не решался последовать примеру остальных.

— А ты так можешь? — подколола его Лоли, устав от ожидания.

— Я тебе это гарантирую.

И новая пара слилась в горячем поцелуе.

— Ты хочешь, чтобы мы среди них выглядели идиотами? — удивилась подруга Себа.

— Ни в коем случае, — он обнял девушку и прильнул к ее губам.

В этот момент дверь распахнулась, и порог переступили Николя и Элен. Девушка всплеснула руками и в ужасе оглянулась на Николя.

— Они все окончательно рехнулись! — воскликнула Элен. — Я не верю своим глазам…

Испуг Элен придал Николя решительности. Он подскочил к целующимся парочкам, схватил за руки Матье и Себастьяна и вытащил их на середину комнаты. Потом то же самое проделал с подружками Жозе.

— А теперь, все на выход и побыстрее! — грубо приказал он.

— Николя! — Возмущенный Жозе вскочил с кресла. — Что ты делаешь?

— До свидания, концерт окончен!

Николя, не обратив на стенания друга ни малейшего внимания, вытолкнул гостей за порог.

— Эй, как ты обращаешься с нашими друзьями?!

Жозе готов был броситься на Николя с кулаками.

— Помолчи, — отрезал тот и сказал, — а теперь, слушайте меня.

— Кто ты такой, чтобы мы тебя слушали? — зло спросила Лоли.

— Да посмотрите вы на себя внимательно, — в голосе Николя звучало осуждение. — Если вам наплевать на меня, то пожалейте хотя бы Элен. Вы не виделись с ней полгода. И вот она приехала к нам в гости, а вы занимаетесь только тем, что выясняете отношения между собой…

— Николя, не надо, — негромко попросила Элен.

— Нет надо! Себастьян, ты же всегда был благоразумен. Неужели тебе настолько наплевать на Лоли, что ты готов изменить ей с первой встречной?

— Нет. — Себ опустил голову. — Ты же знаешь, что я люблю Лоли.

Та презрительно фыркнула и отвернулась.

— А ты, Жозе, — повернулся к клавишнику Николя. — Ты же еще неделю назад утверждал, что дороже Бенедикт для тебя никого не существует.

— Было такое, — нахмурился Жозе.

— Так зачем ты так мучаешь ее?

Жозе пожал плечами и шагнул к невесте.

— Ты на меня не очень обижаешься? — спросил он.

Неожиданно для всех Бенедикт обняла парня за шею и прильнула к его груди.

— Как это понимать? — растерялась Лоли. — А как же наши новые мальчики?

— Забудь про них. — Себастьян крепко обнял упирающуюся Лоли и притянул к себе. — Тем более, что и меня, и того парня зовут одинаково.

3

На этот раз Лоли поднялась с постели, когда на часах не было еще и шести. Причин тому было две: во-первых, она вычитала в одной из книжек, что нужно гадать на закате или как только начинает светать, а во-вторых, ей ужасно не хотелось, чтобы кто-то осквернял своими речами ее священные деяния.