Часовой - Ли Чайлд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Напротив — это ваш дом? — спросил Ричер, когда они вышли из автомобиля.
Резерфорд кивнул.
— А где стояла женщина, которую вы узнали, вчерашняя? Что следила за вами?
— Теперь я чувствую себя глупо, — смущенно сказал Резерфорд. — А вдруг мне просто показалось, что это была она. Вдруг я тут что-то переборщил. Ночью была бессонница, вот и…
— Ну нет, — перебил Ричер, поворачиваясь к нему лицом. — Когда инстинкт говорит, что здесь что-то не так, значит что-то не так. Всегда слушайте свой внутренний голос. Он спасет от отморозков, которые захотят сунуть вас к себе в машину.
— Эта женщина делала вид, что разглядывает витрину. Напротив входа в мой дом, по диагонали. Вообще-то, это аптека, но там продают и навороченную парфюмерию с галантереей. Свечи, мягкие игрушки, украшения для интерьера. Каждую неделю у них меняют витрину. Сейчас это джунгли. А на прошлой неделе был пляж. А на позапрошлой что-то такое с жирафами.
Ричер выглянул из-за угла и нашел глазами магазинчик, про который говорил Резерфорд. Возле него было пусто. Он внимательно в обе от него стороны оглядел тротуар. Никого из тех, кто удрал с заправочной станции. Кто сидел в засаде, которую вдруг отменили.
— Ушла, — сказал Ричер. — И из тех, кто был вчера, никого не видно. А теперь посмотрите вы. Если заметите кого-нибудь, кого видели раньше, — скажите. Любого, кто в последнее время уделял вам чересчур много внимания. В кофейне. В продуктовом. Или на улице. Даже если на сто процентов не уверены. Даже если всего лишь покажется.
Резерфорд выглянул из-за угла, стараясь держаться корпусом как можно дальше от улицы, и до предела, как черепаха из панциря, вытянул шею. Потом отпрянул назад и покачал головой:
— Никого не заметил.
Ричер шагнул ко входу в ресторанчик, а мобильник Резерфорда запел что-то синтезаторное.
— Надо ответить, — сказал Резерфорд, проверив номер на экране. — Это мой адвокат.
Он отошел футов на десять в сторонку и проговорил меньше минуты.
— Вот уроды! — сказал Резерфорд, когда вернулся. — Помните, я говорил, что у меня по суду изъяли рабочий ноутбук? Мой босс, само собой, знает, что если этот компьютер окажется у меня в руках — ему крышка, потому что теперь городские власти говорят, что да, я могу его получить. Но через два месяца. А также только в том случае, если заплачу им четырнадцать тысяч долларов за публикацию конфиденциальной информации, поскольку на город я больше не работаю.
— И они могут это сделать? — спросил Ричер.
— Адвокатша говорит, что могут. Говорит, что меня загнали в угол.
— А как-то иначе получить этот ноутбук можно? Провернуть это дело более или менее законно?
— Нет… разве что залезть и стащить.
— И что вы собираетесь делать?
— Думаю согласиться. Этот компьютер мне очень нужен. Деньги у меня есть. Могу подождать. Как говорится, месть — это блюдо, которое нужно вкушать холодным, верно?
Когда Ричер с Резерфордом ступили в зал ресторанчика, пожилая пара уже ушла; других клиентов больше не было. Они заняли ту же кабинку, что и вечером накануне, под бирюзовой «шевроле», держа обе двери в поле зрения, а через пару минут из кухни появилась официантка с кофейником и двумя чашками. Это была та самая женщина, которая помогла Ричеру с электронным адресно-телефонным справочником.
— Так, значит, вы его нашли, — сказала она и, наливая Ричеру кофе, кивнула в сторону Резерфорда.
— Нашел, — отозвался Ричер. — А сейчас вот еще кое-кого ищу.
— Кого же на этот раз?
— Вашу сотрудницу Холли. Она сегодня работает?
— Вообще-то, это ее смена, — нахмурилась официантка. — Так что должна работать. Но не работает. Позвонила и сказала, что заболела. Опять. Вот я ее и подменяю. В который уже раз. А собиралась съездить с дочерью в Нэшвилл, походить по магазинам.
— И что, Холли часто болеет?
— Часто прогуливает. А говорит, что болеет.
— И вы ей не верите?
— Я этого не говорила. Все зависит от того, как понимать, что значит болеть. Думаю, она частенько бывает не в том состоянии, чтобы работать. Бедняжка. Или глупышка. Как вам больше нравится.
— Думаете, здесь что-то другое? Может, к бутылке прикладывается?
— Нет, бутылка здесь ни при чем. Скорее, к кулаку.
— Муж бьет, что ли? Или милый дружок?
— Не знаю, она ничего такого не говорила. Говорит, у нее никого нет, а вруньей я ее не назову. Но вот макияж вокруг глаз… Этого не скроешь. Иногда кажется, что она накладывает его лопатой. И рубашечки всегда у нее с длинными рукавами, даже когда на улице под сорок. Все это кое о чем говорит. Нет, сэр. Она либо связалась с каким-нибудь подонком, либо недотепа, каких свет не видывал. Ну, что будете есть?
Ричер заказал двойную порцию блинчиков с дополнительным беконом, подумал и добавил два куска яблочного пирога, а Резерфорд все никак не мог выбрать между вафлями и блинами. В конце концов отдал предпочтение вафлям, и пока официантка записывала все в блокнотик, Ричер спросил, есть ли в заведении свежие газеты. И заметил, что Резерфорд ухмыльнулся.
— В чем дело? — спросил он, когда официантка оказалась вне зоны слышимости. — Вы не любите следить за новостями?
— Почему, я очень люблю новости, — ответил Резерфорд и достал телефон. — Но суть в том, что все новости вот тут. А там уже история.
Официантка неторопливой походкой вернулась к ним и обрушила на стол толстую пачку местной и центральной прессы.
— Их сразу надо отправлять в макулатуру, — сказал Резерфорд. — Там только то, о чем уже прочитал вот здесь. — Он поднял вверх аппарат. — Причем гораздо более подробно… Ого. Погодите-ка.
Он взял местную газету, лежащую сверху.
— Ну надо же… А вот это я пропустил. Странно.
— Что именно?
— Убили одну журналистку. Я видел это в заголовках онлайн, но без имени. А здесь оно есть, смотрите.
Расти положил таблоид на стол и ткнул пальцем в статью прямо над складкой.
— Это бросилось мне в глаза, потому что она пару раз со мной связывалась. Странное чувство, когда жертва — человек,
