Грифон - Евгений Щепетнов

— Стой! — скомандовал я такси, и машина беспрекословно подчинилась. — Вези нас на стоянку такси, где тусуются хорошие, новые машины такси.

Такси беспрекословно развернулось, прямо через две сплошные линии, и я подумал о том, что хозяину такси, которое не соблюдает правила движения, может грозить лишение лицензии. Хорошо, что гаишников рядом не было, а то бы…

Сглазил. Ей-ей у меня какая-то способность притягивать неприятности. Только подумал, и тут же сзади замелькали красные огни, и противный голос разорвал ночную тишину:

— «Тойота» пять-четыре семь-девять! Прижаться вправо и остановиться!

— Дункопф! Пеннер! Булленшвайн! — начала яростно ругаться «Тойота» и, прижавшись к обочине, остановилась. Сзади, прямо ей в корму, остановился здоровенный «Форд» полиции, и оттуда вышел гаишник, держа наготове полосатую палку, выстреливающую порошок развоплощения. Машины боялись их как огня — одно движение, фраза, и душа автомобиля отправилась туда, откуда ее вызвали — то ли в рай, то ли в ад, то ли в чистилище.

— Тааак… — протянул гаишник. — Ты чего, старая, обнаглела? Ты чего творишь? Через двойную сплошную! Ты чего, у себя в Желтозадии? Страх потеряла? Будем искать. Сейчас я тебе выпишу штрафчик тысяч на двадцать, ну так, для порядку, чтобы другой раз соображала, и сделаю дырку в лицензии. Где она там у тебя лежит? В бардачке?

— Начальник, давай договоримся, а? — начала канючить «Тойота» противным голосом, — я тебе десять штук дам, и закроем тему? Ну, начальник, пожалей ветераншу!

— Да ты спятила? — понизил голос гаишник. — Я при пассажирах буду с тобой договариваться? Сбрендила совсем? Сейчас дырочку в лицензии проверчу, и поедешь себе на свалку!

— Сука ты, волк позорный, полицейская свинья! — неожиданно заявила «Тойота». — Я всегда вас ненавидела, легавые!

— Ух ты, как заговорила! — неприятно удивился гаишник и, сунув руку в бардачок, достал лицензию — желтую карточку размером с тетрадный лист. — Ага… вот в чем дело — у тебя тут живого места нет, ты рецидивистка! Ну что же — хватит хулиганить, получи!

Гаишник щелкнул прибором для пробивания дыр в лицензии, сделав дырку в последнем чистом квадратике сбоку, а потом засунул лицензию в таксометр. Машина пискнула и двигатель замолчал.

— Все, граждане, поездка закончена! Теперь она будет ездить только на эвакуаторе, и то до свалки! — радостно сообщил гаишник и, сопровождаемый матом «Тойоты», пошел к «Форду». Потом вернулся и со всего размаху врезал палкой по капоту:

— Еще слово, сучонка, и я тебя развоплощу!

— Да мне уже по… козел драный, волчара позорный!

Гаишник вздохнул, нажал кнопку, и палка выбросила облачко порошка. Короткая фраза — и машина замолчала, став куском железа без души. Можно было, конечно, включить ручное управление и ездить, но такая рухлядь на ручном управлении требовала невероятного умения — удержать эту груду железа на дороге стоило бы больших усилий. Нет, теперь ей прямая дорога на свалку.

— Вась, что будем делать? Другую ловить?

Подумав, я вздохнул и предложил:

— Давай мы сейчас с тобой хорошенько поедим — пакеты-то я захватил, а когда наши мозги омоются свежими волнами питательных веществ, просветлятся, станут мудрыми — примем решение. Пока что, кроме мысли о том, что у меня бурчит в животе, никаких мыслей нет.

Я распаковал пакеты и разложил на сиденье коробочки с содержимым из кафе. В воздухе сильно запахло чесноком, пряностями, и Василиса шумно сглотнула слюну.

— Вот-вот, и я о том же, — усмехнулся я, и мы приступили то ли к ужину, то ли к раннему завтраку — время-то уже было под утро.

— Отошла немного? — спросил я, поглядывая на бледную девушку, застывшую на сиденье мертвой машины. Василиса немного поела, потом снова уселась прямо, глядя в пустоту.

— Ннет… я никак не могу поверить в смерть родителей. Нет, не могу.

— Соболезную, — сказал я, не зная, как себя вести… никогда не умел разговаривать с убитыми горем родственниками. — Может, это вообще даже не они?

— Я умом понимаю, что они, — безжизненно сказала девушка, — но принять это не могу. Не хочу. Поехали домой, а? Худо мне совсем. Обними меня — мне холодно и чего-то трясет.

Я обнял Василису — ее и вправду трясло, несмотря на то, что я надел на нее куртку киллера, а поверх ее — покрывало с кровати. Нервное напряжение, шок от полученной информации о гибели родителей — все смешалось в психологическую бомбу и жахнуло ей по мозгам. Я даже серьезно озаботился — как бы не спятила. А что, поедет крыша, и что с подругой делать? Похоже, что надо возвращать ее в привычную среду обитания. Иначе психика ее не выдержит. Только как это сделать?

— Дай магзеркало, — решившись, попросил я.

Василиса достала зеркало, передала мне, и я, сказав слово вызова, представил себе лицо Игоря Михайловича. Секунда — и в светлом круге перед нами появилось лицо начальника охраны. Его лицо было нахмурено, решительно, и глаза смотрели жестко и пристально:

— Наконец-то! Вы куда пропали? Мы с ног сбились, вас разыскивая! Вы в курсе?

— Мы в курсе. Василиса в порядке, нас преследовали, пытались убить. Мы скрылись. Что нам делать?

— Где вы сейчас?

— Сидим в машине-такси, припаркованной возле обочины дороги, возле магазина «Руслан», улица Симоновская. Номер дома сказать не могу — не знаю. Номер машины тоже не знаю — желтая «Тойота» двадцатилетнего возраста. Она тут одна припаркована. Вся информация.

— Ждите, скоро к вам подъедут и отвезут домой. Мы вас ждем. Держитесь.

Игорь Михайлович ободряюще улыбнулся и отвернул лицо, отдавая распоряжения, потом отключился.

Я облегченно вздохнул — всегда легче, когда кто-то берет на себя решения, касающиеся твоей жизни. Не думать, принимать так, как есть. Я закрыл глаза, расслабился и покрепче обнял Василису. Она уже перестала дрожать и сопела мне в плечо, горячей струйкой воздуха пробивая до самого тела. Было щекотно и одновременно приятно, казалось, что ко мне прижался огромный котенок, ищущий защиты у своей мамки-кошки. Это сравнение заставило меня улыбнуться, и я блаженно замер в ожидании спасителей.

Шли минуты — с момента разговора прошло минут двадцать, когда я увидел через лобовое стекло два больших темных автомобиля, несущихся с огромной скоростью прямо на нас. В голове что-то екнуло — что происходит? И тут же мне рассказали, что происходит. Автомобили развернулись, не доезжая до нас, стекла опустились, и оттуда высунулись стволы автоматов. Очереди пронзили тело старенькой «Тойоты», и если бы не движок, принявший на себя основной удар, и если бы не то, что нападавшие стреляли из автоматов 5,45, нам бы пришел конец.

Они допустили ошибку — надо было подъехать в упор и расстрелять нас сбоку, через стекла и двери, а они встали впереди и стреляли оттуда. Мы же полулежали, частично прикрытые двигателем как броней, и при первой же опасности я автоматически сбросил девушку на пол, бросившись на нее сверху. Если бы злодеи применили старые автоматы калибра 7,62 — нам бы хана.

Некогда я очень сильно интересовался стрелковым оружием. Это и немудрено — ведь я собирался идти в ментовку, потому интерес был обоснованным. А может, и без обоснования — просто нравились всякие стреляющие штучки, начиная от трубок с горохом и заканчивая главным калибром линкоров прошлого века. Так вот, пять — сорок пять имеют одну особенность: встретив перед собой препятствие, они нормально рикошетируют, пробивная сила у них, как у рогатки или пращи (утрирую, конечно, но примерно так). А вот старый добрый семь — шестьдесят два — это страшная, бронебойная штука. Пули со стальными сердечниками запросто прострелят рельс. Или двигатель старенькой «Тойоты».

Думал я всего секунду:

— Духи, ко мне! — мысленно крикнул в магическое пространство, и салон автомобиля заполнился всевозможными нежитями.

Их было очень много — наверное, сотни. Когда-то на месте магазина «Руслан» было старое кладбище, снесенное еще в советское время. Недаром этот район в просторечии называли «Живые и мертвые», и квартиры в домах, стоящих на костях, стоили дешевле, чем в других местах. Поговаривали, что в этих домах увеличенное количество суицидов, а также заболеваний раком. Не знаю, правда ли это, но… почему и нет? Духи злопамятны, и как я убедился — вполне могут взаимодействовать с миром живых.

Я быстро объяснил духам, что надо сделать, они исчезли, и тут же стрельба внезапно, как и началась, прекратилась.

Глянув через пространство между передними сиденьями, через проем лобового стекла, украшенный блестящими осколками, сверкающими под лучами фонарей, как алмазы, я увидел поднимающиеся в воздух автомобили злодеев. Мне было видно, как сонм призраков облепил черные тачки, будто рой пчел. Люди в машинах кричали, не понимая, что происходит, выглядывали из окон, но машины медленно и верно поднимались и поднимались ввысь.