Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма - Джордж Моссе

Идеализация войны служила нацистской идеологии так же, как и превращение Баумлером Ницше в пророка Третьего рейха. Герой Йозефа Геббельса Михель жертвует жизнью за народ. У Геббельса были большие литературные амбиции, однако новелла «Михель» была его единственным произведением, хотя и выдержавшим до 1942 года семнадцать изданий. Михель оставил учебу и пошел в народ, чтобы «вести войну без пушек». Окопный опыт показывал, что единение всех немцев в борьбе за отечество возможно, несмотря на различную классовую принадлежность. Теперь же требовалось восстановить это единство. Антибуржуазное предубеждение проходит через всю новеллу Геббельса. Солдаты, студенты и рабочие намерены создать новый рейх. Но для Геббельса, как и для Гитлера, понятие «буржуазия» было, по сути дела, ярлыком, обозначающим старое поколение, находящееся под влиянием золотого тельца.

Михель в жизни не преуспел и погиб в шахте в результате несчастного случая. Героическая смерть была существенным моментом в создании образа героя. Альберт Лео Шлагетер стал одним из наиболее признанных героев Третьего рейха. Он боролся против французов, оккупировавших Рейнскую область, и против выплаты им репараций. Видимо, он пытался осуществить акт саботажа и был схвачен французами. Их военным трибуналом Шлагетер был приговорен к смертной казни и расстрелян. Подобно Михелю, он искал нужных людей и умер за них. Он был солдатом, а после войны состоял в добровольческом корпусе. Небольшой томик его опубликованных писем свидетельствует о простоте и активности, что весьма смахивает на биографию Рёма и высказывания Баумлера о Ницше.

Премьера спектакля Ханса Йоста «Шлагетер» состоялась в день рождения Гитлера 20 апреля 1933 года в его присутствии. Затем он ставился во всем рейхе разъездными театральными группами. Йост был единственным известным драматургом, предоставившим свои услуги нацистам и ставшим впоследствии президентом имперского союза писателей. Мы приводим выдержку из этого спектакля, которая подчеркивает противоречия между поколениями. Если сын хочет встать на сторону своего героя Шлагетера, то отец выступает против этого. «Молодое поколение» — «новые люди» конфронтировали со старым буржуазным поколением, с которым, как надеялись нацисты, все было «покончено».

Фриц Тодт скончался в ореоле славы, закончив строительство автострад. Он сгорел живьем при падении самолета, возвращаясь со встречи с Гитлером, будучи уже в ранге министра по вооружениям и боеприпасам. Это был современный герой, символически быстро поднявшийся в высший эшелон власти, активно и верно служа своему лидеру. В то же время труд его заслужил высокую историческую оценку. А что же герои прошлого? Культ Фридриха Великого был поднят на щит в годы борьбы нацистской партии за власть и поддерживался во время войны. Главным проповедником этого культа был Геббельс, выдвинувший в образе Вильгельма нацистский идеал прусского короля. На первое место ставилась его сила воли, тогда как его философские воззрения и интерес к искусству в расчет совсем не принимались. А ведь он был сторонником ненавистного нацистам просвещения. Его праправнук был журналистом и стал директором писательской палаты, получив довольно высокое эсэсовское звание (оберштурмфюрер).

Фабрикация героев и мифов тесно переплеталась. Вне сомнения, для молодых штурмовиков Герман Геринг был живым героем, и такое его восприятие усиливалось мифами. Маршировка, факельные шествия, огонь — вот «магия», которая воодушевляла молодежь. Об этом писали еще за четыре года до прихода нацистов к власти, когда те не обладали достаточной силой для привлечения на свою сторону родителей мальчишек и девчонок.

Мифология стала системной, превратившись в составную часть государственного образа жизни Третьего рейха и сопровождая все торжественные мероприятия в школах и обществе — на культурно-политическом фронте. Она имела большое значение, проникая, прежде всего в души молодежи, превратившись в своего рода религию. Мифология присутствовала на всех нацистских торжествах в форме декламаций, хорового пения и тому подобного (даже христианская литургия была включена в нацистское миропонимание).

Создание мифов и героев было неотъемлемой частью нацистской культурной политики. Эта мысль проходит красной нитью во всех приведенных в данной книге материалах. Расистское мышление требовало подкрепления мифами, герои же брались в основном из крестьянской среды. Так что и мифы, и герои штамповались нацизмом в достаточном количестве.

Альфред Баумлер

Ницше и национал-социализм

Ницше и национал-социализм стоят по ту сторону традиций германской буржуазии. Что это означает? Духовными силами, которые формировали ее в течение последних нескольких столетий, были благочестие, просвещение и романтизм. Благочестие, или ханжество, было последним революционным движением в лютеранской душе. Оно уводило людей из безнадежной политической реальности назад, к самим себе, объединяя в небольшие частные группки и кружки. Это был, по сути дела, религиозный индивидуализм, укреплявший уклон в сторону собственной личности, психологического анализа и биографического копания. Любая аполитичная тенденция искала поддержку в германском благочестии. Индивидуализированное просвещение действовало в этом же направлении. Но этот индивидуализм не был религиозно-сентиментальным. Провозгласив себя рационалистическим, он в действительности был «политизирован» только в отрицании феодализма и оказался способным лишь к слому экономической основы капитализма, но не к созданию собственной политической системы. Люди принимали это за индивидуалистическую сущность, но она оказалась оторванной от реальных условий, где личность была предоставлена себе самой. Романтизм же рассматривал человека в свете его естественных и исторических связей. Романтизм открыл наши глаза на тьму, на наше прошлое, на предков, на мифы и народ. Направление, идущее от Гердера до Гёрре, до братьев Гримм, Айхендорфа, Арнима и Савиньи[15], представляло собой духовное движение, сохранившее свою живучесть и до сего дня. Но это было движение, с которым боролся Ницше…

Говоря о национал-социализме как о мировоззрении, мы имеем в виду, что не только буржуазные партии, но и их идеология ликвидированы. Однако только болезненная личность может считать, что все созданное в прошлом должно быть отвергнуто. Напротив, мы полагаем, что вступили в новые отношения с прошлым, четко отличая все прогрессивное от того, что окутано буржуазной идеологией. Короче говоря, мы открыли новые пути и возможности осознания своего бытия. В этом вопросе Ницше упредил нас. Однако его понимание романтизма отличается от нашего. Но его личные взгляды и отрицание буржуазной идеологии в целом стали ныне достоянием нынешнего поколения…

Обоснование христианской морали — религиозный индивидуализм, постоянное чувство вины, кротость, идея спасения души — все это чуждо Ницше. Он восставал против идеи покаяния, говоря: «Мне не нравится такое малодушие в отношении собственных поступков: человек не должен ставить сам себя в тяжелое положение перед лицом неожиданных позора и неприятностей. Вместо этого он должен чувствовать гордость за свои деяния. Да и какой, в конце концов, толк от этого! Ничего нельзя делать с сожалением».

При этом он имеет в виду не снятие с себя ответственности, но ее усиление. И это говорит человек, который точно знает, какие мужество и гордость необходимы, чтобы спокойно смотреть в лицо судьбы. 0 христианстве Ницше отзывался презрительно, в особенности в отношении «перспективы спасения души». Будучи нордическим человеком, он никогда не понимал стремления «получить отпущение грехов». Средиземноморское религиозное учение о спасении души далеко от нордического восприятия. В представлении нордических людей человек — борец с судьбой. Рассматривать борьбу и работу как епитимью для них непривычно. Религия же утверждает: «Наша реальная жизнь обманчива и несет печать отступничества, а само существование греховно и наказуемо».

Горе, сражения, работа, сама смерть рассматриваются ею как вызов жизни. Ницше в связи с таким толкованием говорил: «Человек как безгрешное существо, живущее бесполезной жизнью вечно и счастливо, — такую концепцию «высшего стремления» необходимо подвергать критике».

Он страстно выступал против монашеской созерцательной жизни, против «Воскресения воскресений блаженного Августина», но восхвалял Лютера, положившего этому конец. Нордическая оценка борьбы и труда дана им ясно и четко. То значение, которое мы ныне придаем этим словам, впервые прозвучало из уст Ницше.

Мы называем Ницше философом героизма. Но это было бы наполовину правильно, если бы мы не считали его одновременно и философом действия. В историческом плане он выступает против Платона, заявлявшего, что «труд» является результатом не намерения и не признания его «исключительной» важности, а практики и постоянно повторяющейся деятельности. Ницше использует известный антитезис, делая эту мысль более понятной: