Дядюшка из провинции - Эдна Мир

— Конечно, черт возьми! — Женщина потеряла остатки самообладания. Что за балаган устраивает этот доктор?

— Мисс Сазерленд… — У Шарлотты заложило уши от волнения, и голос Северина доносился словно издалека. — Тот, кто дал вам эти таблетки, попросту надул вас. Это обычные сахарные драже. Пустышки. Вы понимаете, что я имею в виду?

— О да! — Шерли внезапно перестала дрожать. — Еще как понимаю! И я знаю того подонка, который это сделал. — Она села, спустив ноги с кушетки. — Если мы с вами больше не увидимся, док, то не волнуйтесь. Я просто сяду в тюрьму за убийство в состоянии аффекта.

— Но, мисс Сазерленд, я…

— Нет, не останавливайте меня! — Шарлотта уже стояла в дверях. — Я должна, просто обязана это сделать.

Произнеся эти угрожающие слова, она исчезла так быстро, что врач не сумел удержать ее.

— Господи, хоть бы она одумалась! — вздохнул он и беспомощно, словно ища поддержки, взглянул на потолок.

В ответ ему издевательски ухмыльнулась огромная бестеневая лампа.

В квартире Дэвида собралось почти двадцать человек. Погода была паршивая и не располагала к осмотру достопримечательностей города, поэтому предсвадебные торжества решили провести дома.

Когда Шарлотта ворвалась в гостиную, ее суженый, налив своей маме шампанского, наслаждался обществом бутылки виски.

Шерли начала с того, что выбила из руки Дэвида стакан и залепила ему звонкую пощечину.

В гостиной воцарилось гробовое молчание.

Это не остановило Шарлотту. До сих пор она изо всех сил стремилась создать в глазах своих будущих родственников образ разумной, послушной и доброй девушки — этакого ангелочка. Но сейчас явно перестала играть эту роль.

С яростью она обрушилась на жениха и на все его достоинства. Для начала был помянут дьявол, который должен был прибрать Дэвида и бросить его в ад, где по нему стонали и плакали души проклятых грешников.

На голову Дэвида посыпались слова: «преступник», «крыса», «подонок» и все предметы, которые попались под руку Шарлотте. Гнев придал ее руке меткость.

Наконец Дэвиду удалось схватить и прижать Шерли к себе.

Это, однако, не помешало ей продолжать бомбардировать жениха оскорблениями. Прозвища, которыми она его награждала, заставили покраснеть гостей, а будущие свекровь со свекром засомневались, стоит ли им любить Шарлотту, как родную дочь.

Выход из положения нашел Дэвид. Он крепко схватил Шарлотту и, перебросив ее через плечо, как мешок с мукой, выбежал со своей ношей на лестничную площадку. Среди родственников начались довольно громкие пересуды. Хлопнула входная дверь, и родня осталась предоставленной самой себе.

К счастью, лифт стоял на их этаже. Хотя Шарлотта шипела и извивалась, как разъяренная кошка, Дэвиду удалось затащить ее в кабину и нажать кнопку подвального этажа, где располагался гараж.

Под изумленными взглядами находившихся в гараже людей он протащил Шерли к своему автомобилю и посадил на переднее сиденье. Невзирая на отчаянное сопротивление, Дэвид обхватил женщину поперек живота и, передвинув ее с водительского места, сел за руль, завел мотор и тронул машину с места.

— Остановись! — прерывающимся от бешенства голосом закричала Шарлотта. — Дэвид, немедленно остановись! Я не хочу никуда с тобой ехать. Мне не о чем с тобой разговаривать, я хочу немедленно выйти из машины!

Никакой реакции не последовало. Автомобиль свернул с Тринадцатой улицы на Логан-стрит и поехал в направлении Тремонт-плаза.

Здесь Дэвид поискал место для парковки, остановил автомобиль и вытащил Шарлотту наружу. Он потянул ее дальше, в Лоусон-парк, где из-за непогоды почти никого не было. В парке, около намокшего под дождем памятника Линкольну, Дэвид решил, что нашел идеальное место для разговора.

Ярость Шарлотты между тем превратилась в холодное бешенство. Она с удовольствием изжарила бы Дэвида на костре, но осознавала, что открытое нападение только повредит ей самой. К тому же, если его разозлить, он может стать опасным.

— Как прикажешь понимать эту сцену? — в страшном недоумении спросил Дэвид.

Шарлотта упрямо вскинула подбородок и вперила в мужчину ледяной взгляд.

— Как понимать? — передразнила она его. — Как благодарность за твою заботу.

Дэвид вздохнул. Он не стал разыгрывать из себя непонимающего и непричастного, а только кивнул и упер руки в бока.

— Я ожидал похожую реакцию и боялся. С тех самых пор, как всучил тебе эти таблетки. Но я не мог и не хотел, чтобы все так и дальше продолжалось.

— Ах вот как! — Гнев Шерли вспыхнул с новой силой. — Ты еще скажи, что страдал, переживал, но был вынужден так поступить из любви ко мне. Ты научился этому дурацкому трюку у своего идиота-приятеля Бобби и решил провернуть то же самое со мной.

— Шарлотта, я…

— Ах, прекрати! — Она не желала выслушивать никаких оправданий и извинений. — Ты совершил надо мной насилие. Против воли принудил меня к материнству! Тут не помогут «прости, мне очень жаль» и «ну вот, такой я плохой». Ты обманул меня, Дэвид Эллисон, обманул самым низким образом. Я больше не хочу тебя знать.

— О, Шерли… — Он попытался что-то сказать, но Шарлотта не дала ему произнести ни одного слова.

— Господи, да заткнись ты! Мерзкий эгоист, который думает только о себе. Ты делал вид, что заботишься обо мне и все понимаешь, но для тебя было совершенно безразлично, как я представляю себе свою жизнь и чего я хочу в ней добиться.

— Ну, хватит! — Дэвид внезапно резко переменился. Куда девались смущение и чувство вины! Он схватил Шарлотту за плечи и как следует ее встряхнул. — Ты когда-нибудь поинтересовалась, что чувствую я? Ты знаешь, как я воспринимал наши отношения? Ведь сколько раз я просил тебя не так сильно увлекаться своей работой, но нет! Работа и искусство — прежде всего! — Он чуть было не схватил Шарлотту за горло, но, опомнившись, резко заломил ее руки назад. — Хорошо, согласен, — продолжал Дэвид, несколько успокоившись. — Я, возможно, поступил плохо, но мне было очень больно следовать за тобой тенью, видеть тебя урывками, по два-три часа. Любоваться тобой только на сцене или на экране телевизора. Черт подери, Шерли, тебя никогда не было рядом со мной! Я хочу сказать, по-настоящему рядом. — Он замолчал и перевел дух. — Даже Глория сочувствовала мне, когда я говорил ей, что ты стала недосягаемой, — то у тебя фотопробы, то показ моделей, то конкурс, то съемки, то собеседование. Тебя пожирает честолюбие, Шарлотта. Мне кажется, что ты пожертвовала бы и ребенком, если бы вовремя заметила беременность. И все это ради сцены! Ты понимаешь, что она мало-помалу поглощает тебя?