Грани Нижнего Мира - Олег Авраменко

Нельзя сказать, что я не пыталась этого сделать. Ведь я вовсе не бездушная, нет — иначе бы я так не переживала из-за своего отношения к родному мне человеку, не мучилась бы от того, что лишь через силу могу называть его отцом. Я чувствовала к герцогу уважение и искреннюю симпатию, а также жалость к его нелёгкой судьбе — это сохранилось у меня ещё со времени нашего знакомства, когда я не знала, что он мой отец; но возникновению более глубоких чувств, продиктованных нашей родственной связью, препятствовало разделявшее нас расстояние. Ни письма, ни даже беседы «в живую» не в состоянии заменить повседневного личного контакта, когда ты видишь человека в разных ситуациях и воспринимаешь его таким, какой он есть, а не каким он, пусть и бессознательно, хочет тебе представиться. Только так я могла узнать его, а узнав — полюбить.

Герцог, конечно, любил меня, не зная; но он любил во мне не Инну двадцати лет от роду, а маленькую девочку Ингу, которую он любил ещё до её рождения; он любил во мне мою мать Алиабелу, на которую я, говорят, очень похожа; наконец, он любил меня из потребности кого-то любить, любил потому, что в его жизни, раздавленной между жерновами Добра и Зла, больше не осталось никого, кроме меня. Я оказалась единственным лучом света в его мрачном царстве отчаяния и безысходности, он полюбил меня просто за то, что я есть, и сейчас в этой любви видел смысл своего дальнейшего существования. Ему тоже следовало лучше узнать меня, чтобы любить не как идеал, а как живого человека из плоти и крови — из его плоти и из его крови. Он сам хотел этого — и в то же время боялся…

Ещё в сентябре, когда герцог в очередной раз отложил свою поездку ко мне, я решила пойти на хитрость и разослала всем своим ближайшим родственникам на Агрисе, как по отцовской, так и по материнской линии, приглашения приехать в Вечный Город на рождественские и новогодние праздники. Тут уж, думала я, и он нигде не денется. К сожалению, моя уловка не сработала: в конце октября, в самый канун предполагаемого отъезда, у герцога появились веские причины ещё на недельку задержаться на Агрисе, он убедил всех приглашённых родственников не ждать, а отправляться в путь, пообещав, что непременно догонит их, и остался в Шато-Бокер вместе с братом Сандры, Маркеджани, который должен был повести его по Трактовой Равнине.

Когда я получила это известие, то сразу поняла, что через обещанную «недельку» возникнет новая проблема, требующая неотложного решения, потом ещё одна, и ещё — а затем герцог заявит, что уже никак не успеет к Рождеству и Новому Году, и предложит перенести свой визит на более поздний срок, скажем, на Пасху. Так оно, собственно, и вышло. В результате на праздники ко мне приехали три десятка дядьев, тёток, кузин и кузенов разной степени родства, в том числе и король Лиона Гуннар, а вот самого близкого родственника, отца, не было…

Убедившись, что герцог может тянуть с поездкой в Вечный Город до самого светопреставления, я в конце концов не выдержала и в начале декабря предложила Владиславу самим съездить на Агрис. Муж воспринял мою идею с гораздо бóльшим энтузиазмом, чем я рассчитывала, и с присущим ему юмором заявил, что охотно посетил бы места нашей «боевой славы». В отличие от меня, он так и не смог привыкнуть к придворной жизни, и перспектива провести несколько месяцев «на воле» показалась ему очень заманчивой.

Против наших ожиданий, Ференц Карой отнёсся к моему желанию повидать отца весьма благосклонно. Он сказал, что и сам хотел предложить нам поездку по Граням — как для расширения нашего кругозора, так и для того, чтобы побольше людей (и не только имперских подданных) смогли увидеть будущих правителей Священной Империи. Регент заверил, что нашим планам побывать на Агрисе и погостить там месяц-полтора это нисколько не помешает — только и того, что затем мы не поедем прямиком в Вечный Город, а отправимся в длительное путешествие по извилистой кривой, проходящей через густонаселённые области.

Мы, конечно же, согласились, и вскоре был составлен маршрут предстоящей поездки, которая должна продлиться восемь или девять месяцев — в зависимости от того, как долго мы будем гостить у герцога. Когда Владислав увидел, сколько населённых Граней нам предстоит посетить (и, соответственно, через сколько торжественных приёмов надлежит нам пройти), его энтузиазм мигом иссяк, однако возражать против путешествия он не стал, а лишь настоял на исключении из маршрута двух десятков не слишком значительных Граней. Наш отъезд был назначен на вторую декаду января, и в своём последнем письме я уже сообщила герцогу, что ориентировочно в начале марта прибуду на Агрис.

Но в связи с сегодняшним вызовом мужа к регенту я начала опасаться, что поездка будет отложена, а то и вообще отменена. Без сомнения, случилось что-то серьёзное — Ференц Карой не привык к спешке, за ним никогда не наблюдалось свойственной многим другим людям суетливости, и если он утром вытянул Владислава с постели, значит имел на то веские причины…

Я закрыла дверь Сандриной комнаты и посмотрела на свои наручные часы — было уже пол-одиннадцатого. Тётя Маша не появлялась, от мужа не было никаких вестей, а до первого официального мероприятия оставалось ещё полтора часа. Я собиралась зайти к королю Гуннару и его жене Матильде, с которыми уже успела подружиться, однако Грета сообщила мне, что пару часов назад они отправились на Грань Капитолию осматривать тамошние исторические достопримечательности и должны были вернуться только сегодня к вечеру.

В общем, утро было испорчено вконец, поэтому я решила на оставшееся до полудня время уединиться в кабинете и, в нарушение своего же собственного правила не заниматься по праздникам точными науками, немного почитать умную и увлекательную книгу земных профессоров Рида и Саймона. Математика всегда действовала на меня успокаивающе, заставляя философски смотреть на жизнь.

Владислав вернулся в десять минуть двенадцатого, когда я, позабыв обо всех своих огорчениях и полностью отключившись от окружающего мира, увлечённо продиралась сквозь дремучие дебри функционального анализа к физическому смыслу вторичного квантования. С головой погружённая в это занятие, я не расслышала звука отворяемой двери и вернулась к действительности, лишь когда муж тихо подошёл ко мне со спины и нежно поцеловал меня в шею.

Я слегка вздрогнула от неожиданности, но ни капельки не испугалась. Владиславу ещё ни разу не удавалось напугать меня, хотя порой он пытался это сделать — просто так из чистого озорства. Очевидно, на подсознательном уровне я всегда чувствовала его приближение, поэтому так спокойно реагировала, когда он внезапно возникал рядом.