Война за Биософт - Лилия Курпатова-Ким

— Пока не улавливаю, — Хоффман сложил руки на груди.

— Я вам подскажу, — доктор Синклер нахмурился, — ген альтруизма является рецессивным. Количество его носителей уменьшается от поколения к поколению.

— Все живое обречено на вымирание? — пожал плечами Хоффман. — Вы это хотите мне сказать?

— Нет, дослушайте историю до конца, — доктор Синклер не сводил тяжелого взгляда с Председателя TF. — Тогда ученые взяли новую колонию миксококков и отделили «альтруистов» от «паразитов». И знаете, произошла удивительная вещь. Уже в следующем поколении колонии, состоявшей из одних «альтруистов», появились «паразиты», причем их количество было огромным. Понадобилось всего десять экспериментальных циклов, чтобы колония утратила способность к размножению и погибла. Теперь вернемся к колонии, состоявшей из одних «паразитов». Казалось, что они обречены на вымирание сразу. В рамках одного поколения. Но случилось нечто удивительное. «Паразиты» не только возродили в себе способность к самопожертвованию, но и обрели новую — ту, которой у них никогда не было. Они дали споры. Из этой колонии был получен необыкновенно устойчивый к изменениям среды штамм, который назвали «Феникс». Его споры выдерживали заморозку, высокую температуру, могли ожидать подходящих условий сотни лет. А вот еще одна интересная деталь. Странным образом следующие поколения «Фениксов» обладали иммунитетом к «паразитам», своим прямым предкам.

Повисла пауза. Сбитый с толку Алекс Хоффман развел руками:

— И что? Если это каким-то образом доказывает, что у Громова не было корыстных намерений, то вам лучше объяснить. Потому что я, конечно, узнал много нового, но на свой вопрос ответа так и не получил.

Доктор Синклер улыбнулся:

— Я затеял этот рассказ исключительно ради того, чтобы мои слова в защиту Громова были чем-то подкреплены. Видите ли, Алекс, я считаю, что разделение мира на хайтек-пространство и лотек-пространство было сродни делению одной колонии на «паразитов» и «альтруистов», потому как большая часть порядочных людей покинула хайтек-пространство. Оставшиеся не нашли в себе сил отказаться от благ цивилизации. Их не интересовало, какой ценой они обретены. Так вот, я считаю, что Макс Громов, у которого, как вы правильно заметили, нет и не может быть врожденной склонности к альтруизму, тем не менее проявил его в самом чистом виде. Точно так же, как это сделали «Фениксы». Это модификация поведения под влиянием жесткой необходимости. Волей судьбы вышло так, что цивилизацию задумал уничтожить Джокер, а изобретателем технологии, способной это предотвратить, оказался тринадцатилетний мальчик, Максим Громов. У него просто не было шанса не стать героем. Иначе бы он погиб вместе со всеми нами. Я готов поклясться на чем угодно, что никакого корыстного замысла у Громова не было, да и быть не могло. Вряд ли в тот момент он смог оценить перспективы созданной им технологии.

Алекс Хоффман откинулся на спинку кресла.

— Красивая теория, доктор Синклер, но, по-моему, она абсолютно ничего не доказывает. К тому же, насколько мне известно, Громов — лотек. Если принять в расчет это обстоятельство, то в свете вашей истории ситуация начинает выглядеть еще более подозрительной. В результате его действий мы имеем нечто весьма непонятное, «са-мо-ор-га-ни-зую-щее-ся», — повторил он по слогам за Крейнцем, — и к тому же способное к развитию. Я уже не говорю о том, что за пользование этим «нечто» жители хайтек-пространства должны будут платить. Меньше чем за год набежит такая сумма, что ради нее многие были бы рады «проявить способности».

— Громов сбежал от родителей, лотеков по убеждению, у которых был единственным сыном, добивался хайтек-гражданства, отлично представляя себе организацию нашего общества, — возразил доктор Синклер. — По-моему, эти поступки являются доказательством высокой степени личного эгоизма. К добровольному самопожертвованию этот мальчик не способен. Но обстоятельства сложились так, что для спасения собственной жизни он должен был остановить глобальную катастрофу. Его альтруизм — результат личного выбора. Приобретенное свойство. Возникло раз — он будет применять его и дальше.

— То есть он герой поневоле? — в тоне Хоффмана прозвучала явная ирония. — Ну так я же с самого начала вам это говорю! Парень просто оказался в нужное время в нужном месте. Однако, учитывая последствия его геройского поступка, лично я сомневаюсь, что он оказался там случайно.

Доктор Синклер сердито насупился, вздохнул и решил сменить тему.

— Ладно, Алекс, я полагаю, что этот разговор не имеет смысла. Вы останетесь при своем мнении, а я при своем. Зачем вы хотели меня видеть? Причем так срочно, что один из моих любимых учеников, Отто Крейнц, был вынужден работать круглосуточно, дабы наладить связь между Эденом и внешним миром.

Хоффман выпрямился и положил руки на стол.

— Я хочу знать, каковы перспективы применения созданной Громовым технологии. Как он ее называет? Биософт?

— Вообще-то «биософтом» он называет нечто иное, то, что разработал еще в Накатоми. Именно эта разработка позволила мне понять масштабы его одаренности, — ответил доктор Синклер.

— Эта разработка имеет связь с «Моцартом»? — подал голос Отто Крейнц. — Я спрашиваю из чистого любопытства, доктор Синклер. Вы можете не отвечать.

— Имеет, причем самое прямое. «Моцарт» — просто более объемная и универсальная версия той первоначальной разработки, — директор Эдена сказал об этом с едва заметной грустью. — Иногда мне даже обидно, что из моих собственных исследований на эту тему он не взял ничего.

Хоффман подался вперед:

— Значит, Громов все-таки изобрел биософт, так?

— В самом общем смысле слова — да, — ответил доктор Синклер с некоторым раздражением. — А почему вы так настойчиво этим интересуетесь?

— Просто думаю, как назвать корпорацию, которая будет осуществлять внедрение и развитие этой технологии, — с улыбкой ответил Алекс. — Ведь мы же не можем допустить, чтобы настолько гениальное изобретение выстрелило только раз, правда? Поэтому я и пригласил вас, доктор Синклер, чтобы вы рассказали мне о возможных сферах применения биософта. Больше того, я намерен оказать давление на хайтек-правительство, чтобы вам как можно скорее вернули все ваши «мозги», — Хоффман издал противный смешок, — то есть учеников, и вы могли приступить к исследованиям в области биософта.

Алекс сверкнул своей фирменной улыбкой.

— Как вам мое предложение?

Доктор Синклер посмотрел на орангутанга Юджина, который сворачивал кораблик из листа бумаги. Потрепал обезьяну по голове и еле слышно пробормотал себе под нос:

— Все как я и предполагал…

Хоффман перестал улыбаться.

— В смысле? Что предполагали?

— Да так… — задумчиво ответил доктор Синклер. — Ничего особенного. Я был уверен, что вы захотите создать корпорацию.

— Я назову ее «Биософт», — радостно сообщил ему Алекс Хоффман.

Доктор Синклер посмотрел на свои руки и спросил, выгнув бровь:

— А Громов уже согласился продать вам патент?

— Это же чистая формальность! — отмахнулся Алекс. — Зачем мальчишке патент? Само по себе владение правами ничего не дает. Для создания корпорации такого уровня нужны триллионы кредитов. Подозреваю, что их у него нет. А у меня есть. Не бойтесь, я возьму парня в долю. В обмен на полное право распоряжаться его технологией. Это наш стандартный механизм защиты инвестиций…

— Это ваш стандартный механизм отъема интеллектуальной собственности, — криво усмехнулся доктор Синклер.

— Да не обижу я вашего ученика. Все будет честно. Я заплачу столько, сколько это изобретение реально стоит… — попытался убедить его Хоффман.

— Его изобретение бесценно, — заметил директор Эдена.

— Вы так считаете? — в тоне Председателя TF появился сарказм. — Тогда почему никто не может мне сказать, каковы области его применения и как это практически будет выглядеть? Какое производство надо налаживать? На какие рынки сбыта ориентироваться? Вот я и позвал вас в надежде прояснить хоть что-нибудь.

Директор Эдена обменялся долгим взглядом с Отто Крейнцем. Потом посмотрел на Алекса, очевидно, раздумывая, что сказать.

— Видите ли, — произнес он наконец, — эта технология бесценна, потому что ее возможности безграничны. Начиная с создания примитивных программ по искусственному моделированию нейронных связей и заканчивая искусственным эволюционным скачком. Поэтому лично я категорически против того, чтобы в дело вмешивалась Торговая Федерация. А если быть предельно откровенным — то я имею в виду лично вас, Алекс. Я считаю, что Макс Громов должен вернуться в Эден, чтобы совместно со мной и другими учеными определить возможные сферы применения биософта и выбрать для практического внедрения те из них, которые способны реально улучшить человеческую природу.