Аль-Каида - Лоуренс Райт

Большинство арабо-афганцев были одиозными личностями, поэтому после отъезда путь назад им был отрезан. Другие молодые мусульмане, которым их собственное правительство рекомендовало участвовать в джихаде, являлись слепыми фанатиками. В случае возвращения домой им пришлось бы долго привыкать к обычной жизни. Эти восторженные идеалисты искали своего предводителя. Без вожака им приходилось трудно: они часто ссорились. У многих не было гражданства, им претила сама идея государства. Они считали себя скитальцами, уполномоченными самим Аллахом защищать весь исламский народ. Такова была и мечта бен Ладена.

В Пешаваре арабские добровольцы становились другими людьми. Они теряли даже собственные имена. В арабском подполье ребенок часто не знал настоящего имени своего отца. В качестве псевдонима моджахеды могли использовать имена своих сыновей или национальность. Воина джихада могли звать Абу Мохаммед (отец Мохаммеда) или Аль-Либи (ливиец). Такой код был очень прост для своих. Посторонним же расшифровать его было трудно.

Многих молодых арабов из Пешавара влекла смерть, а не победа в Афганистане. Идеализация мученичества была следствием множества книг, трактатов, видеофильмов и аудиокассет, выпущенных Азамом. Они продавались во многих мечетях и арабских книжных магазинах. «Я много ездил, чтобы завербовать людей для джихада, — говорил Азам, вспоминая свои лекции в мечетях и исламских центрах по всему миру. — Мы пытались утолить жажду мученичества. Мы все еще стремимся к этому». Азам приезжал в Соединенные Штаты каждый год: в Канзас-Сити, Сент-Луис, Даллас и другие главные города в центре страны, изыскивая деньги и вербуя добровольцев среди молодых мусульман.

Он рассказывал историю о моджахеде, который в одиночку, без посторонней помощи уничтожил целую колонну советских войск. Азам утверждал, что по нескольким храбрым моджахедам проехал танк, но они остались невредимыми. По другому воину джихада стреляли, но пули отскакивали от него. Даже смерть в устах Азама выглядела чудесной. По его словам, когда умирал от ран один героический воин, то его палатка наполнилась жужжащими пчелами и щебечущими птицами, несмотря на то, что дело происходило ночью в центре афганской пустыни. Тела погибших воинов Аллаха не подвергались тлению и даже после года нахождения в гробнице источали сладкое благоухание, а кровь в их жилах не густела. Небеса и природа сопротивлялись захватчикам. Птицы перехватывали сброшенные бомбы, создавая над моджахедами защитный экран, прятавший их от самолетов. Сказки распространились с невероятной быстротой. Шейх Азам щедро вознаграждал моджахедов, которые рассказывали ему чудесные небылицы.

Соблазн красивой и значимой смерти был силен в мире, где все радости жизни подавлялись гнетом государства и экономическими лишениями. От Ирака до Марокко арабские правительства сдерживали свободу и были поразительно не способны обеспечить благосостояние людей в то время, когда демократия и частный капитал пробивали себе дорогу в других частях земного шара. Саудовская Аравия, самое богатое из всех арабских государств, была чрезвычайно непродуктивной страной, чье исключительное нефтяное изобилие делало ненужными другие сферы хозяйства. Бунтарские настроения обычно процветают там, где существует разрыв между растущими ожиданиями и упущенными возможностями.

Особенно это очевидно там, где молодежь страны бездельничает и скучает. Искусство там вырождается, ибо все развлечения находятся под контролем или вообще запрещены. Молодые мужчины лишены успокаивающего и нормализующего присутствия женщин. Взрослая неграмотность остается нормой во многих арабских странах. Уровень безработицы — один из самых высоких среди развивающихся стран. Злоба, обида и унижение гнали молодых арабов искать драматической развязки. Мученичество представлялось альтернативой бесцельной жизни, в которой нет никаких утешений. Героическая смерть дарует грешникам полное прощение, а желание мученичества гарантирует место в раю еще при жизни. Семьдесят членов семьи могут быть спасены от адского огня благодаря жертве во имя Аллаха. Мученики, жившие в бедности, будут увенчаны на небесах венцами более ценными, чем все богатства этого мира. Молодым людям, воспитанным в обществе, где женщины пребывали в изоляции и выглядели недоступными для тех, у кого не было денег, мученичество обещало сексуальные удовольствия с семьюдесятью двумя девственницами — «темноглазыми гуриями». Добровольцы дожидались мученичества за праздничными столами с мясом, фруктами и даже чашами крепкого вина.

Красочная картина, которую Азам рисовал перед глазами своей всемирной аудитории, сотворила культ смерти, приведший к основанию «Аль-Каиды». Для журналистов, освещавших войну, арабские афганцы представляли собой нелепых чудаков, одержимых манией смерти. Когда их собрат погибал, они прославляли его и громко вопили, сожалея, что не оказались на его месте. Такие сцены воспринимались другими мусульманами как балаган. Афганцы воевали за свою родину, а не за рай и не за идеалистическое исламское общество. Они совсем не стремились к мученичеству.

Рахимулла Юсуфзаи, руководитель пешаварского «ФБР», наблюдал за боевыми действиями отряда арабов под Джелалабадом: они установили белый тент на передовой линии, из-за чего стали заметной мишенью для советских бомбардировщиков. «Зачем вы это сделали?» — недоуменно спросил репортер. «Мы хотим, чтобы нас бомбили, — ответили эти люди. — Мы хотим умереть!» Они верили, что тем самым ответили на зов Аллаха. Если Он действительно их благословляет, то должен послать им мученическую смерть. «Я хотел нападать и быть убитым, затем снова нападать и снова быть убитым, и еще раз нападать, чтобы быть убитым», — заявлял позже бен Ладен, цитируя Пророка.

В Коране есть много ссылок на джихад. Некоторые из них касаются внутреннего стремления к совершенству, когда Пророк призывал к «великому джихаду». Но другие фразы явно призывают верующих «убивать идолопоклонников, если вы найдете их» и «сражаться с теми, кто не веруют в Бога, до тех пор, пока они не заплатят дани в знак признания вашего превосходства и своего подневольного положения». Некоторые исламские ученые объясняют эти цитаты тем, что война была начата неверующими в то время, когда мусульман преследовали и ислам был под угрозой. Коран, как подчеркивают эти толкователи, предписывает мусульманам «воевать любым Божьим способом с теми, кто воюет с вами, и не быть агрессивными, ибо Бог не любит агрессоров».

Поддавшись очарованию афганской войны, многие радикальные исламисты пришли к убеждению, что джихад никогда не кончается. Для них война против советского вторжения была только эпизодом вечной войны. Они называли себя джихадистами, подчеркивая, что война является центром их религиозного мировоззрения. Они были естественным порождением исламистской экзальтации смерти. «Тот, кто умер без борьбы и без желания бороться, тот умер смертью джахилии, — декларировал Хасан аль-Банна, основатель «Общества братьев-мусульман», добавляя немного суфийского мистицизма, — смерть — это искусство».

Коран открыто заявляет, что «нет принуждения в религии». Кажется, что это должно запретить войны против немусульман и против мусульман других толков. Саид Кутуб, однако, пренебрегал мнением, что джихад — только оборонительная мера, чтобы защитить общину верующих. «Ислам — не просто единственная вера, — писал он. — Ислам есть декларация о свободе человека от рабской зависимости от других людей. Таким образом, он изначально способствует освобождению от всех систем и правительств, которые основываются на господстве одних людей над другими». Кутуб замечает, что жизнь без ислама есть рабство. Настоящая свобода не может быть достигнута, пока не уничтожена джахилия. Только когда господство человека будет свергнуто и шариат восторжествует, не будет принуждения в религии, ибо будет только один выбор: ислам.

Подобные заявления о джихаде раскололи исламскую общину. Не было согласия в том, что участие в джихаде в Афганистане действительно являлось религиозным обязательством. В Саудовской Аравии, например, местное отделение «Общества братьев-мусульман» не подчинилось требованиям послать своих членов в бой, несмотря на активную благотворительную деятельность. Несогласные члены уходили из братства и создавали свои собственные исламские организации, вставшие на путь экстремизма. Многие отцы саудовских семейств отправились в тренировочные лагеря, чтобы вернуть домой сыновей.

Пылкие идеалисты, разделявшие взгляды Азама, думали, что афганская война лишь положила начало возвращению ислама к господству на мировой арене; что нужно добиваться не только освобождения афганцев, но завоевания всех территорий от Испании до Китая, находившихся под просвещающим исламским владычеством, в то время как Европа погрязла во мраке Средних веков. Реставрация бывшей империи была лишь первым шагом, за которым должна была последовать окончательная война против неверных и Судный день.