Стервятник - Александр Бушков

Смешно, но Родион почувствовал себя, как в старые времена, когда торчал на углу возле института или возле идиотской белой стелы с огромными буквами ШАНТАРСКИЙ ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ, с замиранием сердца и электрическим щекотанием в крови ожидая, когда знакомо застучат каблучки и появится первокурсница по имени Лика – юная, нетронутая и желанная, еще не его, еще ничья, и ничего не решено, не предугадано… Минутная стрелка тащилась невыносимо медленно, словно прилипла к циферблату, он в конце концов свернул голову дорогонькому «Реми Мартин», аккуратно отложил золотистый колпачок, налил себе полную рюмку и жахнул одним глотком – лишний раз убедившись, что все алкогольные напитки, независимо от цены, есть не более чем спирт с добавками, если не знать заранее, что хлещешь, разницы и не почуешь, в общем… Но по жилочкам прошло приятное тепло, он почувствовал себя увереннее, и прежде чем открыть дверь на длинный звонок, опрокинул еще рюмку, зажевал торопливо откромсанным пластиком копченой осетрины – и, поворачивая головку замка, постарался придать себе безразличный, уверенно-господский вид скучающего плейбоя, видавшего и не такое. Перед ним стоял очередной Кожаный – конечно же, коротко стриженный, уверенный в себе скот, широкоплечий и гладкомордый хозяин жизни… В ладонях засвербило от шального желания сунуть ему ствол под нос и заставить поплясать на полусогнутых…

– Вечер добрый, – сказал визитер вполне вежливо. – Блондинку заказывали?

Родион от всей души надеялся, что кивнул весьма даже барственно:

– Было такое дело.

– Разрешите… – Парень ловко протиснулся мимо него в прихожую, заученно двигаясь, заглянул в кухню, в комнату, мимоходом распахнув двери ванной и туалета. – Ну что ж, хозяин, все путем – никаких косячников, чисто…

– Кого? – машинально спросил Родион.

– Ну, ежели не знаете, и объяснять не стоит, не к ночи будь помянуты… – Он без малейшего смущения протянул руку. – Либо в рублях, либо в валюте по курсу Эмэмвэбэ, лишнего не насчитаем, но и свое законное из глотки вырвем… – кинув быстрый взгляд на сложенные пополам сотенные, сунул их в карман мешковатых джинсов, посмотрел на часы. – Значит, ровно в восемнадцать сорок шесть, сверим часы, я вам в дверь безжалостно тарабаню и увожу лялечку…

Родион все тем же барственным, как он надеялся, тоном с растяжкой произнес:

– А если мне, простите, захочется еще пообщаться? Кожаный парнишка бросил на него быстрый взгляд, в котором мелькнула явная насмешка:

– Первый раз имеете дело с эскортом, господин хороший? Какие проблемы, заплатите еще, только и делов – и продолжайте, пока деньги не кончатся, все для клиента… Ну, я полетел, сейчас девочка поднимется, готовьте цветы и фанфары…

– Дверь я не закрываю, значит? – спросил Родион непонятно зачем. Он уже прекрасно понимал, что не получилось «скучающего барина», что его расшифровали в одночасье…

– Да уж конечно, зачем закрывать? – Парень обернулся и подмигнул: – Не робей, мужик, когда-то надо и эскорт попробовать, зато потом сто лет рассказывать будешь…

Родион вернулся в комнату, сердито налил коньяка до краев. Он с превеликим удовольствием бросил бы эту затею, но поздно было останавливаться, будешь выглядеть вовсе уж заскорузлым совком и идиотом… Посмотрел на себя в зеркало, пытаясь понять, что в нем отличается – вроде бы и ничего, те же джинсы и куртка, часы не хуже, лучше даже, чем у юного сутенера, а вот поди ж ты, будто клеймо на лбу: СОВОК…

В прихожей послышались легкие шаги. Вошла светловолосая – крашеная, конечно, – девушка в джинсовом костюмчике и тесной черной футболке, ловко скинула кроссовки, зацепив задники носками, на миг задержалась у двери, окидывая комнату быстрым взглядом. Потом столь же мимолетно-оценивающе смерила Родиона взглядом с ног до головы, склонила голову к правому плечу, к левому, улыбнулась непринужденно:

– Привет.

Сунув руки в карманы распахнутой курточки (позволившей моментально определить, что лифчиками нимфа по вызову решительно пренебрегает, но отнюдь не оттого, что природа ее обделила приманчивыми возвышенностями), танцующим шагом прошлась по комнате, мимоходом скользнув взглядом по книжной полке, покачалась с пятки на носок, подошла почти вплотную и без малейшего смущения поинтересовалась:

– Какие будут пожелания?

Он молча пожал плечами, испытывая нешуточную неловкость. При всем его изрядном опыте самого тесного общения с прекрасной половиной рода человеческого предстоящее чуточку смущало по причине полной новизны. Трудно было с маху свыкнуться с мыслью, что эту совершенно незнакомую красоточку можно использовать с ходу как душе угодно, без всяких вступлений и прелюдий. Или положены какие-то минимальные прелюдии? Должен же и здесь быть свой этикет? Или положено браво командовать ей: «В койку!»? Сама она что-то не спешит раздеваться…

– Эй, я вообще-то не кусаюсь, – сказала блондинка абсолютно непринужденно, с видом величайшего терпения. Было в ней что-то от опытного врача. – Отчего же такая остолбенел ость? Хотя, ежели это вам необходимо, сэр, – то клиент всегда прав… Куснуть? Называйте точный регион…

Мордашка у нее была смазливая и определенно лукавая. Он представлял себе этих совсем другими. У Родиона создалось впечатление, что крайне невинные на вид серые глазищи – глаза у нее красивые, ничего не скажешь – успели его просветить неким рентгеном, навесив некий ярлычок, классифицировав в сжатые сроки. И никакого удовольствия, конечно, эта догадка не доставила, вовсе даже наоборот. Он сердито отвернулся к столу – и наконец нашел выход:

– Выпьешь?

– С полным нашим удовольствием, – вздохнула она облегченно, уселась, сняв предварительно курточку и перекинув ее через спинку кресла. Голые руки были красивые. – А я уже решила, ты немой… Нет, плесни лучше коньячку. Спасибо. Всякое видела, но вот немые интеллигенты ни разу не попадались – наоборот, говорливые, как спятившие репродукторы…

– А почему обязательно – интеллигент?

Девушка подняла левую руку, растопырила пятерню и правым указательным стала загибать пальцы, начиная с большого:

– Книги – раз. Многозначительная подборка: бульварщины почти нет, зато классики теснятся рядами и колоннами в виде собраний сочинений… Классика, история, нечто техническое… ага, программирование. Иконы – два. Верующий эти полдюжины икон держал бы на божнице, как полагается, а вот интеллигент именно так и развесит по стенам, как у тебя имеет место быть – в виде чистого украшения, там и сям… Эйнштейн, бережно застекленный – три… автографа нет ли, случаем? Нет. Я у одного видела портрет Ленина – так вот, был он с автографом, совершенно ленинским почерком. Прикол, конечно, но с фантазией… Облик твой при бородке и очках – это четыре. Все, вместе взятое… – Она фыркнула. – Похожа я на телепатку? Ладно, не бери в голову. Я, конечно, девочка неглупая, но признаюсь тебе честно: этаким озарениям обязана в первую голову тому, что с младенчества в схожих интерьерах обитала. Хватило времени уяснить кое-какие закономерности. Такая вот девушка с прошлым. Можно выразиться, гетера, а не шлюха. Улавливаешь разницу?

– И философскую беседу поддерживать сможешь?

– Запросто, – ослепительно улыбнулась она. – Если есть такая потребность, намекни.

– Да вроде бы нет… Неужели приходится?

– Боже ты мой, чего в этой жизни не бывает… В прошлом месяце, ты не поверишь, битый оплаченный час сидела и слушала, правда, не философскую лекцию, а жуткую историю про то, как мой клиент, бедован качавый, так и не довел до конца общую теорию гравитации – сначала завистники из парткома мешали, потом перестройка и упадок науки, потом и вовсе стали из соседней квартиры пускать невидимые оглупляющие лучи, американские конкуренты старались, видите ли, Нобелевскую премию хотели перехватить… Я еще налью? Коньячок у тебя настоящий… Даже оскорбительно было чуточку для профессионального самолюбия: сижу я в самом эротическом мини, тряпок на мне лишь самую чуточку побольше, чем на Венере Милосской, а этот непризнанный гений смотрит сквозь меня дикими глазами, пальцем в воздухе формулы выводит, а из-за стены опять американские лучи начали шпарить, что твой гиперболоид инженера Гарина… Уж лучше бы трахнул. Давай я рыбку порежу красиво? Ты ее обкромсал абы как… В общем, не помню, как в дверь и вышла. Ты ничего такого непризнанного не строгаешь по ночам? Вот и молодец. Прозит! У тебя рюмочки побольше не найдется? А то у меня после вчерашнего общая энтропия организма… Ага, спасибо.

Как он ни приглядывался, не мог усмотреть ничего, напоминавшего пресловутую печать порока. Порочного в ней не было ни на копеечку, а вот притягательного имелось в избытке – фигурка идеальная, джинсы в облипку словно только что вышла в них из воды, соски оттягивают тонкую черную материю, вульгарности в умело накрашенном личике не больше, чем следует ожидать по нынешним временам. Когда она тянулась через весь стол за ножом, оказалась совсем рядом, он вдохнул приятный запах незнакомых духов и чистой кожи с едва уловимой примесью свежего пота, скорее возбуждающей. Родиона ее вид отчего-то разозлил. Она сидела совершенно непринужденно, хозяйничала за столом так, словно жила здесь сто лет, безмятежно болтала… Он не ощущал своего превосходства, вот в чем дело. Никак не мог почувствовать себя хозяином купленной шлюхи. И начинал злиться. Смотрел на накрашенные бледно-сиреневой помадой (его любимый цвет) губы и, чтобы настроиться на нужный лад, пытался представить, что она проделывала этими губками – может, не далее чем час назад.