Лазо - Моисей Губельман

Однажды я спросила Сергея Георгиевича:

— Если убьют Бориса, то как же я останусь со всей шестерней?

Он ответил:

— Убьют Бориса — останусь я, убьют меня — останется Вася (Бронников, командир 1-го Аргунского полка. — М. Г.), убьют Васю — останутся тысячи товарищей, которые «помогут тебе поднять малышей».

Когда Борис Кларк был убит в схватке с белогвардейцами, Лазо не было в Чите…

«От него я получила записку, — вспоминает жена Кларка, — в которой он писал:

«Мерзавцы убили Борю, но я жив, Вася жив и тысячи товарищей живы — отомстим за его смерть. О детях не беспокойся, вырастим. Сергей Лазо»…»

17 мая войска получили краткий и ясный приказ, который заканчивался словами:

«В ночь на 18 мая занять Оловянную. С. Лазо».

Отступая к Оловянной, враг применил военную хитрость и попытался зайти в тыл революционных частей. Обходная группа, состоявшая из одних офицеров, замаскировалась под красногвардейцев и внезапным налетом рассчитывала уничтожить двигавшуюся в арьергарде благовещенскую батарею. Командир батареи Кузнецов и прикрывавшая батарею одна из рот пехоты разгадали замысел противника. В коротком и жарком бою офицеры были разгромлены, и ни один из них не вернулся с поля битвы.

У Оловянной Семенов сосредоточил все свои главные силы, построил окопы и другие оборонительные сооружения. Технически прекрасно оснащенные белогвардейские части и численностью вдвое превосходили революционные войска.

Дальневосточный отряд вел бои на центральном направлении на путях к станции Оловянная. Вражеский бронепоезд, обслуживаемый японскими инструкторами-артиллеристами, непрерывно обстреливал наступающие цепи Красной гвардии. Советские батареи вели меткий огонь по бронепоезду, вынуждая его к отходу, чтобы дать возможность пехоте продвигаться вперед.

Сразу же по получении приказа командующего утром 17 мая начался бой на подступах к Оловянной. Под градом пуль и снарядов революционные части укрепляли занятые позиции. Командующий лично руководил этим сражением. Численному превосходству вооруженного до зубов врага бойцы Красной гвардии противопоставляли смелость и мужество. Ни на минуту не прекращая наступления, красногвардейцы и аргунцы теснили противника к реке Онон.

После ряда решительных атак дальневосточники в ночь на 18 мая буквально на плечах семеновцев вошли в Оловянную. Оставив сотни винтовок, тысячи патронов и снарядов, много продовольствия и военного имущества, белогвардейцы в панике бежали за реку Онон. Заботливо приготовленный ими в офицерском собрании ужин достался нашим бойцам.

Много врагов было тогда взято в плен. Победа была полная. С большой радостью встретили партийные и советские организации Дальнего Востока телеграмму о том, что их посланцы разбили семеновские банды на участке Адриановка — Оловянная, заняли важные позиции и захватили богатые трофеи.

Страшная картина чудовищных зверств семеновцев открылась в Оловянной. На каждой улице эти «друзья цивилизации, права и порядка», как величали белогвардейцев эсеро-меньшевистские и интервенционистские газеты, оставили следы своих преступлений. Они не щадили и стариков, и подростков, и даже грудных детей. Труп председателя Оловяннинского сельского совета был истерзан до полной неузнаваемости: бандиты отрезали ему уши, вырвали язык, выкололи глаза.

Бойцы бледнели от гнева. Руки их яростно сжимали винтовки:

— Наступать! Уничтожать! Раздавить гадов!

Жители Оловянной восторженно приветствовали революционные войска. В штаб фронта приходили рабочие, крестьяне-бедняки, пастухи-буряты — все, кто испытал на себе произвол и насилие семеновской банды, и горячо благодарили за избавление от грабителей и убийц.

Победа революционных сил вызвала глубокое беспокойство эсеров. Они старались запугать население японскими штыками.

Бывший начальник управления Забайкальской железной дороги, японский агент, эсер Зурабов, изгнанный рабочими, обратился к служащим дороги с воззванием, в котором цинично писал:

«В случае, если семеновские отряды не выдержат натиска красных частей, в бой вступят японские войска».

Враг надеялся подобными воззваниями деморализовать и железнодорожников и воинские части, полагая, что они струсят перед интервентами и прекратят сопротивление. Но воззвания эти производили обратное действие. Силы революции еще крепче сплотились в едином желании скорее освободить Забайкалье от белогвардейщины.

Заняв Оловянную, Лазо побывал во всех частях. Он проводил беседы с бойцами, командирами и политработниками, подготавливая их к новому походу на семеновцев, укрывшихся за быструю и бурную реку Онон.

В ночь на 25 мая дальневосточный отряд получил приказ занять правый холмистый берег Онона. Железнодорожный мост через реку был взорван. Вражеские части довольно сильно укрепились на командных высотах и держали под обстрелом станцию и поселок, где располагался отряд революционных войск. Перед командованием встала трудная задача. Как переправить через горную реку войска, если единственный мост взорван и противник ведет непрерывный огонь?

Лазо нашел выход — остроумный и смелый.

— Думаю, товарищи, — сказал он на заседании штаба с командирами, — что нам нужно сочетать лобовую атаку с обходным маневром. Аргунцы станут форсировать реку Онон примерно в десяти-пятнадцати верстах от станции и нападут на противника с тыла. Часть наших бойцов вместе с артиллерией завяжет перестрелку с противником, отвлечет его внимание на себя. А в это время группа матросов должна будет начать переправу у самой станции. Ваше мнение, друзья?

— План, конечно, подходящий, товарищ командующий, — не совсем одобрительно заметил кто-то. —

А только… Мост-то ведь взорван. Чтобы попасть на уцелевшие фермы, надо взобраться по разрушенному наполовину пролету, карабкаться саженей восемь вверх по исковерканным рельсам, шпалам и железным клеткам. Посильное ли дело?..

— Дело трудное, знаю, — ответил Лазо, — но иных путей нет. Уверен, что матросы сумеют выполнить это задание. Вы как полагаете? — обратился он к сидевшему в стороне коренастому человеку в тельняшке, боцману одного из тихоокеанских кораблей, командовавшему отрядом матросов.

— Полагаю, товарищ командующий, — ответил тот, — что ребята не подведут. Осилим гидру контрреволюции, товарищ командующий.

Наступила ночь.

План операции выполнялся строго и точно. С помощью веревок и железных кошек матросы один за другим поднимались по свесившимся в воду конструкциям взорванного пролета. Вскоре на уцелевшую часть моста подтянули и пулеметы. На флангах шла горячая перестрелка. Аргунцы вплавь форсировали Онон и ударили на врага с тыла. К утру на правый берег реки переправился весь отряд. Высоты были очищены от противника.