Красавица и герцог - Куин Джулия

— Вот так? — Левая бровь герцогини взлетела вверх так стремительно, что едва не соскочила с лица вовсе. У Грейс захватило дух от этого зрелища.

— Э-э… да. Что-то вроде этого. Его брови… — Грейс коснулась лба рукой и смущенно замолчала.

— Кустистее?

— Да.

— Ну, он же мужчина.

— Да. — «О да».

— Он двигает обеими?

Грейс непонимающе уставилась на нее.

— Обеими, мадам?

Герцогиня начала поднимать и опускать брови поочередно: левую, правую, левую, правую. Этот маленький спектакль выглядел более чем необычно, даже слегка пугающе.

— Я не знаю, — торопливо отозвалась Грейс, желая заставить герцогиню остановиться.

— Странно, — протянула старуха, вернув брови в нормальное положение, к явному облегчению Грейс. — Мой Джон не умел так играть бровями.

— Наследственность порой причудлива, — подтвердила Грейс. — Мой отец не мог вывернуть палец так. — Она взяла себя за большой палец и отогнула назад, пока тот не коснулся руки над запястьем. — Но папа говорил, что дедушке это удавалось.

— Фу! — с отвращением воскликнула герцогиня и отвернулась. — Прекратите сейчас же!

Грейс улыбнулась, мягко заметив:

— Думаю, вам не захочется увидеть, что я вытворяю с локтями.

— Боже правый, нет. — Герцогиня возмущенно фыркнула и махнула рукой в сторону двери. — Ну все, с меня довольно ваших выходок. Пойдите позаботьтесь лучше о завтраке.

— Мне позвать Нэнси, чтобы она помогла вам одеться?

Герцогиня испустила долгий страдальческий вздох, всем своим видом давая понять, как тяжела жизнь утонченной представительницы избранного круга.

— Да, — неохотно согласилась она, скривив губы, — не могу видеть этот ваш палец.

Грейс хихикнула. Ее смех прозвучал особенно дерзко потому, что она даже не попыталась его сдержать.

— Вы смеетесь надо мной, мисс Эверсли?

— Конечно, нет!

— Не хотите ли вы сказать, — резко бросила герцогиня, — что смеетесь вместе со мной? Даже думать не смейте!

— Я просто смеялась, мадам, — возразила Грейс, чувствуя, как подрагивают губы от сдерживаемого смеха. — Иногда это со мной случается.

— Никогда не замечала, — холодно заметила герцогиня, буравя компаньонку недоверчивым взглядом, словно только что уличила ее во лжи.

Грейс немедленно пришли на ум три возможных ответа, ни один из которых она не могла произнести вслух:

«Это потому, что вы никогда никого не слушаете, ваша светлость».

«Это потому, что в вашем присутствии мне редко хочется смеяться».

И наконец: «Ну и что с того?»

Неожиданно для себя самой Грейс улыбнулась. Как ни странно, вполне искренне, даже тепло. Ей слишком часто приходилось отмалчиваться и глотать язвительные замечания, так и вертевшиеся на языке, обычно это всегда оставляло во рту привкус горечи.

Но только не на этот раз. Сейчас она чувствовала себя необычайно легко и свободно. Ее нисколько не заботило, что нельзя огрызнуться и съехидничать. Это утро было наполнено радостным ожиданием. Грейс с нетерпением предвкушала…

Завтрак. Яичницу с беконом. Копченую рыбу. Поджаренный хлеб с маслом и джемом и…

Встречу с ним.

С мистером Одли.

С Джеком.

Глава 9

Джек с трудом выбрался из кровати ровно за четырнадцать минут до семи, хотя накануне тщательно готовился к раннему подъему. Вечером, после ухода мисс Эверсли, он вызвал звонком горничную и дал ей четкое указание постучать к нему в дверь в четверть седьмого. Он отослал было служанку, но в последний момент решил, что стоит подстраховаться, и велел постучать в дверь шесть раз в назначенное время и еще двенадцать раз четверть часа спустя.

Джек боялся, что с первой попытки не проснется.

Горничная получила предупреждение на случай, если Джек не появится у двери в течение десяти секунд после второй серии ударов в дверь: ей следовало войти в комнату и не отступать, пока она не убедится, что мистер Одли действительно проснулся.

Джек обещал девушке шиллинг, если она никому не проговорится обо всех этих приготовлениях.

— Я узнаю, держите ли вы слово, — предупредил он с обезоруживающей улыбкой, способной расплавить даже камень. — Тайное всегда становится явным, и все слухи рано или поздно стекаются ко мне.

Джек сказал правду. В какой бы дом ни заносила его судьба, служанки всегда выбалтывали ему все, они его обожали. Поразительно, сколь многого можно добиться, имея в своем распоряжении всего лишь улыбку и щенячий восторг в глазах.

Однако, к несчастью, скрупулезно разработанный план Джека с треском провалился. Даже гениальным стратегам не удается предусмотреть все случайности.

Горничную не в чем было упрекнуть. Она честно выполнила указания Джека. Шесть раз постучала в дверь ровно в четверть седьмого. Джек с усилием приоткрыл один глаз, по крайней мере на две трети, и взглянул на часы, стоявшие на столике возле кровати.

К половине седьмого он снова уже храпел, и если ему удалось сосчитать лишь семь ударов из двенадцати, то винить в этом следовало исключительно его самого, а никак не горничную. Бедняжка сделала все от нее зависящее и мужественно исполняла свой долг, даже когда за грозным «Нет!» последовало: «Ступайте», «Еще десять минут», «Я сказал, еще десять минут» и «Вам что, нечем заняться? Идите отскребайте ваши чертовы кастрюли!»

Часы показывали без четверти семь, а Джек все еще лежал плашмя на краю постели, правда, у самого края. Одна рука безвольно свешивалась вниз. Когда наконец ему все же удалось открыть оба глаза, он увидел горничную, чинно сидевшую на стуле в дальнем конце комнаты.

— Э-э… мисс Эверсли уже встала? — промямлил он, потирая левый глаз. Правый предательски закрылся, и разлепить его оказалось не так-то просто. От этого занятия еще больше клонило в сон.

— Она поднялась без двадцати шесть, сэр.

— Небось бодра и щебечет как чертов жаворонок, — проворчал Джек. Горничная выразительно промолчала. Джек склонил голову набок и добавил чуть менее сонным голосом: — Что, не слишком бодра? — Значит, мисс Эверсли не ранняя пташка. Джек заметно повеселел, в комнате как будто стало светлее.

— Ну, до вас-то ей далеко, — признала наконец служанка.

Джек спустил ноги с кровати и зевнул.

— Меня переплюнет разве что мертвый.

Горничная хихикнула. Это был добрый знак. Истинный хозяин в доме тот, кто способен рассмешить служанку. Завоюй расположение слуг, и мир падет к твоим ногам. Эту истину Джек усвоил еще в шестилетнем возрасте. Ему нередко случалось приводить в бешенство домашних, проверяя теорию на практике, но это лишь подстегивало его азарт.

— Как долго проспала бы мисс Эверсли, если бы вы ее не будили? — поинтересовался он.

— О, этого я вам сказать не могу, — засмущалась горничная, густо покраснев.

Признаться, Джек так и не понял, почему любовь мисс Эверсли поспать потребовалось окружать завесой тайны, но его глубоко тронула беззаветная преданность горничной. Разумеется, это вовсе не означало, что он оставил попытки выяснить правду.

— А если герцогиня дает мисс Эверсли выходной? — небрежно осведомился он.

Служанка грустно покачала головой.

— Герцогиня никогда не дает ей выходных.

— Никогда? — удивился Джек. Его новоявленная бабушка отличалась вздорностью и невыносимым высокомерием, обладала массой других недостатков, но не производила впечатления помешанной.

— У мисс Эверсли бывают свободные вечера, — объяснила горничная. Она наклонилась вперед и боязливо огляделась, словно кто-то в комнате мог ее подслушать. — Я думаю, ее светлость делает это исключительно потому, что знает: мисс Эверсли тяжело встает по утрам.

Да, это похоже на герцогиню, подумал Джек.

— Свободных вечеров у мисс Эверсли вдвое больше, — продолжала девушка, — так что в целом получается как будто то же самое.

Джек сочувственно кивнул:

— Безобразие.

— Это нечестно, — пожаловалась горничная.