Речи бунтовщика - Петр Кропоткин

А когда выступаетъ правительство съ своими „мѣстами”, сотней тысячъ „мѣстъ”, предлагаемыхъ тому, кто больше за нихъ заплатитъ, съ своими орденами, съ своей протекціей, обѣщанной въ мѣстахъ азартной игры и разврата, съ своей постыдной прессой, съ своими шпіонами, съ мошенниками, судьями и агентами...

Но довольно, оставимъ эту грязь! Есть ли хоть одна страсть, самая низкая, самая гнусная, которая не появилась бы на сцену въ день выборовъ? Обманъ, клевета, лицемѣріе, ложь, самыя низкія проявленія человѣка-звѣря — вотъ картина страны во время выборовъ.

Таково положеніе дѣлъ, и оно не измѣнится, пока люди будутъ назначать себѣ начальниковъ и терпѣть ихъ господство. Создайте общество изъ свободныхъ и вполнѣ равноправныхъ рабочихъ, и въ тотъ день, когда они захотятъ избрать себѣ правителей — у нихъ повторится та же гнусная исторія. Можетъ быть не будутъ больше подносить телячьихъ окороковъ, но ложь и лесть останутся въ силѣ и моченыя яблоки не будутъ забыты. Да и можно ли ждать чего-либо хорошаго, когда люди торгуютъ своими самыми священными правами.

Въ самомъ дѣлѣ, мы поручаемъ избирателямъ найти человѣка, которому можно было бы передать право подчинять законамъ всѣ проявленія нашей жизни, распоряжаться всѣмъ, что у насъ есть самаго дорогого: нашими дѣтьми, трудомъ и правами. Найти человѣка, который вмѣстѣ съ другими избранными, губилъ бы нашихъ дѣтей, запиралъ ихъ на три, а если ему вздумается на десять лѣтъ, въ казармы и посылалъ бы на вѣрную смерть, когда ему захочется вести войну. Человѣка, который могъ бы по своему желанію открывать и закрывать университеты, принимать и исключать студентовъ. Этотъ новый Людовикъ XIV будетъ по своему усмотрѣнію покровительствовать одной отрасли промышленности, убивать другую; жертвовать сѣверомъ для юга, югомъ для сѣвера; уступать одну провинцію, присоединять другую. Онъ будетъ располагать въ годъ тремя милліардами, отнятыми у бѣдняковъ. У него будетъ царское право назначать исполнительную власть, которая своимъ деспотизмомъ и тираніей не уступитъ королевской. Людовикъ XVI имѣлъ въ распоряженіи десятки тысячъ чиновниковъ, а онъ — сотни тысячъ; король употреблялъ на удовлетвореніе своихъ прихотей нѣсколько жалкихъ мѣшковъ золота, а конституціонный министръ нашего времени искусственнымъ повышеніемъ бумагъ на биржѣ въ одинъ день „честно” наживаетъ милліоны.

Неудивительно, что страсти разгораются, когда дѣло идетъ о выборѣ повелителя, облеченнаго такою властью. Когда испанскій престолъ былъ объявленъ свободнымъ, удивлялся ли кто-нибудь, что флибустьеры сбѣгались со всѣхъ сторонъ? Пока будутъ торговать царскими правами, ничто не можетъ быть измѣнено: выборы останутся ярмаркой тщеславія и совѣсти.

Если бы даже уменьшили права депутатовъ и обратили бы каждую общину въ маленькое государство, то положеніе дѣлъ не измѣнилось бы.

Мы не отрицаемъ окончательно права передачи своей власти выборнымъ делегатамъ. Сто — двѣсти человѣкъ, встрѣчающіеся ежедневно на общей работѣ и хорошо знающіе другъ друга, обсудили со всѣхъ сторонъ какой-нибудь вопросъ и пришли къ вполнѣ опредѣленному заключенію; тогда они выбираютъ кого-нибудь изъ своей среды и посылаютъ его для переговоровъ по этому дѣлу съ другими делегатами. Такимъ образомъ выборы происходятъ вполнѣ сознательно; каждый имѣетъ ясное представленіе о томъ, что онъ можетъ поручить своему делегату. Да и этотъ послѣдній долженъ будетъ только передавать другимъ делегатамъ тѣ соображенія, которыя привели его довѣрителей къ данному заключенію. Не будучи уполномоченнымъ рѣшить дѣла своею властью, онъ будетъ стремиться придти къ какому-нибудь соглашенію съ другими делегатами; ихъ предложенія онъ передастъ своимъ довѣрителямъ, которые по своему усмотрѣнію могутъ принять ихъ или нѣтъ. Таково происхожденіе делегацій; когда однѣ коммуны посылали своихъ делегатовъ въ другія, у нихъ не было иныхъ полномочій. Такъ же поступаютъ въ наши дни метеорологи и статистики, когда они устраиваютъ международные конгрессы; къ тому же прибѣгаютъ делегаты желѣзнодорожныхъ компаній и почтовыхъ администрацій различныхъ государствъ.

Но, что требуется теперь отъ избирателей?

— Десять, двадцать тысячъ человѣкъ, которые не знаютъ другъ друга, никогда не встрѣчались, не имѣли общаго дѣла, должны выбрать одного представителя. Ему они поручатъ не изложеніе опредѣленнаго дѣла или защиту данной резолюціи: онъ долженъ будетъ знать все, рѣшать всевозможные вопросы, и его рѣшеніе будетъ закономъ.

Такого всевѣдущаго человѣка не найти. Но вотъ способный, здравомыслящій, честный гражданинъ, получившій нѣкоторое образованіе. Будетъ ли онъ избранъ? Конечно, нѣтъ! Едва двадцать человѣкъ, товарищей по училищу, знаютъ его и цѣнятъ его способности. Онъ никогда не прибѣгалъ къ рекламѣ, презираетъ всѣ пріемы легкаго успѣха, не стремится стать популярнымъ среди избирателей. При такихъ условіяхъ онъ не получитъ больше 200 голосовъ; да кандидатура его и не будетъ выставлена. Въ число депутатовъ попадетъ какой-нибудь адвокатъ или журналистъ, краснобай или писака, которые перенесутъ въ парламентъ нравы трибуны и газеты и будутъ увеличивать избирательное стадо министерства или оппозиціи. Можетъ быть, проскочитъ какой-нибудь негоціантъ, жаждущій получить званіе депутата, готовый издержать хоть 10,000 франковъ, чтобъ пріобрѣсти нѣкоторую извѣстность. А тамъ, гдѣ нравы по преимуществу демократическіе, какъ, напр., въ Соединенныхъ Штатахъ, гдѣ комитеты легко учреждаются и до нѣкоторой степени ослабляютъ вліяніе капитала, тамъ въ депутаты изберутъ худшаго изъ всѣхъ: это будетъ человѣкъ, занимающійся политикой по профессіи, гнусное существо, ставшее язвой великой республики, шарлатанъ, который смотритъ на политику, какъ на промышленность, и примѣняетъ къ ней всѣ ухищренія крупной промышленности, — рекламу, обманъ и развратъ.

Измѣняйте избирательную систему сколько вамъ угодно: замѣните баллотировку по округамъ баллотировкой по избирательнымъ спискамъ, введите двухстепенные выборы, какъ въ Швейцаріи (я говорю о подготовительныхъ собраніяхъ), примѣняйте ваши системы въ наиболѣе благопріятныхъ условіяхъ, преобразовывайте сколько угодно избирательныя коллегіи, — избавиться отъ недостатковъ, присущихъ избирательной системѣ, какъ таковой, вамъ не удастся. Наибольшее число голосовъ (за рѣдкими исключеніями, большею частью, въ партіяхъ преслѣдуемыхъ правительствомъ) получитъ человѣкъ, ничтожный, безъ опредѣленныхъ убѣжденій, словомъ тотъ, который сумѣетъ удовлетворить всѣхъ.

Вотъ почему, — какъ это давно уже замѣтилъ Спенсеръ, — парламенты стоятъ на такомъ низкомъ уровнѣ. Палата, говоритъ онъ въ своемъ введеніи, всегда ниже средняго уровня страны, какъ въ нравственномъ, такъ и въ умственномъ отношеніи. Если бы страна поклялась выбрать своими представителями круглыхъ невѣждъ, она не сумѣла бы сдѣлать этого лучше, чѣмъ при теперешнихъ выборахъ. Что касается честности депутатовъ, мы знаемъ, какова ей цѣна. Прочтите только, что говорятъ о ней экс-министры, которые успѣли узнать депутатовъ и ихъ оцѣнить.

Какъ жаль, что нѣтъ спеціальныхъ поѣздовъ для избирателей, чтобъ они могли пріѣхать полюбоваться своей „палатой”.

Они скоро почувствовали бы къ ней полное отвращеніе. Древніе народы напаивали рабовъ пьяными, чтобъ вселить въ дѣтяхъ отвращеніе къ пьянству. Парижане, подите въ палату, послушайте вашихъ представителей, и вы навсегда откажетесь отъ представительнаго правительства.

И этому-то сброду ничтожностей народъ передаетъ всѣ свои права, за исключеніемъ права замѣнять отъ времени до времени однихъ депутатовъ другими. Но новое собраніе, составленное по старой системѣ, облеченное той же властью, будетъ имѣть тѣ же недостатки, какъ и предыдущее; вотъ почему большая часть избирателей перестала интересоваться этой комедіей и ограничивается лишь незначительными измѣненіями, принимая тѣхъ кандидатовъ, которые наиболѣе настойчиво навязываются.

Но если выборы заражены неисправимыми пороками, то что же сказать о томъ, какъ собраніе выполняетъ возложенныя на него обязанности. Вдумайтесь на мгновеніе, и вы поймете всю безплодность и нелѣпость задачи, которую мы предлагаемъ этому собранію.

Вашъ представитель долженъ будетъ подавать голосъ и имѣть опредѣленное мнѣніе относительно всего ряда безконечно-разнообразныхъ вопросовъ, которые возникаютъ въ этой огромной машинѣ, именуемой централизованнымъ государствомъ.

Онъ долженъ будетъ установлять налоги на собакъ и утверждать реформы по высшему образованію, когда ноги его не было въ университетѣ, и онъ никогда не видѣлъ деревенскихъ собакъ. Онъ долженъ будетъ защищать преимущества одной системы ружей передъ другими, выбирать мѣсто для помѣщенія управленія государственнаго коннозаводства, высказывать свое мнѣніе относительно филоксеры, гуано, табаку, начальнаго обученія и оздоровленія городовъ, говорить о Кохинхинѣ и Гвіанѣ, о парижской обсерваторіи и устройствѣ каминовъ. Не имѣя понятія о военномъ искусствѣ, онъ будетъ размѣщать военные корпуса; не зная жизни арабовъ, онъ долженъ будетъ преобразовывать мусульманскій земельный кодексъ въ Алжирѣ. Онъ будетъ подавать голосъ за киверъ или кепи, сообразуясь съ вкусами своей супруги. Онъ будетъ покровительствовать сахарному производству, въ ущербъ воздѣлыванію пшеницы, убивать винодѣліе, стремясь способствовать его развитію, подавать голосъ за лѣсоводство, и въ то же время покровительствомъ полеводству убивать лѣсное дѣло. Онъ выскажется противъ прорытія даннаго канала, за проведеніе такой-то желѣзной дороги, не зная даже, въ какой части Франціи они проэктируются. Онъ введетъ новыя статьи въ уложеніе о наказаніяхъ, не заглянувъ даже въ него. Всевѣдующій и всемогущій, сегодня военный, завтра скотоводъ, потомъ банкиръ, академикъ, докторъ, астрономъ, аптекарь, фабрикантъ, купецъ, въ зависимости отъ порядка дня въ палатѣ, онъ никогда ни въ чемъ не будетъ сомнѣваться. Привыкшій, какъ адвокатъ, журналистъ и ораторъ публичныхъ собраній, говорить о томъ, чего онъ не знаетъ, онъ будетъ смѣло рѣшать всѣ дѣла, съ той только разницей, что своей газетой онъ забавлялъ праздную публику, на судѣ пробуждалъ рѣчами дремлющихъ судей и присяжныхъ засѣдателей, а въ палатѣ его мнѣніе будетъ закономъ для тридцати, сорока милліоновъ жителей.