Тайна голубиного пирога - Джулия Стюарт

Коронер сузил глаза, изучая упомянутого свидетеля.

– Давайте убедимся в этом сами. Корнелиус Б. Пилгрим, ваша очередь.

Стоило американцу произнести слова присяги, как Барнабас Поупджой поднял руку и заявил, что хотел бы задать вопрос.

– Как, уже? – удивился коронер. – Этот человек еще не давал показаний. Надо сначала их выслушать.

Торговец маслом тем не менее поднялся с места, сжимая в руке пучок ревеня.

– Что означает инициал после имени свидетеля? – спросил он.

Раздался смех, столь оглушительный, что коронеру пришлось ждать, когда наступит тишина. Мужчины держались за животы, сотрясаясь от хохота, женщины, тяжело дыша, вытаскивали носовые платки, чтобы вытереть со щек слезы.

– Леди и джентльмены! – вскричал коронер. – Прошу вас проявить уважение к свидетелю. Он гость в нашей стране. Пусть даже привычка американцев использовать инициал вместо второго имени кажется смешной для англичан, я не потерплю такого поведения в зале суда. Примите мои извинения, мистер Пилгрим.

– Конечно, никаких проблем, – заверил его свидетель, разглаживая усы.

Коронер долго смотрел вдаль, и ни единого вопроса не срывалось с его губ.

– Проклятье! – воскликнул он наконец. – Мистер Пилгрим, не сообщите ли вы суду, какое у вас второе имя, чтобы мы перестали строить догадки по этому поводу и сдвинулись бы с мертвой точки?

Собравшиеся в помещении затаили дыхание, и сидевшие на задних рядах встали, чтобы не упустить момент разоблачения.

– Бенджамин, – последовал ответ.

– Корнелиус Бенджамин Пилгрим, – попробовал имя на вкус коронер. – Очень приятно. – Нахмурившись и сплетя пальцы, он подался вперед. – Какова ваша версия происшедшего?

Свидетель откашлялся.

– Я знал покойного много лет, и он пригласил меня погостить в его доме. – Голос его зазвучал громче. – Мы вместе отправились на дворцовый пикник, где выпили на двоих пару бутылок пива. Примерно через полчаса после того, как генерал съел несколько кусков специально приготовленного для него пирога, у него началась рвота.

Коронер прервал свидетеля и спросил доктора Хендерсона, согласуется ли начало рвоты у генерала со временем, когда был отравлен пирог.

– Да, сэр, – ответил доктор, встав, и вновь сел на место.

Минк взглянула на Пуки, которая вдруг опустила глаза.

– Мистер Пилгрим, вы вполне уверены, что единственной пищей, которую ел ныне покойный генерал и никто другой, был предварительно заказанный пирог с голубятиной? – спросил коронер.

– Да, сэр. Он велел слугам не давать его никому пробовать.

– У вас не было никаких неблагоприятных последствий от выпитого совместно с генералом пива?

Американец покачал головой:

– Ни малейших, сэр.

– Очень хорошо. Продолжайте, пожалуйста.

– Я отвел генерала домой. Его состояние не улучшилось после визита гомеопата. Тогда я пошел спросить леди Анджелу, его соседку, нет ли поблизости еще какого-нибудь врача. – Сделав паузу, Пилгрим оглядел зал и объявил: – Мне кажется, я знаю, кто убил генерала.

Воцарилась оглушительная тишина. Несколько женщин закрыли рты ладонями, другие переглянулись с соседками.

Коронер воззрился на свидетеля поверх очков:

– Простите, не понял.

Американец еще раз оглядел зал и повторил, на этот раз громче:

– Мне кажется, я знаю, кто это сделал.

– Нет-нет, вы сказали что-то еще раньше.

– Я просил леди Анджелу порекомендовать врача.

Твелвтриз нахмурился:

– Кого вы попросили?

– Леди Анджелу, – повторил Корнелиус Б. Пилгрим, кивнув в ее сторону.

Коронер не сразу обрел дар речи.

– Вы имеете в виду леди Монфор-Бебб? – спросил он недоверчиво.

– Именно ее.

– Женщина, о которой вы говорите, мистер Пилгрим, вдова баронета, и ее следует называть леди Монфор-Бебб, – раздраженно бросил коронер. – Будь она дочь графа, маркиза или герцога, было бы правильно называть ее «леди Анджела». Но в данном случае я боюсь, что вы совершили грубую ошибку, которую, как я надеюсь, эта дама вам простит. Я вынужден освободить леди Монфор-Бебб от дачи показаний: ей и без того надо найти в себе силы справиться с подобным нарушением этикета. Должен просить уважаемых членов жюри не придавать значения случайной ошибке иностранца и считать его показания заслуживающими доверия. С вами закончено, мистер Пилгрим.

Американец поднял руку:

– Но я знаю, кто…

– Спасибо, мистер Пилгрим. Сядьте, пожалуйста.

– Но…

Коронер взмахом пера указал американцу на его стул:

– Ваше время истекло. Мы не станем слушать вас дальше.

Заглянув в свои бумаги, Твелвтриз вызвал Минк.

– Обращаясь к этой даме в первый раз, вам следует называть ее «ваше высочество», а потом – «мэм», – сказал он американцу. – Конечно, более высокопоставленные члены английского общества могут не прибегать к таким крайностям.

Принцесса встала. Ее беспокойство росло: она понимала, насколько заинтересовал коронера пирог Пуки. Когда Минк шла через зал, несколько женщин привстали со своих мест, чтобы получше разглядеть ее платье. После того как Минк привели к присяге, она четко и ясно ответила на вопрос коронера, объяснив, что недавно прибыла во дворец и вскоре была приглашена на пикник тремя дамами.

– Я сидела рядом с генералом, когда ему стало плохо, – добавила она.

– И какое мнение у вас сложилось о покойном?

Минк вздернула подбородок:

– Я считала его законченным грубияном и была удивлена, что человек, занимающий такое положение в обществе, прожил жизнь, так и не научившись хорошим манерам.

В зале раздался возмущенный ропот. Твелвтриз постучал карандашом по столу.

– Понимаю, – сказал он. – Это была ваша идея – приготовить для пикника пироги с голубятиной?

Принцесса ответила не сразу.

– Нет, такое предложение сделала леди Бессингтон.

Все взоры обратились к графине. Улыбка, появившаяся на ее лице, когда Минк вынесла свой вердикт генералу, мгновенно исчезла.

– Пироги готовила ваша служанка?

– Да, она.

– А где вы находились в это время?

– В Лондоне, на собрании Национального союза обществ, борющихся за избирательные права женщин.

– Понимаю. – Коронер внезапно опустил голову и принялся разглядывать свои ноги в чулках. – Это еще что такое? – Встав, он обошел стол. – Пусть тот, кто потерял кролика, немедленно заберет его! Он грызет пальцы на моих ногах!

Сайлас Спэрроуграсс, виновато ссутулившись, поднялся с места. Он ласково окликнул свою крольчиху Гертруду, затем встал на колени и проворно пополз к белому зверьку, нервно подергивающему носом. Когда Спэрроуграсс приблизился к животному, оно внезапно сорвалось с места и стремглав пронеслось по залу, прижав к голове свои большие уши. Гомеопат прыгнул, расставив руки, чтобы схватить крольчиху, но тщетно: она юркнула к кому-то под юбку.

– Мистер Спэрроуграсс, немедленно уймите своего кролика, или я лично отдам его на фарш для пирогов! – крикнул коронер.

Гомеопат завопил, объятый ужасом. Прижав руки к груди, он с ангельской улыбкой повернулся к Твелвтризу.

– Нельзя ли будет всем встать со своих мест? – спросил он, часто моргая.

Коронер кивнул с тяжелым вздохом. Горько сетуя на беспокойство и опираясь на спинки стульев, зрители встали. Дамы приподняли юбки. Гертруда, сидевшая под стулом леди Монфор-Бебб, принялась чистить уши. Аристократка, гневно раздувая ноздри, ткнула бедное создание тростью, и крольчиха вновь побежала кругами по комнате. Гомеопат какое-то время преследовал ее, а потом внезапно прыгнул. Когда Спэрроуграсс встал, все увидели, что он держит Гертруду за уши. Торжествующе подняв крольчиху вверх, гомеопат дважды поцеловал зверька, засунул его во внутренний карман шинели и юркнул на свое место.

Повернувшись к принцессе, Чарльз Твелвтриз задумчиво почесал затылок.

– Я не помню, на чем мы остановились, – сказал он. – Присядьте пока.

Тут не выдержала графиня, от которой сильно пахло шерри.

– Продолжайте, я хочу знать имя убийцы! – крикнула она коронеру.

– И я! – поддержала ее леди Беатрис, тоже вскакивая с места.

– И мы! – послышалось из зала, со зрительских мест.

– Двигайтесь дальше, иначе мы просидим здесь целую вечность!

Чарльз Твелвтриз встал с багрово-красным от гнева лицом:

– Уважаемая публика, если вы не успокоитесь, я прикажу моему помощнику вывести вас из зала суда. Теперь послушаем служанку, которая готовила пироги, и закончим с этим. Боже правый, уже почти время обеда!

Пуки подошла к свидетельскому месту, приподняв края платья, и остановилась, устремив взор в пол. Она подтвердила, что действительно является христианкой, и, после того как ей зачитали слова присяги, поцеловала Библию. Служанка объяснила, что дворецкий генерала попросил ее приготовить кушанье без яиц, поскольку его хозяин не ест их, и воткнуть в тесто только три ножки, чтобы отличить пирог генерала от других.