Улица без рассвета - Юрий Усыченко

На лесной тропинке под ногами шелестела листва. Осенний воздух вливали бодрость. Богданна еще девочкой приезжала сюда с отцом и матерью. До войны Чертова скала была любимым местом горожан для воскресных прогулок. Теперь скалу посещали редко. Здесь была тишина.

Вышли на просторную, залитую солнцем поляну. Красавиц бук раскинул над ней пышные багровые ветви. По буком – каменистая площадка, обрывалась, падала пропастью. Это и была Чертова скала – мрачное, хаотическое нагромождение валунов. Со дна пропасти доносился шум горной порожистой реки,

– Как приятно, – восторженно сказала Богданна. – Хорошо.

– Да, очень красиво, – как эхо отозвался Демьянко. Остановился, внимательно посмотрел на девушку. – А ты знаешь, что я обещал сделать, когда придем сюда?

– Нет, – с удивлением посмотрела на него. – Откуда мне знать.

– Когда придем сюда … – он говорил каким странным, неживым голосом. – Когда придем сюда, я обещал застрелить тебя и труп бросить в реку.

Богданна отшатнулась от Демьянка.

– Не шути так страшно! …

– Не бойся! Не бойся! – Торопливо успокоил он, увидев, как побледнело лицо девушки. – Я не убить тебя хочу, а спасти. Лишить тебя жизни хотел …

– Кто?

– Отец Иваньо, которого ты так обожуеш. Ты должна понять, сколько бед могла натворить за свою слепоту.

На лице Богданна выражение страха изменился гневом, когда она услышала имя Ваня. В глазах заиграли тусклые фанатичные огоньки.

– Я поняла, все поняла, – брезгливо, с презрением сказала девушка. – Ты и Довгий обманывали святого отца, а теперь возводите напраслину на него, боясь расплаты. Звери! Проклятые звери, не достойны целовать сапоги святого человека. За меня отомстят и тебе, и Довгому.

– Кстати, Довгого уже нет, – вдруг послышался сзади спокойный голос. – Сегодня ночью бандитское логово окружили. Долгого убит в перестрелке.

Богданна обернулась. Перед ней стоял незнакомый пожилой мужчина в легком сером плаще и такого же ко-Леру мягком шляпе.

– Товарищ полковник! Сами приехали? – Радостно воскликнул Демьянко.

– Как видите! Будем знакомы, Грицай, – полковник слегка приподнял шляпу. Богданна машинально про-стащила руку. Поздоровавшись с Демьянко, Грицай заметил:

– Нельзя в один миг потерять веру в том, чему поклонялся всю жизнь. Поэтому я приехал сюда поговорить-рыть с вами, – обратился он к девушке. – Может, вы меня послушаете … Однако сначала надо написать коро-тенька записочку.

Вынул блокнот, карандаш, протянул Богданна,

– Прошу вас … "Люба мама! Не беспокойся за меня, я неожиданно поехала на десять дней в очень важном деле. Вернусь точно в срок. Целую. Твоя Богданна … "Написали?

Потрясенная девушка, все еще ничего не понимая, вернула блокнот Грицай.

– Это нужно для того, чтобы не волновать вашу мать, – пояснил полковник. Вырвал исписанный арку-шик из блокнота и отдал его Демьянко. – Покажите своему "шефу", прежде чем вручите по назначению.

– Будет исполнено, товарищ полковник, – Демьянко взял бумажку, сунул в карман.

– Ну, вот и все … А теперь, Богданна, прогуляемся и поговорим …

Грицай взял девушку под руку, и они скрылись за валуном.

Демьянко с благодарностью посмотрел вслед полковнику. Достал из-под пиджака парабеллум, выстрелил вверх.

Когда пассажиры вышли из машины и скрылись в лесу, Торкун поудобнее примостился в углу сиденья, ожидая их возвращения. Цель поездки совсем его не интересовала.

Ждал долго. Вдруг со стороны скалы раздались выстрелы – один, другой.

Торкун не предоставил им значения. Издалека увидел Демьянка, идущего из леса.

– Поехали, – сказал тот, садясь в машину.

– А девушка? – Спросил озадаченный Торкун.

– Она … ушла.

– Куда?

– Не ваше дело! Поедем!

Торкун ничего не мог понять. И вдруг вспомнил о выстрелах. Почувствовал, как в животе что-то оборвалось, зашевелились волосы.

– Вы! … Вы! … – Торкун не мог произнести страшного слова.

Демьянко сжал его за плечо. Сказал, с холодной яростью чеканя слова:

– Да! Я! И если вы сейчас же не двиньтесь с места, я вас удалю, как собаку!

Решительность Демьянка испугала Торкуна. Плохо сознавая, что делает, нажал на стартер, развернул машину. "Мерседес" рванулся вперед. Старенький мотор ревел, захлебывался, а напивзбожеволилий от ужаса Торкун пытался еще и еще увеличить скорость. То и дело поглядывал через плечо.

Но сколько Торкун не оглядывался, он видел на заднем сиденье только одного Демьянка с сигаретой в крепко сжатых губах …

Их обогнал тот самый черный "лимузин" со спущенными шторками на окнах. Больше всю дорогу они никакой машины не встретили.

Когда предместье было уже совсем близко, Торкун заметил мужчину, который не спеша направлялся навстречу машине. Мужчина поднял руку. Торкун внезапно затормозил:

– Давно вас жду, – недовольно сказал Павлюк, распахивая дверцу, и плюхнулся на сиденье рядом с Демьянко. – В костел нельзя: приехало духовное начальство, и отцу Иваньо сейчас не до нас. Плохо, очень затягивается дело.

После паузы спросил:

– Ну, что? … Впрочем, понятно.

– Прочитайте, – коротко сказал Демьянко, протягивая Павлюком записку Богданна. – Заставил ее написать.

Павлюк прочитал, одобрительно посмотрел на Демьянка.

– Хорошо, лучше не надо. Через десять дней мы будем в Энск … Или в другом надежном месте, – добавил он, решив, что на радостях ляпнул лишнее.

"Энск! Отсюда он намерен бежать в Энск ", отразилось в памяти Демьянка.

Павлюк заметил большую сумку. Раскрыл.

– Ого, пирожки!

Достал один, начал с аппетитом жевать.

– Неплохие, попробуйте.

Демьянко взял пирожок. Торкун почувствовал тошноту.

Павлюк одобрительно поглядывал на Демьянка, думал: "Да, с него будут люди."

XV. Схватка в подземелье

Отдохнуть после двухчасового полета из Энск в Клены Воробьеву не повезло. Как только он приехал с аэродрома у отель, умылся и собирался поужинать, как в дверь постучали.

– Прошу!

Вошел высокий, пожилой, с седыми висками человек. Представился:

– Грицай.

– Товарищ полковник! – Улыбнулся Воробьев, протягивая руку. – Да мы же уже встречались с вами. На Ровенщине. Вы командовали диверсионной группой, а я приезжал к вам связным от партизан.

Грицай пристально посмотрел на Воробьева.

– Теперь припоминаю. Вас трудно узнать, вы так изменились. Куда собрались? – Неожиданно спросил Грицай.

– Перекусить с дороги. Но если …

– Поехали ко мне. Там и поужинаем, и поговорим. Хочу ознакомить вас с делом и предложить на завтра совместную операцию.

Когда Грицай и Воробьев вошли в кабинет, на маленьком лакированном столике, покрытом белой салфеткой, уже были поставлены тарелки с нехитрыми яствами вийськторгивськои столовой. Телефонные аппараты, снятые со столика, стояли тут же, рядом, на полу.

– В ресторане вас накормили бы лучше, но зато сего там не дали бы, – Грицай пошарил в тумбе письменного стола, достал бутылку, торжественно поставил на стол …

– Ого! Армянский марочный, – похвалил Воробьев. – С довоенного времени такого коньяка не пробовал.

– Я тоже. Вчера приятель прислал. Может, и вы его знали. Мартиросян Степа, у меня в группе сержантом был.

– Не помню.

Когда поужинали, Грицай убрал тарелки на подоконник, поставил на место телефоны и сказал:

– Я ознакомился с копиями ваших рапортов. Скажите, найден большой чемодан Блэквуда?

– Нет, – ответил Воробьев. – Меня это тоже очень беспокоит. Похоже, что у него есть еще один союзник, о котором мы ничего не знаем, ему он отдал чемодан, когда сидел в яме.

– А может спрятал – закопал под полом или в другом месте? – Выразил сомнение Грицай.

– Мы обыскали и подвал, и флигель, и двор, – ответил Воробьев.

– Обыскали? А как новый отшельник, не прогневался?

– Его дела плохи. Он в психиатрической больнице. Религиозное помешательство на нервной почве. В Ситника фашисты зверски убили всю семью.

– Какая подлость – воспользоваться горя человека, хладнокровно доводить ее до сумасшествия, чтобы выманить деньги. По молитвенным домом следите? – Спросил полковник.

– Весь время … По квартирами Силаева и Капров тоже. Я собирался приехать на прошлой неделе, но именно поэтому пришлось задержаться.

– Ясно … Ну, а здесь положение такое … – Грицай помолчал, то обдумывая.

– Скажите, – перебил его мысли Воробьев, – почему вы так поздно взялись за дело? Ведь уже столько времени прошло, как погиб Пшеминський …

– Немецкий ефрейтор Крейц, случайно узнал о тайнике, был ранен бомбой из фашистского самолета, когда переходил к нам. Он долго лежал в госпитале, и вообще вся эта история вылетела у него из головы. Вот время и прошло. А гестаповский офицер, ехавший из Пшеминським, очевидно, жив и здоров, сообщил о тайнике новых хозяев. Они прекрасно поняли значение списка и послали за ним Томаса Блэквуда.