Секретная миссия супермодели - Мария Жукова-Гладкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я взяла бутылку «Сибирской» и бутылку «Посольской», закрыла бар. Оксана все еще лежала на полу, правда, начинала потихоньку шевелиться.
– Пошли! – приказала я Лене.
Та молча последовала за мной.
Оказавшись в коридоре, я захлопнула металлическую дверь, сунула Лене в руки бутылки, велела открыть, сама подняла юбку, нащупала на поясе под ней нужный мешочек, извлекла оттуда маленькую пластмассовую бутылочку. Лена обалдело смотрела на мои ноги: в них не было ничего старческого, да и трусики на мне были совсем не такие, как носят старушки. Отару подняла глаза на мое лицо и увидела те же морщины, обрамленные седыми волосами. Наверное, она решила, что у нее съезжает крыша.
– Открыла? – спросила я, готовая всыпать зелье внутрь.
Лена протянула мне «Сибирскую». Я засыпала дозу, завинтила крышку и протянула ей.
– Поболтай, чтобы побыстрее растворилось.
Лена принялась за работу, а я тем временем занялась второй бутылкой. Когда адское зелье было готово, мы снова направились в комнату, где оставили Валеру и Костика.
Костик все еще полулежал на полу у тумбочки, Валера уже сидел на кровати, что мне не очень понравилось. Если что – придется его вырубить. Но неплохой парень, в общем-то, раз беспокоился о несчастной Лильке… Пусть лучше заснет на время, а там уж как бог даст. Если голова хоть немного работает – свалит отсюда, а не свалит – его проблемы.
– Ты какую предпочитаешь? – заговорила я своим старушечьим голосом, протягивая ему две бутылки.
Валера молча взял «Сибирскую» и сделал большой глоток из горлышка, поморщился и попросил воды – запить. Я кивнула Лене. Она открыла стоявший в ее комнате холодильник, вытащила оттуда бутылку минеральной и протянула Валере. Тот кивнул с благодарностью. Я тем временем обратила свой взор на Костика.
– Дай стакан, – велела я Лене.
Та немедленно подчинилась. Я помогла Костику принять сидячее положение и влила в него водку. Костик потряс головой, но все проглотил, потом промычал что-то нечленораздельное. Дядя Саша говорил, что действие препарата начинается довольно быстро. Минут через пять-семь после употребления. Он, как всегда, был прав. Ребята вырубились.
– Они… того… совсем? – шепотом спросила у меня Лена.
– Нет, поспят и проснутся. Башка только потом будет здорово болеть, но это их проблемы. Так, слушай меня.
Лена была вся внимание.
– Ты хочешь отсюда свалить или тебе здесь нравится? – Это нужно было выяснить в первую очередь.
– Спрашиваете! Но как отсюда убежать? И кто вы? Как вы тут очутились? Как…
Из Отару посыпались вопросы. Я остановила поток, приподняв руку ладонью к мулатке.
– Твои вопросы потом. Да или нет?
– Да!!!
Я извлекла из авоськи сложенный противогаз, спрятанный под множеством проспектов. На всякий случай у нас была готова легенда о том, что мы иногда общаемся с Плутоном, надев противогазы. Это, так сказать, необходимая часть наших обрядов.
– Натянуть сумеешь? – спросила я у Лены. – В школе проходила?
Она обалдело кивнула.
– У тебя есть время потренироваться. Сейчас пойдешь в одну из комнат у выхода на лестницу, посидишь там. В какой комнате окно выходит на ворота?
Лена показала на соседнюю со своей.
– Значит, будешь сидеть в ней. Когда увидишь, что к воротам подъехала машина и во двор что-то забросили, быстро наденешь противогаз.
– А дальше?
– Код комнаты с металлической дверью – пять, шесть, семь. Запомнила? Откроешь, наденешь второй противогаз на Руту – ту, что лежит на тахте…
– Я знаю Руту, – перебила понемногу приходящая в себя Отару, – но другие девчонки…
– У меня только два противогаза, – сообщила я, вытаскивая второй – для Руты. – Спасти всех невозможно. Газ несмертелен. Очухаются. Нам главное – вытащить Руту, из-за нее все и затевалось. Вытащишь ее – поможем тебе. Ясно? Появишься без Руты – пеняй на себя. Въехала в тему?
– Не совсем, – честно призналась Отару.
– Дура! – завелась я. – Идиотка! «Сюрприз» полетит во двор, нацепишь противогаз на себя, второй – на Руту. И валите отсюда. Подберем вас у ворот. Что неясного?
– Оксанка на меня набросится, – заявила Отару. – Вы бы ее как-нибудь…
– Жить хочешь – справишься. Врежешь хорошенько – и не стесняйся, нашла с кем церемониться. Или иди туда с бутылкой какой-нибудь – дашь ей по башке и вырубишь. Тоже мне – проблема.
Видимо, Лена к таким делам подходила гораздо серьезнее, чем я, да и побаивалась Оксанку.
– Лена, – сказала я помягче, – это твой единственный шанс выбраться отсюда. Ты меня понимаешь?
Она кивнула.
– Ты должна спасти Руту и выбраться сама. Тогда все будет хорошо. Ты мне веришь?
Она опять судорожно закивала. Вот они – кнут и пряник. Наорать, потом приласкать.
– У тебя все получится. Я не сомневаюсь. Примерно через час, может, два все решится. Не отходи от окна.
– А Лиля? – вдруг спросила Отару. – Как же Лиля?
– Лиле уже ничто не поможет.
– Что? Как? Я не…
– Ее убили, – сказала я. – Ты понимаешь, что отсюда надо бежать?
Этот аргумент подействовал лучше всего. Решимости у мулатки прибавилось.
– Ни в коем случае не заходи к ней, – давала я последние наставления. – А теперь пошли, закроешь за мной дверь на площадку.
Мы сняли навесной замок, я вышла, оставив Лене ключ, который она повернула в висящем с внутренней стороны замке.
Я спустилась вниз по лестнице. На кухне продолжалась пьянка. Дядя Саша с Михалычем уже пели. «Нажрался, сволочь», – подумала я о старшом и решила выглянуть во двор, на всякий случай посмотреть, не появился ли кто еще. Двое охранников были на время выведены из строя. Оставались пятеро, включая Михалыча, но и наши бойцы, как я понимала, были уже не в лучшей форме. На свои силы против пятерых мужиков я рассчитывать не могла. Следовало уяснить обстановку.
На крыльце сидела Сулема, подперев голову руками.
– Что скучаешь, доченька? – обратилась я к ней старушечьим голоском.
Она подняла голову. На меня смотрели огромные темные глаза, полные слез. Я опустилась рядом, обняла ее за плечи и спросила:
– Кто тебя обидел, такую красивую? Расскажи бабушке.
Она уткнулась мне в плечо и разрыдалась. Я сидела, гладила ее по голове и думала, как бы побыстрее увести отсюда Мариса с дядей Сашей, ляпнут еще чего по пьянке. А если дядя Саша только хвастался своими способностями не пьянеть? Одни треплются про похождения по бабам, а Никитин – про умение пить. Ведь может и такое быть. «Сюрприз» я и сама пущу, надо только вызвать Вадика. Он за рулем, я стрельну, Ленка выскочит с Рутой – и увезем их в дом Вахтанга. А эти пьяные козлы пусть отсыпаются. Вот только эту девчонку жалко… И ту другую, Лютфи. И брюнетку в бассейне. Оксанку мне почему-то было не жаль, ну да на всех чувств все равно никогда не хватит.
– Ты по-русски говоришь? – обратилась я к Сулеме.
– Да, бабушка, – пролепетала она.
– А ты откуда сама родом?
– Из Пархара.
– Где это?
Я, в общем-то, сильна в географии, но дальнего зарубежья. Лучше всего знаю месторасположение мировых курортов, но не мест ближнего зарубежья, которое частенько оказывается гораздо дальше, чем дальнее. Сравнить хотя бы Финляндию с Казахстаном.
– Таджикистан.
– И как ты тут оказалась?
– Отец продал.
– Что?! – Я не могла поверить услышанному: чтобы отец продал родную дочь, но, с другой стороны, Восток – дело тонкое. Там свои обычаи и законы. – Скучаешь по дому? – заботливо спросила я, чтобы расположить девушку к себе. Конечно, ей тяжело, такой молоденькой, в чужом городе, чужой стране, с незнакомыми людьми, да и картины каждый день видит не очень-то приятные…
Может, если бы я предстала перед ней в своем истинном облике, она не стала бы делиться со мной своими проблемами, а тут она видела перед собой старушку, тем более, как она поняла, старушку религиозную, поэтому Сулема начала выплакивать мне свои беды.
Ей было очень одиноко без матери и сестер, оставшихся дома. Она уже не первая из их семьи, кого привез в Петербург дальний родственник Пайрав. За полтора года до нее увезли ее старшую сестру, которую с тех пор она ни разу не видела. В Таджикистане у них денег нет, семья большая. Когда Пайрав предложил отцу продать еще одну дочь, тот согласился, хотя и клялся, когда увозили старшую, что больше не продаст ни одну. Но семью надо кормить. Сулема это понимала. Ее вместе с тремя другими девочками привезли сюда, продали нынешнему хозяину вместе с Лютфи. Хозяин передал ее своему подчиненному – Борису Михайловичу. Теперь она его женщина. Дом и все хозяйство сейчас лежат на Сулеме.
– Неужели ты одна на всех готовишь, стираешь, убираешь? – искренне поразилась я.
– Да, – кивнула Сулема – безропотная восточная женщина, с детства приученная к тяжелой работе и бессловесности.
– А Лютфи? – решила выяснить я до конца всю обстановку.
– Лютфи ничья, – сообщила мне Сулема. – Она общая.