Учитель афганского - Дино Динаев

В глазах у Гота мелькнуло злорадство. Обстановка ему жутко нравилась. Обычно, подчиненным это ничего хорошего не сулило.

— Прочитайте это!

Он толкнул к нему скрепленные стиплером листы. Да так ловко это проделал, что листы прокатились почти три метра. Шипилин думал, что такие трюки им только с пивными кружками удаются. Олег прочитал, и даже в ледяной атмосфере чужого кабинета ему сделалось невыносимо жарко.

На верху лежала объяснительная лейтенанта Карнаухова, в которой он описывает вчерашние события, причем, даже те, что произошли за двумя парами дверей от него, и которые он видеть никак не мог. Ведь в момент, когда Шипилин ударил Гота, они находились в лаборатории, а Карнаухов у себя в кабинете оперов.

Вот если бы Снигирев написал, тогда ясно. Шипилин полистал, но объяснительной эксперта, как ни странно не нашел. Ведь дед должен был самый первый его сдать. Неувязочка вышла. Вместо этого шли акты экспертизы, сделанной почему-то в Загоре, в штабе МС. Не ближний свет, в область мотаться. Снимки фингала на торсе куратора во всех немыслимых ракурсах. Да так много, что казалось, что это разные, и у куратора живого места на теле нет.

Шипилин с отвращением оттолкнул от себя листы.

— Как вы Карнаухова на это подписали? — вырвалось у него.

Нормальный парень был. Прав, Ольга Сергеевна, с ними со всеми что-то происходит.

— Он такой смешной. А когда волнуется, заикается еще сильнее. Мычал у меня в кабинете, рукой махал, я ему сказал: "Лучше напишите, мистер". Он и написал.

— Вам нравится унижать людей?

— Люди есть объект для работы.

Шипилин поймал себя на том, что сидит со сжатыми кулаками. Один раз он так сидел (еще в школе, в классе), а здоровяк Бугров трепал языком, трепал, издевался над ним. До тех пор, пока Шипилин не встал и без базара так врезал, что Бугров до самой доски катился, не хуже кураторских листов. До сих пор на вечер встречи выпускников не ходит, когда Олег там.

— Не переживайте так, мистер.

Куратор как заправский бармен метнул еще один испачканный лист.

"Договор о сотрудничестве. Я, Шипилин О.И., обязуюсь сообщать представителям штаба МС НАТО о следующих событиях, происходящих в УВД г. Алги:

1. разговоры провокационного характера о миротворцах.

2. саботаж приказов чиновников из числа миротворцев.

3. наличие гомосексуалистов среди коллег.

— Стучать на своих это понятно, но вот последний пункт вызывает вопросы. С какой целью вас это интересует? Хотите найти сексуального партнера.

Если Шипилин хотел вывести Гота из себя, это ему не удалось ни в коей мере. У куратора, словно у вампира, напившегося парной крови, было чудесное настроение.

— Сексуальная ориентация у меня традиционная, — ухмыльнулся он. — Так вы подписываете?

— Нет.

Гот не выглядел удивленным.

— А дам вам время до обеда. Вы сами ко мне придете. Или придут за вами. Посягательство на жизнь миротворца серьезное преступление.

— Расстреляете?

— Ну, зачем вы так? — Гот вытянул губы трубочкой, постучал пальчиками друг о дружку, падре. — Вашу судьбу решит суд.

— Или бандитский нож из-за угла.

— Что вы имели в виду? — Гот поддался к нему. — Можете повторить?

— А вы пленку перемотайте и послушайте.

Шипилин рывком отодвинул стул и пошел к двери. Куратор бросил ему в спину:

— Вы вернетесь, мистер, я это знаю точно.

Когда, наконец, после всех перипетий и спустя почти два часа позже срока, который запланировал, Шипилин попал в лабораторию, то застал в ней завлаба Нестерова.

— Где Снигирев?

— Увезли. Ты что ничего не знаешь?

— Что случилось?

— Сердечный приступ, — ответил врач.

— Он же на сердце никогда не жаловался.

— Это ничего еще не значит, — завлаб оглянулся и продолжил уже тише. — Ты что, действительно ничего не знаешь?

— Я был немного занят. А что я должен знать?

— Сам я не видел, к сожалению, но говорят, Гот на него наехал. Орал в голос, ногами топал, в лицо жвачку ему бросил. Ну, Иван Иваныч и не выдержал.

В комнате витал резкий запах медикаментов. По столу раскатились опустошенные ампулы из-под уколов, ватки со следами крови.

Остро припомнилась ехидная улыбка Гота, когда он говорил об эксперте, что тот не сможет его принять. Он уже тогда знал! Да что ж за нелюди такие. За океаном их в бочках выращивают, что ли как растения.

Шипилин опустился на корточки. То, что он искал, лежало на виду, облепленное пылью и волосами. Он взял его в руки.

Покидая лабораторию, он олицетворял собой ярость.

Гота он нашел на первом этаже разговаривающим со Светланой Вернигор. Куратор слыл любвеобильным и всегда усердно увивался возле девушек. Случались от него и залеты, тогда сотрудниц втихую увольняли. С миротворцами сориться себе дороже.

Приближаясь, Олег уловил последнюю фразу:

— Я хорошо отношусь к людям, Светочка, и также и думаю о них. По долгу службы забочусь об их духовном уровне. Это замечательный фильм, Светочка, вы должны его посмотреть. Билеты на сегодняшний вечер. Очень дорогие места, так называемые, для влюбленных.

Мяукая, Гот сделал попытку приобнять девушку, однако рука застряла где-то на полпути, и Олег молча вернул ее на место.

— В чем дело, мистер? — выразил недовольство Гот.

— Олег, что с тобой? — изменившись в лице, испуганно проговорила Света.

— Со мной ничего. Я хотел с куратором поговорить.

Гот понял его по-своему.

— Я же сказал, что вы вернетесь. Пройдемте в кабинет.

Он размашисто пошел вперед. Шипилин за ним. Следом увязалась и Вернигор.

— Олег, с тобой действительно все нормально? — спросила она уже в кабинете.

— Светочка, выйдите, пожалуйста. Нам надо делать бизнес, — Гот по-прежнему ничего не понимал.

Ну, взволнован немного человек, но эти аборигены вообще странные. Он в свое время такую же подписку в колледже давал, так даже не покраснел. Бизнес есть бизнес. Необразованная нация, одним словом.

Гот сел в свое огромное седалище, по пути ткнув пальцем на стул. Тот был один, но ничего, женщина постоит. Однако Шипилин, не останавливаясь, прошагал мимо стула и навис над куратором.

— Так говоришь, о людях ты заботишься? — спросил он. — Хотелось бы уточнить, о каких. И орать ты, оказывается, можешь. И старых людей запугивать. Где тебя этому учили? В твоем миротворческом корпусе? Что ж. Человека ты до реанимации довел, долг свой миротворческий выполнил. Может, тебе пора домой убираться? Гоу хоум? Я тебя сюда не звал.

Гот онемел от такой наглости, потом его прорвало. Он не кричал, он шипел.

— Вы отдаете себе отчет, мистер, что только что сейчас сказали? За одно это, вы можете надолго отправиться в тюрьму. Закон 7–8 о миротворцах!

— Ну, зачем же вы так превратно толкуете мои слова. Я всего лишь хотел вам помочь. Вы на свидание с девушкой идете, оказываете так сказать честь местным аборигенам, а как же свежее дыхание. Жвачку вы ведь одному старому варвару в лицо залепили. Это надо исправить.

Гот успел только что-то предостерегающе каркнуть. Каркуша нашелся.

Олег схватил левой рукой поперек челюсти, разжал. Гот дернулся, но видать слабо тренировался, а варвар был чересчур силен даже по местным меркам.

В другой руке у Олега оказался большой ком жвачки б.у. с прилипшими волосами и мелким мусором, и он вложил его куратору в пасть, после чего сжал Готу нос, намертво перекрывая доступ кислорода.

— Жуй, скотина, — велел он. — Глотай. Не то "скорую" тебе уже придется вызывать, но она тебе не поможет.

Гот, задыхаясь, зажевал быстро-быстро. Бегом вернувшаяся Светлана повисла у Олега на руках, и он был вынужден их разжать, но для Гота было уже поздно: жвачку он успел сожрать.

— Что ты наделал! — воскликнула Света. — Ты все испортил, Шипилин. Ты все испортил.

Гот выхватил из кармана сотовый.

— Ты поедешь военны турма! — боже, какой у него прорезался акцент.

Шипилин двинулся на него, Гот даже сделался меньше на своем седалище, скорее всего, частично уехал под стол.

Между ними встряла Вернигор. Толкая сжатыми кулачками в грудь Шипилина, она вытолкала его в дверь. Он видел только ее оглушенное горем лицо, потом дверь захлопнулась, и щелкнул замок.

Шипилин дернул за ручку с такой силой, что она едва не осталась у него в руках. Раздался предостерегающий окрик, его попытались оттащить. Вскоре на нем повисли трое, включая начальника отдела подполковника Зажарского. Подполковника Шипилин хорошо знал и уважал, и возможно только это предотвратило большую драку.

— С ума сошли, лейтенант? — вскричал Зажарский, но Шипилин неотрывно смотрел на запертую дверь, словно желая запомнить каждый узор филенчатой двери.

Он отвел Шипилина в его кабинет и оставил под присмотром двух коллег. Тот впал в ступор, никого не видел и не слышал. Перед глазами была лишь захлопнувшаяся дверь. Он сжимал и разжимал кулаки. В душе у него возникла пустота.