Единственный выход - Вернер Тельке

— Обычная авария с печальным эпилогом! — услышал Вебер голос Линдберга.

Вебер по опыту знал, что таким утверждением комиссар просто хотел спровоцировать протест своих сотрудников.

— Вполне возможно, — согласился офицер дорожной полиции. — Погибший был смертельно пьян, и на повороте его занесло.

— Да-да, от алкоголя у человека вырастают крылья, — проворчал Линдберг.

— Кроме того, он не знал трассы. Это фатальный поворот. Правда, есть предупредительный знак, но все равно тут часто происходят аварии.

Комиссар Линдберг задумчиво покивал.

— Так что, нам тут делать нечего? Вы так считаете, да?

— Ну, не сказал бы, — робко вмешался ассистент Шнабель и, когда Линдберг поощрительно кивнул, продолжил: — Коробка передач на нейтрали.

— Я это тоже заметил, коллега, — офицер дорожной полиции обиженно коснулся козырька, — но при таких авариях рычаг переключения скоростей часто выскакивает. Не забывайте, что машина несколько раз перевернулась.

— Вы позволите? — Вебер протиснулся сквозь группу сотрудников, окруживших разбитую машину, и показал на приборный щиток. — А подсос? Тоже сам вытянулся?

Комиссар Линдберг взглянул на офицера дорожной полиции, потом взгляд его поплыл дальше, пока не остановился на ассистенте Шнабеле. Поскольку никто из его сотрудников не спешил проверить слова Вебера, Линдберг сам этим занялся. Попытался втиснуться под машину и присмотреться к приборному щитку, но ему мешал живот. Оставалось только лечь. Он так и сделал, чертыхаясь и сопя.

— Какой подсос? Где это?

Офицер показал ручку газа.

— И что это значит?

— Вижу, вы так и не получили права? — съехидничал Вебер.

— Чтоб меня черти взяли, — рявкнул Линдберг.

— Вас? — усомнился Вебер. — Силенок не хватит. — Потом повернулся к офицеру. — А вас это не удивило?

Тот неуверенно отвел глаза.

— Погибший зацепился за него при падении.

Вебер покачал головой.

— О рычаг переключения скоростей — может быть, но подсос? Я бы придумал что-нибудь получше. — Повернувшись к Линдбергу, он с нажимом сказал: — Велите охранять машину и поискать отпечатки!

Комиссар все еще разглядывал приборный щиток разбитого автомобиля. Теперь он поднял голову и снизу вверх взглянул на Вебера.

— Вы что-то скрываете! Давайте, рассказывайте!

— Разыскивая вас, я хотел поговорить как раз об этом человеке.

Линдберг издал звук, который Веберу напомнил фырканье разъяренного кабана. Опершись на ручку зонтика, комиссар с трудом поднялся. Отряхнув штаны, он неприязненно покосился на Вебера, но все же отошел с ним в сторону. Виктория последовала за ними.

— Ну а теперь живее, — буркнул Линдберг. — Хочу попасть домой еще сегодня. Вы знали этого человека?

Вебер кивнул.

— Зовут его Ханке, он архитектор и живет во Франкфурте.

— Густав Адольф штрассе, семь, — нетерпеливо дополнил Линдберг. — Это и нам известно.

— Да, Густав Адольфштрассе, семь, — повторил Вебер, который до тех пор не знал точного адреса, но теперь постарался его запомнить.

— Дальше, — настаивал комиссар. — Вы на него работали?

— Он этого хотел.

Комиссар испепелили его взглядом.

— Так-так, значит, это вы его так накачали?

— Мы разговаривали полтора часа назад, — невозмутимо возразил Вебер. И мимоходом добавил: — Тогда он был совершенно трезв.

— Где вы с ним встретились?

— В забегаловке в Альтоне.

Комиссар Линдберг громко засопел.

— И через час он попал в аварию, причем ехал с противоположной стороны и в стельку пьяный.

— Неплохо, да?

— Не думаю, — буркнул Линдберг, — я вовсе так не думаю. Грязная работа, тут просто все смердит! — Он с отвращением оглядел место происшествия, разбитый «опель» и копошащихся вокруг него людей.

— Что вы должны были для него сделать?

— Найти его невесту, — вмешалась Виктория. — Она сбежала.

Комиссар резко повернулся в ее сторону. Казалось, только теперь он заметил, что кроме Вебера тут есть еще кто-то.

— Вы кто такая?

— Мы вместе работаем, — пояснил Вебер.

— От всей души сочувствую! — буркнул Линдберг.

— Спасибо, — невозмутимо ответила Виктория. — Ханке искал ее и поэтому приехал в Гамбург. Не знал, что делать дальше, и обратился к нам. Девушка исчезла, зато к нему прицепился какой-то «фиат».

— Тьфу, что за черт? Номер вы знаете? Виктория открыла блокнот.

— Два-три-шесть-один-пять-семь, Рим.

— Пахнет фальшивкой, верно? — бросил комиссар Линдберг чуть более любезным тоном. Сунул в рот окурок сигары и принялся его жевать. Вебер, сохранивший в памяти бывшего шефа вечно сосавшим недокуренную сигару, не мог, однако, вспомнить, чтобы Линдберг когда-нибудь курил.

Вероятно, просто потому, что сигары такого ужасного сорта никто курить не в состоянии.

— Итак, полтора часа назад в ресторанчике в Альтоне вы еще разговаривали с Ханке? — продолжал комиссар. — А как вы расстались?

— Во время разговора его позвали к телефону, — ответила Виктория. — Мы ждали, но он не возвращался. Тогда герр Вебер пошел к телефонной будке в коридоре и обнаружил, что Ханке исчез.

— А можно выйти из ресторана, не проходя через зал? — поинтересовался Линдберг.

— Да, в том-то и вся штука! Есть черный ход во двор. Оттуда — в переулок.

Комиссар Линдберг вынул изо рта изжеванный окурок сигары и помахал им перед носом Вебера.

— И как вы себе все это представляете? Ну, выкладывайте! Вы же всегда были умнее всех!

— Сначала уберите у меня из-под носа этот веник! Иначе я не смогу собраться с мыслями!

Опешивший Линдберг уставился на свою сигару.

— Но послушайте, это настоящая бразильская…

— Как вам будет угодно, — отрезал Вебер и угрюмо замолчал.

— Вы последите за собой, дружище! — Комиссар явно начинал терять терпение. — Мы имеем тут дело с загадочным происшествием, возможно, с убийством, и вы в него замешаны, Вебер! Я проверю документально, до какой степени вы замарали тут ручки, можете быть уверены. Но уже сейчас могу вам сказать: лучше будет, если вы станете с нами сотрудничать. Так что там было с Ханке? Выкладывайте!

— Есть несколько возможностей, — медленно начал Вебер. — Во-первых, человек из «фиата» мог быть в сговоре с людьми из ресторана. Но мне это как-то не нравится, как-то это неправдоподобно. В таком случае никто не стал бы похищать Ханке у нас на глазах, нас самих оставляя в покое. Вторая возможность мне кажется более убедительной: человек из «фиата» досконально знал планировку ресторана, знал, что телефон у них в коридоре, из которого есть второй выход. Ложным вызовом выманив Ханке к аппарату, он проскользнул через двор в коридор, оглушил парня, который ничего не подозревал, и вытащил его в коридор. В кармане Ханке оказались ключи от машины. Сообщник — а человек из «фиата» не мог без него обойтись — подогнал «опель». Ханке втолкнули в машину и вылили в него бутылку шнапса. Сомневаюсь, что Ханке вообще соображал, что с ним происходит. Его привезли сюда, машину поставили у самого обрыва, потом Ханке усадили за руль и включили первую скорость. Вытянули подсос, потом отпустили тормоз, и машина покатилась вперед, пока не рухнула в пропасть. Это так просто!

Когда Вебер умолк, воцарилась долгая пауза. Все погрузились в собственные мысли, но Линдберг вдруг спросил:

— Что, собственно, вы знаете о девушке, которую собирались искать по поручению Ханке? — Заметив, что Вебер не торопится с ответом, он энергично добавил: — Слушайте, дружище! Если он поручил вам вернуть пташку в гнездышко, то должен был что-то о ней рассказать.

Вебер кивнул.

— Зовут ее Рената Грюнер, они жили вместе во Франкфурте.

— И это все? — спросил разочарованный Линдберг.

— Все, — подчеркнул Вебер.

Комиссар пару секунд с сомнением смотрел на своего бывшего сотрудника, потом перевел взгляд на Викторию и внимательно к ней пригляделся. Она тоже не поспешила на помощь, а только любезно пояснила:

— Он не успел нам ничего толком рассказать — его позвали к телефону.

Комиссар Линдберг кивнул и погрузился в размышления. Судя по лицу, он совершенно им не верил.

— Что-то маловато выходит, — наконец протянул он.

— А не могли бы вы оказать нам небольшую услугу? — вежливо спросил Вебер.

Линдберг ничего не ответил, просто вытащил бумажник и достал фотографию фройляйн Грюнер.

— Вот фото этой кошечки, — сказал он, — типичное любительское фото, но и по нему видно, что это за штучка. Взгляните!

Вебер присмотрелся. Девушке на снимке было лет двадцать пять. Темные волосы и живой интеллигентный взгляд.

Веберу, однако, не понравились ее глаза. Они казались холодными, слишком холодными на его вкус. Он вдруг почувствовал к ней недоверие. Короче, это была девушка, которая явно знала, что почем.