Агентство «БМВ» - Александр Кашин

Что подразумевал Борис под своим «вообще» Летова так и не узнала, потому что, набравшись духу, распахнула дверцу, вышла го машины и направилась к подъезду дома № 18. В этот момент Борис заметил, как во двор въехали и припарковались неподалеку от их «москвича» «жигули» четвертой модели.

Летова поднялась на лифте на пятый этаж и тоже затаилась в ожидании. Правда, если в прошлый раз она ожидала появления некоего, если так можно выразиться, абстрактного существа, «объекта», то теперь она дожидалась совершенно конкретного человека — художника Игоря Кортнева, с которым она уже была знакома лично и который, надо сказать, очень и очень ей понравился.

В очередной раз Летова себя пожалела — но жалость ее к себе была не до конца сформулирована и выражалась в одной-единетвенной фразе: «Какого черта?!» При наличии заинтересованной аудитории она, конечно, могла бы основательно развить тему. К примеру, посетовала бы на то, что она, молодая и красивая девица, должна дожидаться па грязной лестничной площадке молодого человека, который ей понравился, — но только ради того, чтобы доказать его тупоголовой жене, что он не гомосексуалист, а нормальный мужчина.

А еще она бы сказала, что рада пойти с Кортневым в ресторан — да и вообще куда угодно — причем по собственной воле, а не потому только, что в этом заключались ее обязанности сотрудника агентства «БМВ»… Короче, она многое могла бы наговорить в том же духе, выражая свое внутреннее состояние, но слушателей у нее не имелось, ее душевное неустройство ничего в денежном исчислении не стоило, а вот Шилова платила, и платила вполне прилично — а потому, хочешь не хочешь, приходилось наступать на горло собственной песне и эти деньги отрабатывать.

Бахнула дверь лифта. Марина закурила и встала на старом месте — у окна.

Было страшно. Марина с замирающим сердцем вслушивалась, как лифт одолевал пространство первого этажа, затем второго, а потом третьего и четвертого. Грохнула дверь пятого, и на лестничной площадке появился Кортнев. И тут же увидел Марину. Она настолько перепугалась, что стала скручивать в пальцах горевшую сигарету, совершенно забыв о том, что ее тлеющий кончик может впиться ей в ладонь.

Кортнев не выразил ни малейшего удивления, застав Летову на лестничной клетке. Он сразу же шагнул к ней, с силой сжал ее в объятиях и крепко, грубо поцеловал, запечатав ей таким образом рот. У Маринки закружилась голова, потемнело в глазах и пропал голос. Подать условный знак Борису — то есть завопить — она не смогла бы, даже если бы очень захотела.

— Что, внучка, опять приперлась? — грубо спросил Кортнев, прерывая поцелуй, напоминавший не ласку, а пытку. — Снова будешь ключами греметь? А умнее ничего не смогла придумать? И не вздумай мне тут кричать — это видела?

Марина увидела «это» — стальное, с чрезвычайно острым жалом — длинный, смертельно опасный, выкидной иностранный нож.

Ну, внучка, — поинтересовался затем вице-президент, — что же мы с тобой при сложившихся обстоятельствах делать-то будем? Ты ведь ищейка моей Шиловой? Верно? Впрочем, можешь и не отвечать. Я и так знаю.

В ресторан поедем — в самый дорогой, — с восторгом глядя в сапфировые глаза Игоря, ответила Летова, повинуясь какому-то внутреннему наитию, — и будем там веселиться, чтобы чертям стало тошно. Такое предложение вам по вкусу?

Неплохая мысль. К тому же, как ни странно, моя Дианка в последнее время стала выдавать мне больше денег, — пробормотал Кортнев, роясь в карманах. Потом он поднял глаза на Маринку, с подозрением на нее посмотрел и произнес: — Слушай, а ты не собираешься, случаем, заманить меня в ловушку? На улице небось за мной следят в оба глаза?

Мариной овладело вдохновение. Дом № 18 она знала как свои пять пальцев и вовремя вспомнила про черный ход, который выводил из котельной на улицу с противоположной стороны двора. Схватив Кортнева за руку, она потащила его в дальний угол лестничной площадки.

Куда ты меня тащишь, Мата Хари чертова? — воскликнул Кортнев, — правда, далеко не так агрессивно, а скорее с иронией.

Игорь, а вам не хочется отомстить вашей мегере? — вопросом на вопрос ответила Марина, увлекая его на гнусную, пропахшую готовкой и морилкой от тараканов лестницу. — Пусть, черт возьми, она узнает, что вы в рабочее время преспокойненько сидите в ресторане с симпатичной женщиной — то-то у неё лицо вытянется! И заметьте, измены она вам вменить не сможет: обед — и все тут! Как говорится, ни какого интима.

Игорь Кортнев искренне удивился такому обороту дела.

А. тебе-то зачем все это нужно? Насколько я понимаю, в твои функции входило выяснить, куда я уезжаю из офиса днем и с кем провожу время?

Он торопливо спускался с Летовой вниз по загаженной лестнице, время от времени поворачивая к девушке голову, желая услышать ответ на свой вопрос.

Хотите правду? — Марина всмотрелась в него своими русалочьими глазами. — Мне не слишком нравится быть ищейкой. Ну а потом, — ее сине-зелёные глаза вспыхнули, и длинные, как крылья бабочки, ресницы взметнулись вверх, — потом… Вы мне очень понравились, Игорь Кортнев, — вот зачем мне это нужно.

Вцепившись тонкими, но сильными пальцами в темно-синий рукав пальто Кортнева, она еще быстрее припустила по лестнице вниз, вынуждая тем самым вице-президента компании «Троя» прыгать через ступеньку.

Скорее, скорее, — подгоняла она Кортнева. — Пока наши внизу не хватились и не перекрыли нам выход с черного хода.

Чеёрный ход, который был вечно заколочен крест-накрест досками, открывался на старинную улочку, где в это время дня почти не было транспорта и пешеходов.

Марина подвела Кортнева к заколоченной двери и выжидающе на него посмотрела: дескать, что же ты стоишь, парень? Пора делать работу мужчины.

М-да, ты явно не суфражистка, — с ухмылкой произнес Кортнев и несильно толкнул дверцу плечом, проверяя ее на прочность. — Предоставляешь всю грязную работу делать мужчине.

Об этом мы с вами поговорим, когда выберемся отсюда, — отчаянно зашептала Летова. — По моим расчётам, мои сотрудники — те, что снаружи следят за подъездом — уже посматривают на часы.

Кортнев нажал на дверь — на этот раз куда сильнее. Доски, которые скрепляли ее крест-накрест, подались и отвалились сразу, блоком. Гвозди давно проржавели и стали ломкими, как макароны. Кортнев ударом ноги распахнул дверь и выскочил на улицу. За ним скользнула Марина.

Пробежав рысью метров двести — до оживленного перекрестка, — парочка пошла неспешным шагом, с шумом втягивая в себя воздух.

Ну-с, куда теперь? — осведомился Кортнев, счищая с рукава пальто известку и остатки старой краски.

Это уж вам лучше знать, господин вице-президент, — вы у нас знаток роскошных заведений, — смело вскинув на вице-президента глаза, ответила Летова.

* * *

Не нравится мне все это, — сказал Боря, глянув на часы примерно в ту самую минуту, когда Марина Летова торопила Кортнева. — Ты понимаешь, что происходит? — Борис, как волк, всем телом повернулся к сидевшей на заднем сиденье Капустинской. — А что, собственно, происходит? — отчаянно блеснула глазами Капустинская. — Ну разболтались они на лестничной клетке, а то и в квартиру вошли — чтобы, к примеру, кофейку попить — ну и договориться о походе в ресторан. Для этого тоже, знаешь, время нужно — все-таки в ресторан не с бухты-барахты приглашают!

А если Кортнев понял, что никакой внучки у Авилова нет? — в который уже раз задал этот набивший оскомину вопрос Борис и посмотрел в зеркальце заднего вида — его взгляд по-прежнему приковывала к себе потертая «четверка», по странной прихоти судьбы появившаяся во дворе в то самое время, когда сотрудники агентства «БМВ» разыгрывали свою комбинацию. Но не сама старая машина привлекала его внимание, а человек, который сидел за рулем. Даже Борису с его не слишком развитым воображением водитель «четверки» не приглянулся — и весьма.

Тогда она вопить будет, — нервно сказала Капустинская. — А пока… пока, как видишь, все тихо. Кроме того, у нее запасная версия имеется — с Измайловским парком… Ты что, Летову не знаешь? Выкрутится как-нибудь.

Человек, который сидел в четвертой модели «жигулей», Летову не знал и переговоров Бориса с Капустине кой, естественно, не слышал. Как только минула четверть часа после того, как в подъезд вошел Кортнев, он вылез из своей машины и быстрым шагом направился к подъезду.

Бросив Капустинской только одно: «Сиди — и не дай тебе Бог рыпнуться», — Борис выждал, когда владелец «четверки» скрылся в подъезде, и сразу же двинулся вслед за ним, сунув что-то в задний карман брюк. Сыпал мягкий снежок, небо было светло-серым, и Вокруг стояла такая тишина и благодать, что трудно было поверить, будто в этом дворе могло произойти что-то страшное или хотя бы неприглядное. На детской площадке собрались пообедавшие и выспавшиеся ребятишки, перед которыми стояла их воспитательница, о чем-то с вдохновением им рассказывая.