Плохо быть бестолковой - Ирина Комарова

– Мне показалось или Мэричкин сейф пустой?

– Вам не показалось, – со всем возможным сочувствием ответила я.

Она села и растерянно потерла щеки.

– Как… как неприятно. Мэричка хранила там наши подарки. Мы с мужем часто дарим ей ювелирные украшения. На день рождения, на Новый год… Мэричке нравится. Она очень расстроится, когда узнает.

Я присела рядом с ней на кровать и осторожно взяла ее за руку:

– Как вы себя чувствуете?

– Отвратительно, – быстро и четко ответила она. Повернула голову и посмотрела мне в глаза: – Скажите, вы ведь подумали, что это Мэричка? Что это она забрала все свои украшения и сбежала, так? Но куда? Зачем? У нее совершенно не было необходимости… – Лилия Михайловна не сдержалась и всхлипнула. – Никакой необходимости! Вы мне верите?

– Конечно верю. – Я не стала уточнять, что верю именно ей, Лилии Михайловне, верю в то, что она убеждена – ее дочь не очищала собственный сейф, но и только. Самой Мэричке я доверяю гораздо меньше и очень сомневаюсь, что она к этому ограблению непричастна. Хотя очень уж все нелепо выглядит. С одной стороны – вроде все ясно: девушка выгребла из сейфа золотишко и исчезла. Право на это у нее есть, неоспоримое, – Мэри давно совершеннолетняя, а в сейфе находилось ее личное имущество. С этической точки зрения, согласна, ситуация скользкая, но у закона к барышне вопросов быть не может.

С другой стороны – как-то странно все выглядит. В какую такую неприятность могла угодить домашняя девочка Мэри, чтобы вот так, срочно, сорваться и сбежать? А она очень торопилась! И сейф не закрыла, и картину не поправила… Кстати, где это я недавно еще одну такую, косо висящую картину видела? Я снова рассеянно погладила Лилию Михайловну по руке. Она прижалась ко мне, словно ребенок, и всхлипнула:

– Я прекрасно понимаю, как все это выглядит. У нас и консьержка в подъезде, и замок на двери, и четвертый этаж, через окно никто влезть не мог. Вам, кроме Мэрички, и подумать не на кого.

– Значит, она точно ни при чем. Помните, во всех детективах самый подозрительный человек всегда невиновным оказывается, – неуклюже пошутила я.

– Вы действительно так думаете? – Безрукова мгновенно оживилась и вытерла слезы. И тут же ее мысли приняли неожиданное направление. – Но тогда получается, что самая подозрительная – я. Я знаю код сейфа, дома, кроме меня, никого не было, свидетелей, которые могут подтвердить, что я сейф не открывала, тоже нет… Рита, поверьте, я не брала Мэричкины украшения!

– Успокойтесь, Лилия Михайловна. – Я обняла ее за плечи. – Если так рассуждать, то еще более подозрительный человек – ваш муж. Ключ от квартиры у него есть, код сейфа он тоже наверняка знает. И свидетелей, которые подтвердят, что он сегодня ночью к сейфу не приближался, я уверена, не существует.

– Вы шутите? – Она слабо улыбнулась. – Митя в Сибири, он только через две недели вернется. Ох, я не хотела ему звонить, надеялась найти Мэричку до его возвращения… думала, что обойдется все как-нибудь. А теперь, наверное, надо сообщить? Раз тут такое творится.

Лилия Михайловна отодвинулась от меня и потерла виски:

– Как вы думаете, позвонить?

– Пожалуй, это имеет смысл. Но прежде я бы хотела проверить… Вы себя хорошо чувствуете?

– А как вы думаете? Но в обморок я больше падать не собираюсь. Говорите, что вы хотели проверить?

– У вас все картины на стенах ровненько висят, аккуратно. Только эта криво. И еще одна, в кабинете. Я обратила внимание, когда вы мне комнаты показывали.

Лилия Михайловна, не дослушав меня, ахнула и спрыгнула с кровати. Догнать ее мне удалось только на пороге кабинета. Она подбежала к стене, сорвала и отбросила в сторону небольшой, выполненный в традиционной манере морской пейзаж. Отбросила и схватилась за сердце – приоткрытая дверца сейфа не оставляла сомнений: здесь тоже побывал неизвестный злоумышленник. Лилия Михайловна сделала шаг назад и беспомощно оглянулась на меня:

– Посмотрите, пожалуйста. Там должна стоять такая шкатулочка, обтянутая шелком. И еще коробочка, футляр бархатный. Посмотрите, они там?

Я подошла к сейфу, открыла дверцу и развела руками:

– Пусто.

Прозвучало у меня это немного виновато, словно я была приставлена следить за сейфами в этом доме и вот – не уберегла.

– Это не может быть Мэричка, – неожиданно низким голосом заговорила Лилия Михайловна. – Свои украшения она еще могла забрать… не представляю, по какой такой необходимости, но свои – могла. Мои драгоценности Мэричка никогда бы не тронула!

– Что ж, значит, теперь у нас две задачи, – бодро объявила я. – Найти вашу дочь и найти ваши драгоценности.

– Спасибо вам, Рита. – Лилия Михайловна сорвалась с места, подбежала ко мне и, взяв меня за руки, посмотрела мне в глаза. – Это две разные задачи, да! Найдите Мэричку и найдите вора!

– Найдем Мэричку – найдем и вора. – Гошка привычно выступал в роли плохого полицейского, подозревающего всех в самых неблаговидных поступках.

– Лилия Михайловна уверена, что ее дочь на такое не способна, – напомнила я.

– Она мамаша, ей по должности положено дочку выгораживать. А дочурка в этом темном деле по самые ушки замазана, можешь мне поверить. Консьержка ведь подтвердила, что никто посторонний вечером мимо нее не проходил. При этом дверь открыта ключом и беспорядка в комнатах, ты сама говоришь, не наблюдалось. Некто прошел прямо к одному сейфу, потом к другому, вычистил их и, ни на что больше не отвлекаясь, спокойно ушел. – Гоша на мгновение замер, потом спросил: – А почему не отвлекаясь? Почему только о драгоценностях речь? А деньгами грабители что, побрезговали? Почему деньги искать не стали?

– Безруковы наличность дома не держат, – объяснила я. – Есть, конечно, какие-то суммы небольшие, по кошелькам, но в основном они пластиковыми картами пользуются.

– И это опять возвращает нас к Мэричке. Постороннему человеку такие подробности неизвестны. Да и консьержка, повторяю, посторонних не видела.

– Во-первых, консьержка могла и неправду сказать. – Не то чтобы я была совершенно не согласна с напарником, но по правилам игры обязана была возразить. – Она, конечно, женщина милая, но это не значит, что она самый правдивый человек в мире. И вообще, мало ли что она говорит? У нее в каморке портативный телевизор стоит – увлеклась сериалом и не заметила, что кто-то мимо прошмыгнул. Или того проще – у консьержки дежурство в двенадцать заканчивается. Она запирает подъезд и уходит. А Лилия Михайловна вернулась домой только под утро, в четвертом часу. Значит, с двенадцати до трех кто угодно мог войти в подъезд незамеченным и ограбить Безруковых.

– Кто угодно, имеющий ключ от подъезда, ключ от квартиры, знающий, за какими картинами спрятаны сейфы и коды от них, – язвительно перечислил Гоша. – У тебя много кандидатур на эту роль?

– Только Мэричка, – призналась я. – Но мне Лилию Михайловну очень жалко. Для нее это будет такой удар!

– Кстати, сейфы вполне могла и мадам Безрукова выпотрошить. – Когда Гошка в роли «злого полицейского», ему все равно, кого подозревать.

– И дочь она сама похитила, а потом, по глупости, к нам прибежала, – в тон ему продолжил шеф. – Нет, Гоша. Пока Безрукова не дала нам серьезных оснований для подозрений, мы считаем ее добросовестной клиенткой. И продолжаем искать ее дочь. Гоша, ты еще не доложил, что в институте сумел выяснить.

– На занятиях Мэри сегодня не появлялась, а когда староста ей позвонила, чтобы спросить, в чем дело, оказалось, что телефон отключен. А Мэри должна была вызваться выступать на семинаре. Там у них такая система – задали, допустим, подготовить три темы. Так ребята эти темы распределяют: выбирают троих, и эти трое готовятся, а потом, на семинаре, руку тянут, дескать, желаем выступить. А остальные гуляют. К следующему семинару другая тройка готовится.

– Мы тоже так делали, – с легкой ностальгией вспомнила я. – Особенно по общественным наукам.

– Сегодня была очередь Мэри отвечать, а она не пришла. Поставила, между прочим, товарищей в трудное положение. Все очень удивляются – раньше с ней такого не случалось. Вообще, Лилия Михайловна права, у Мэри репутация очень домашней девочки, отличницы. Лекции она не прогуливает, к семинарам готовится, в разных тусовках-массовках практически не участвует. Может пойти со всеми вместе в кино после занятий, но затащить ее на какую-нибудь вечеринку в общежитии или на квартире у кого-нибудь – это исключено. Близких друзей в группе нет, но относятся к ней неплохо. Основные положительные качества: дает списывать, дает скопировать лекции и дает деньги в долг. Основные отрицательные качества – нежелание участвовать в коллективных развлечениях и нежелание скрывать свою состоятельность. То есть она богатством вроде шумно не хвастается, но к институту подъезжает на машине, причем не на «ауди» какой-нибудь – это народ еще стерпел бы, а на красного цвета «ланчии». Опять же, колечки-цепочки на ней не простые, а все эксклюзив, с бриллиантами да с изумрудами. Девчонки злословят, что Мэри потому и на вечеринки не ходит, что боится, как бы с нее, по позднему времени, золотишко не поснимали. Но в целом отношение к ней в группе, как я уже говорил, хорошее. К сожалению, куда она могла подеваться, никто не знает. У меня все.