Княжий человек - Дмитрий Александрович Билик

— Ну-как прекрати орать.

И надо сказать, когда кикимора не пыталась меня убить, а опасалась за собственную жизнь, то выглядела очень даже… неплохо, что ли? Не думал, что когда-нибудь скажу такое о нечисти. Но взгляд у нее оказался человеческий, вполне вменяемый. Да и лицо обычное, худое, вытянутое, разве что нос немного длинный. Я к тому, что обликом кикимора была вполне рядовой чужанкой. Ее бы отмыть, ногти подстричь, да чуть подкрасить, научить следить за осанкой — от простой женщины не отличишь.

Нет, я интересовался не с той целью, с какой обычно бес наводил справки про всех, кто не являлся мужчинами. Думаю, Гришу бы даже все этим современные гендеры не смутили.

Я изучал ее скорее с исследовательской позиции. Хотя не о том я сейчас все. Надо главную проблему решить. Я подтащил связанную кикимору к дивану и усадил. Развязывать пока не торопился. Основное правило искусства «шибари» — если женщина не просит остановиться, можно продолжать. Кикимора же лишь орала. Ничего членораздельного я пока еще не услышал.

— Как ты понимаешь, если мы тебя до сих пор не убили, то делать этого не собираемся, — сказал я. — Если ты сама дурить не начнешь. Поняла?

— Поняла.

Голос кикиморы неожиданно оказался звонким, будто горный ручей. Ничего себе! Я ожидал какой-то прокуренный контральто. Типа: «Семь дней» и все такое.

— В общем, хозяин этого дома очень недоволен, что ты подселилась и теперь здесь живешь.

— Так я не подселялась.

— В смысле? — не понял я.

— Я тут всегда жила. С того самого времени, когда хозяйка привела.

— Минуту! — у меня голова шла кругом. — Получается, Лада, которая рубежница — твоя хозяйка?

— Да.

При этих словах глаза кикиморы наполнились слезами. Ага, значит, с хозяйкой у нее были теплые отношения. Что вообще-то нонсенс!

— Но ты же… кикимора. Твоя задача вредить и…

— Глупости, — всхлипнула нечисть. — Просто судьба у меня такая. За что не возьмусь, все из рук валится. Но я ведь не злая. Вот и хозяйка говорила, Марфуша, не переживай, перемелется — мука будет. Главное — руки не опускать.

Не знаю, что меня больше выбило из колеи. Что кикимора оказалась… неплохой нечистью или, что ее звали Марфуша. В смысле, Марфа.

— Дела, — растерянно протянул бес. — Первый раз слышу, чтобы рубежники кикимор в помощники брали.

— Прежде и чертей особо никто не жаловал, — подал голос Митька. — Если бы не ты, дяденька, меня бы и дальше Большак тумаками кормил.

— Охренеть, — выдал я экспертное заключение. — Получается, ты просто… страдаешь после смерти своей хозяйки, а Леопольд не при чем?

Кикимора кивнула, всхлипнула и все же не выдержала — разревелась. А мы стояли рядом с ней, смущенные и растерянные. Не так должна была закончиться эта встреча. В моей голове мы, такие бравые ребята, залетали в дом и освобождали несчастного чужанина от зловредной нечисти. Стегали ее прутьями, гнали до ворот, насмехались и все такое.

— Мда уж, — заключил я. — И что теперь делать?

Вот все-таки язык мой — враг мой. А слишком развитая эмпатия до добра не доведет. Потому что только я задал риторический вопрос, как получил самый прямой ответ.

— Рубежник, а возьми меня в услужение? — вдруг подняла голову кикимора, сразу перестав плакать. Как-то чересчур резко. Будто бы даже наигранно.

Нет, я правда говорил, что из женщин, которая постоянно намекает и которая говорит прямо, предпочту вторую. Но не так сразу же!

Вот бес был более категоричен.

— Только кикимор в доме не хватало. У нас там налаженный быт, каждый своим делом занят, а ты чего делать будешь?

Правда, кикимора не обратила на своеобразное вето Григория никакого внимания. Она будто почувствовала мое сомнение, поэтому не отводила от меня взгляда. Словно гипнотизировала. Нет, я понимал, что такого не могло быть. Все-таки не русалка. Однако на нечто подобное оказалось похоже.

Митька, к слову, молчал, воздержавшись в этом негласном голосовании. Потому что его судьба во многом оказалась похожа на судьбу Марфы. В смысле, приютили черта, когда делать этого не должны были.

— Не можешь в услужение взять, хотя бы на время приюти, — продолжала она ковать железо, пока горячо. — Да я не просто так, от хозяйки остались вещи какие-то, деньги. Чужанину они ни к чему, а тебе могут пригодиться. Там есть и вовсе редкость, какой любой кощей порадуется.

Вот теперь мое внимание было окончательно привлечено. Да и не только мое. Бес тоже навострил уши, явно готовый сменить гнев на милость. Потому что где деньги, там и алкашка. Логика простая и безотказная.

— И что за вещи? — спросил я.

— Развяжи, скажу.

— Ага, щас! — взъерепенился Григорий. — Снова драться полезешь.

— Так ты же хозяина своего защитишь. Ты же вон какой сильный.

— Я такой, — легко согласился бес. — Еще храбрый и скромный. И лупил я тебя вполсилы, все же женщина. Понятие имею. Ты, кстати, вообще одна или какой-нибудь хмырь к тебе ходит?

— Так, Гриша, не в ту степь уехал, — сказал я. — Давай заключим договор. Мы тебя развязываем, а ты не убегаешь, не пытаешься нам навредить или убить.

— Куда ж я убегу из своего дома, рубежник? — удивилась Марфа. — Но если тебе так станет спокойнее, то давай.

— И меня, кстати, Матвей зовут. Будем знакомы.

— Григорий, к твоим услугам, — встрял бес, радостно улыбаясь.

Вот удивлялся я своему приживале. Как только тот понял, что ситуация изменилась и мы вроде как начали торговаться, сразу сменил гнев на милость. Потому что кикимора какая не есть, а все же женщина. И именно ее Григорию только и не хватало.

Я вот, к примеру, так до конца не понимал, бес с кикиморой могут, как бы это сказать помягче — взаимодействовать? То, что Григорий мог с кем угодно — так это сексуальное отклонение. Вопрос-то в другом.

Слово за слово, но договор мы все-таки заключили. При этом кикимора выказала свою покорность, готовая на любые условия, лишь бы с нее стянули сеть. А когда ту убрали, повела себя согласно договору. Даже больше. Сначала