Званый ужин в английском стиле - Валерия Вербинина

— Боже мой, — прошептал с ужасом Иван Андреевич, подобрав с ковра газету. — Это я… я убил его.

* * *

— Мы опросили всех, кому гадал Беренделли, — сказал Билли баронессе, когда они остались в странной комнате с игрушками вдвоем. — Кроме одного человека.

— Совершенно верно, — подтвердила Амалия. — Глаша! Будьте так добры, позовите ко мне мадемуазель Мезенцеву. Если она захочет, пусть приходит в сопровождении господина барона, я не против.

Оказалось, впрочем, что Варенька предпочла обойтись без сопровождающих. Девушка переступила через порог, смело взглянула в лицо Амалии и быстро проговорила:

— Я готова рассказать вам все, что знаю. — Хоть Варенька и старалась не выдавать своих чувств, но в присутствии дамы в изумрудном платье она отчаянно робела и от того сердилась на себя.

— Присядьте, пожалуйста, — попросила ее Амалия. — Вам известно, о чем мы будем говорить?

— Мне известно, — ответила Варенька, чинно сложив руки на столе, как примерная ученица, — что вы считаете, будто маэстро Беренделли был убит именно тогда, когда я пела, а совершил убийство человек, который в это время выходил из гостиной. — Варенька прикусила губу. — То есть любой, кроме…

— Кроме?

— Кроме барона Корфа, доктора, господина адвоката Городецкого, Евдокии Сергеевны и вашего кузена. И кроме меня, — быстро добавила девушка.

— Мне кажется, вы забыли обо мне, — спокойно заметила Амалия. — Я ведь тоже не выходила. Скажите, мадемуазель, у вас всегда такая хорошая память?

— Нет, — простодушно призналась Варенька. — Просто, когда стоишь в середине комнаты, поешь и кто-то старается незаметно выйти, у него ничего не получается. Потому что я его все равно замечаю.

Амалия улыбнулась.

— Давайте лучше поговорим о Беренделли, мадемуазель, — сказала она. — Многим гостям хиромант нагадал не самые приятные вещи. А вам?

Нет, она не ошиблась: в лице Вареньки сверкнуло настоящее торжество.

— Он сказал мне, что я выйду замуж, очень скоро, — сообщила девушка. — Что я буду очень счастлива, и все у меня будет хорошо.

На самом деле Амалии, конечно, не терпелось узнать, каким образом мышьяк оказался в чашке хироманта, которую ему подала Варенька, но баронесса знала, что некоторые вопросы нельзя задавать сразу, если хочешь услышать хоть что-то, похожее на правду. Посему она спросила:

— Скажите, мадемуазель, у вас есть платок?

— Платок? — удивленно переспросила девушка.

— Да. Мне бы хотелось взглянуть на него.

Варенька нерешительно посмотрела на Амалию, оглянулась на непроницаемое лицо Билли и стала рыться в своем ридикюле.

— Странно, — сказала она, — его здесь нет. Хотя я готова поклясться…

Но слова замерли у нее на губах, потому что Амалия уже достала из своей сумочки испачканный кровью белый лоскут.

— Ваш? — спокойно спросила баронесса Корф.

— Да, — прошептала Варенька. — То есть… Но постойте! Где вы его нашли? И что это за пятна на нем?

— Это кровь, — проговорила Амалия.

— Не может быть! — воскликнула Варенька. — То есть… я хочу сказать. О, теперь я все вспомнила! Александр порезал руку бокалом… я хотела ее перевязать, но уронила платок. Тут Венедикт Людовикович сказал, что сам его перевяжет… Откуда же на моем платке кровь? — спросила девушка с недоумением. — И где вы его нашли?

— Боюсь, кровь не барона Корфа, а убитого маэстро Беренделли, — сказала Амалия. — И убийца выбросил платок, как улику.

Грохнула дверь, и в комнату влетел барон Корф. За ним вбежал рассерженный Митенька, крича на ходу:

— Вы не имеете права мешать установлению истины!

— Мне разрешили присутствовать на допросе, — отрезал барон и обернулся к Вареньке, которая смотрела на него, раскрыв рот. — Что ты сказала? Что платок твой? Ты понимаешь, что это значит?

— Что? — совершенно испугалась Варенька.

— Твой платок — улика, убийца вытер им руки после того, как зарезал хироманта, — безжалостно объяснил Александр. — И ты же подала итальянцу чашку кофе, в которой оказался мышьяк. Господи, да таких улик достаточно, чтобы любой следователь тебя немедленно арестовал!

— А, — протянула Амалия, — я так и подумала, что вы узнали платок. У вас сделалось такое выражение лица, когда вы его увидели в первый раз…

— Неправда, я его не убивала! — выкрикнула Варенька, срываясь с места.

— Молчи, ради бога! — велел ей Александр. — И ничего больше не говори, слышишь? Ведь ясно же, что она не поверит ни одному твоему слову!

— Я, Александр Михайлович, склонна верить здравому смыслу. — Амалия поднялась с места и незаметно оттеснила своего «кузена» Билли в глубь комнаты. Одной рукой она придерживала его руку, которая что-то нащупывала под сюртуком. — А здравый смысл говорит мне, что ваша невеста никак не могла зарезать господина Беренделли, так как не выходила из комнаты, что видели все. Просто в суматохе она выронила свой платок, когда вы порезались, и забыла про него. А убийца подобрал его и позже вытер им руки. И готова поспорить, — добавила баронесса, — что сейчас этот человек сидит в большой гостиной и в глубине души смеется над нами.

— Хорошо, с платком все понятно, — вмешался Митенька, которому не терпелось произвести на госпожу баронессу солидное впечатление. — Но я что-то слышал про мышьяк в чашке. И раз убийство произошло в доме моих родителей, мне было бы любопытно узнать, как она объяснит это!

— Мышьяк? — пролепетала Варенька, и глаза ее сделались круглыми от ужаса. — Но я не понимаю, о чем вы говорите!

— Он был в чашке, которую вы дали хироманту! — мстительно сказал Митенька. — И как же, позвольте спросить, он там оказался?

Варенька находилась на грани обморока — щеки у нее горели, в глазах застыло почти бессмысленное выражение… Амалия сердито покосилась на Митеньку, который совершенно некстати встрял в разговор со своими разоблачениями и к которому у нее самой имелся ряд вопросов, но тут дверь растворилась, и вбежала Глаша.

— Сударыня! — пролепетала она.

— В чем дело? — спросила Амалия.

— Кто-то колотит в дверь уже несколько минут! Что нам делать? Может быть, явилась полиция?

Амалия пожала плечами.

— Если полиция, мы не вправе ей мешать, — сказала она. — Билли! Отопри дверь и проводи гостей сюда, кто бы они ни были. Глаша! Вы пойдете с ним. Ни слова о том, что здесь случилось, до моего особого распоряжения, хорошо?

Билли одернул сюртук, с некоторым сожалением покосился на остающегося в комнате барона и вышел в сопровождении горничной.

— Если и правда пришли полицейские, — внезапно сказал Александр, — то, признаться, я выступаю за то, чтобы передать расследование им. Боюсь, Амалия Константиновна, вы слишком пристрастны, что может не самым лучшим образом сказаться на судьбах некоторых людей.

Прежде чем ответить, Амалия подошла к окну и некоторое время смотрела на черные ветви дерева во дворе, на которые налип мокрый снег.

— Пристрастны как раз вы, Александр, — промолвила она спокойно, не оборачиваясь. — И я настоятельно прошу вас не переносить на меня свои собственные качества. Мне это не слишком приятно, знаете ли. Впрочем, как и все, что связано с вами, — неприязненно добавила она.

«Королева!» — в восхищении подумал Митенька, видя, как потемнело лицо барона при словах баронессы. Юноша приосанился и поправил очки.

За дверями послышались шаги.

— Прошу вас, — донесся голос Глаши, — сюда… Вас ждут!

Дверь отворилась. На пороге стояла молодая женщина, закутанная в легкую шубку на лисьем меху. У нее было вытянутое смугловатое лицо и черные глаза, обрамленные длинными ресницами. Впрочем, тем и исчерпывалась его притягательность, потому что черты лица нельзя было назвать красивыми. И выражение лица, видимо, свойственное незнакомке — застенчивое и вместе с тем диковатое, — тоже ее не красило.

— Добрый вечер, — произнесла неожиданная гостья по-французски. Ее глаза обежали присутствующих и остановились на Амалии, которая держалась непринужденнее всех. — Вы хозяйка этого дома? Меня зовут Антуанетта Беренделли, и я приехала за своим отцом.

Глава 19

Дочь

В комнате наступило ошеломленное молчание.

— За вашим отцом? — пролепетал Митенька.

— Да, — отвечала удивленная Антуанетта. — Он задержался у вас, а завтра нам надо ехать… — Ее глаза перебегали с одного лица на другое и на каждом читали растерянность и страх. — Видите ли, сударыня, уже поздно, и… Если вы не возражаете, мне бы хотелось увидеть его.

— Да, разумеется, — после паузы ответила Амалия. — Александр Михайлович! Будьте добры, уведите свою невесту. И вы, Дмитрий Павлович, тоже возвращайтесь в гостиную. Наш разговор мы закончим потом.