Гиви и Шендерович - Мария Галина

Неуклонно и неколебимо развивал я свои магические способности, из-за чего был отторгнут от мирских благ и расстался с родными, этими темными людьми, неспособными постичь истинного моего предназначения, своекорыстно требовавшими, чтобы я зарабатывал пошлый хлеб в поте лица своего. Отказался я также и связывать себя узами брака, ибо нет ничего страшнее для человека мыслящего, нежели вступить в союз с существом грубым и приземленным… Невеста моя, впрочем, вскоре утешилась, предпочтя мне живущего по соседству лавочника, человека воистину ее достойного, необразованного и алчного, коей вскоре и довел ее до могилы бесчисленными придирками и воистину животными вспышками гнева… Я же тем временем неуклонно совершенствовался в науках и вскоре умел различать волю звезд и в огне, и в воде, и в хрустальном шаре, в наблюдениях коего и продвинулся особливо…

Деяния мои были достойны записей в магических книгах, ибо я, сойдясь с придворным астрологом и конфидентом ее Величества Елизаветы Первой, Джоном Ди, этим неудержимым честолюбцем, чья страсть к приключениям превосходила любовь к постижению тонких материй, научил его понимать язык ангелов, сиречь энохийский, и вызвал в магическом кристалле дух ангела Разиэля. Ди, этот корыстолюбец, в гордыне своей был уверен, что именно он избран высшими силами для толкования ангельских поучений… Я же, однако, в странствиях наших по Египту и Турции, постиг, что неверно этот интриган, посвятивший земную жизнь своего воплощения вульгарной политике, трактует ангельские речи (каковые, понятное дело, воспринимал он лишь благодаря моему умению общаться с порождениями высшего астрала), но желает быть вхож в дома сильных мира сего, тогда как я жаждал одних лишь знаний… Постигнув в хрустальном шаре от самого Разиэля о существовании Скрижали Силы, оставленной им некогда на Земле, бросил я все свои душевные и телесные силы на поиски этого высшего сокровища, однако, Ди, этот авантюрист, увлек меня в страны и города варварские, в частности, побывали мы в Московии, где обласканы были царем Федором Иоанновичем — каковой оказал мне особую милость, предложив стать своим личным лекарем (он, было уже, благодаря моим усилиям, окреп духом и телом, и ежели бы не отягощали его грехи предыдущих воплощений, то и совсем бы выздоровел, а так, увы, невзирая на удачное лечение, вскоре умер). Ди, правда, до сих пор утверждает, что именно он, а не я был в чести у царя россов, однако, кто ж ему поверит…

Побывали мы и в Кракове, где принимал нас истинно по-королевски Стефан Баторий, и в Пресбурге, где оказал нам свою милость Максимильян Второй, и, наконец, и направили свои стопы в Прагу, где царствовал тогда Рудольф Второй…

Однако, обласканный Рудольфом, этим королем алхимиков, Ди пал жертвой собственного влечения к необдуманным посулам, и спустя три года, наобещав королю с три короба, и не в силах исполнить обещанного, предпочел скрыться и найти приют под крылом Ее Величества Елизаветы, которую и пережил, впрочем, ненадолго. Я ж, в тщетной надежде обрести тихую пристань, остался при дворе короля Рудольфа, который жаждал обрести могущество в философском камне и был лишь рад заполучить в своих трудах такого ценного помощника, как предыдущее воплощение твоего покорного слуги. По счастью удалось мне раздобыть некоторое количество магического порошка, способного обращать железо в золото…

— У этого иудея, — с готовностью подсказал брат Пердурабо, — пражского чернокнижника, как там его звали?

— А, тот раввин? Уж не знаю, какой дух это тебе поведал, брат Пердурабо, но кто бы он ни был, он подло и грязно лжет. Во-первых, своим умом дошел я до тонкой формулы порошка, во-вторых, рабби Бецалель сам мне его дал, прознав о моем могуществе, а в третьих, и позаимствовал-то я совсем немного. Буквально щепоть… и намерения у меня были самые благие, ибо не золото мне было потребно, а знание…

Ну, золота я как раз получил предостаточно, и вовсе не из философского камня, а от короля Рудольфа, который, возрадовавшись, наградил меня вдесятеро по сравнению с тем, что ему удалось добыть посредством того порошка. Это его и разъярило впоследствии, ибо, увы, когда порошок иссяк, магические силы стерли у меня из памяти рецепт его изготовления…

— Разумеется, — вставил брат Пердурабо.

И, ежели кратко, — продолжал Мастер Терион, взмахом руки отметая комментарии адепта, — то достиг я высоких магических степеней и власть моя была велика, но гнусные наветы привели меня под своды пражской темницы, где я и окончил свой век в холоде и голоде, презираемый всеми ничтожными, угасая от чахотки… в сырых, мерзких стенах гнусного узилища, в году тысяча пятьсот девяносто седьмом от Рождества Христова. Но мощь моя была велика, и следующее мое воплощение в тысяча семьсот сорок третьем годе от Рождества Христова явило миру известного вам магистра Калиостро…

— А, — обрадовался Шендерович, — этого знаю…

Тебе ведомо все, о, светоч! Итак, отец мой, человек корыстный и приземленный, торговал и покупал, тратил и приумножал, будучи купцом, что было мне глубоко противно, и сразу ощутил я, что влечет меня к иным рубежам и тонким материям. И, покинув родительский дом и отрекшись от грубого фамильного имени,, посвятил я себя высокому искусству, изучая химию и алхимию в монастырях Сицилии. И достиг я высот небывалых и могущества чрезвычайного, ибо овладел тайной эликсира вечной молодости, что, по сути своей есть жидкая фракция философского камня, известного сэру Келли в форме магического порошка.

— Бен-Бецалелю.

— Умолкни, ничтожный!

И оставался я молод, могуч и блистателен, однако презренные завистники преследовали меня и вынужден я был бежать из Франции, где жил под высоким покровительством короля Людовика Пятнадцатого.

Однако одиночество прошлого моего воплощения постыло мне и решил я избрать спутницу жизни, верную и достойную моих талантов. Девица Лоренца Феличиане, коию я пленил своими достоинствами, отказала наивыгоднейшим женихам Италии и, бросив родительский дом, бежала со мною, разделив мою изгнанническую участь. Так, скитаясь, терпя нужду и лишения, прибыли мы в Московию и посетили град Святого Петра…

— Знаю-знаю…

…где я тайно споспешествовал возвышению на престол государыни Екатерины Великой, этой Гиперборейской Клеопатры. Там дана мне была власть умножить троекратно золотые запасы казны государынина фаворита, светлейшего князя Потемкина, и заодно получить толику золота для собственных научных изысканий. Однако вследствие гнусных наветов клеветников и завистников был я монаршею волею изгнан из пределов России (дикая страна, что поделаешь), и последовал в Краков и Варшаву, а оттуда — в Пресбург, где обрушились на меня очередные гонения завистников и недоброжелателей.