Моя Тора - Борис Гасс

Кляня себя и судьбу, братья вернулись домой, рассказали отцу все без утайки. Яаков разбушевался:

– Вы лишили меня детей! Йосефа нет, и Шимона нет, а теперь и Беньямина хотите взять. И кто вас тянул за язык рассказывать об оставшемся брате? Болтуны, глупцы несчастные!

– Послушай, отец, двух сыновей моих умертвишь ты, если я не приведу мальчика обратно. Отдай его в мои руки, и я верну его целым и невредимым, – сказал Реувен.

– Глупец, разве твои дети не часть меня? Нет, не пойдет Беньямин с вами, ибо брат его умер, и он один остался мне от Рахели. Если случится с ним несчастье, сойду я в могилу в скорбной старости.

Братья подчинились воле Яакова.

Засуха свирепствовала пуще прежнего, припасы подошли к концу, голод тяготел над страной. Братья все настойчивей упрашивали отца доверить им Беньямина, клятвенно обещали, что даже волосок не упадёт с головы мальчика.

Исраэлю пришлось согласиться. С тяжелым сердцем отпустил он дитя любимой жены в сулящую ему сюрпризы страну.

Братья благополучно спустились в Египет. Предупрежденные Йосефом слуги ввели их в личные апартаменты господина, дали омыть ноги, усадили вдоль стены. Наконец появился и наместник фараона. И поднял он глаза свои, и увидел Беньямина, брата своего, сына матери своей, и сказал:

– Да помилует тебя Бог, сын мой.

И спросил его:

– Есть ли у тебя единоутробный брат?

– Был у меня кровный брат, да не знаю, где он теперь, – смиренно ответил Беньямин.

И вскипела у Йосефа жалость к брату, навернулись слезы на глаза, но скрепился и приказал слугам подавать кушанье. Египтяне сели за один стол, а братья за другой, ибо не могли есть египтяне с иноверцами, потому что это мерзость для египтян. Братья развязали сумы, достали серебро, передали господину, сказав, что оно случайно попало в их мешки после первой сделки.

– Мир вам! Не бойтесь! Бог ваш и Бог отцов ваших дал вам клад в мешки, а ваше серебро дошло до меня, – успокоил их наместник и, проявив учтивость, спросил: – Здоровы ли вы, здоров ли ваш отец, о котором вы говорили?

– Мир рабу твоему, он жив и здоров, – склонили они головы в поклоне.

На рассвете братья с присоединившимся к ним Шимоном погнали гружённых зерном ослов в Кнаан. Весело шагали они по дороге, ни сном, ни духом не ведая, что Йосеф приказал домоправителю исподтишка сунуть в мешок Беньямину свой драгоценный кубок.

Едва братья вышли из города, как их догнал отряд стражников.

– Почему вы заплатили злом за добро? Взяли без спроса кубок, из которого пьет господин наш. Плохо вы поступили, – сурово сказал главный стражник.

– Помилуйте, господин, не брали мы ничего. Мы люди честные, ведь серебро, которое нашли мы в сумах наших, мы возвратили, как же мы будем красть из дома господина нашего, – отвечали братья. – У кого из нас найдется, тот да умрёт! И мы будем рабами господину нашему.

– Так и должно быть, но мы поступим иначе. У кого кубок найдется, тот будет мне рабом, а вы чисты будете, – сказал, как отрезал, глава отряда.

Братья поспешно опустили свои мешки на землю. При обыске кубок обнаружили в суме Беньямина. И разорвали они одежды свои, и навьючили каждый осла своего, и возвратились в город.

Йосеф поджидал их в своих апартаментах. Переступив порог, братья пали перед наместником на землю.

– Что сказать господину моему, что говорить нам и чем оправдаться? – сказал Йе́гуда дрожащим голосом. – Бог нашел вину за рабами твоими, и вот мы рабы господину нашему, и мы, и тот, в чьих руках оказался кубок.

– Не пристало мне поступать так. Только человек, укравший кубок, будет мне рабом, а вы идите с миром к отцу вашему, – постановил наместник.

– Позволь сказать рабу твоему слово в уши господина моего. И да не возгорится гнев твой на раба твоего, ибо ты тоже, что и фараон, – отвесил поясной поклон Йе́гуда. – Есть у нас престарелый отец, у которого родился в старости мальчик. Брат его умер, и он единственный остался от матери своей, и отец любит его. Если мы придем к нему без отрока, с душою которого связана душа его, то умрет отец наш. Раб же твой поручился за отрока перед отцом. Лучше я останусь рабом вместо него, а мальчика отпусти к отцу.

В ту минуту Йосеф окончательно убедился, что сыновья Яакова раскаиваются в содеянном с ним, теперь уже не допустят расправы над братом, повторения трагедии, готовы идти на самопожертвование ради спасения отрока.

– Я Йосеф, брат ваш, которого вы продали в Египет, – произнес он на священном языке, – но теперь не печальтесь и не корите себя, ибо для вашего пропитания Бог послал меня вперед. Нет, не вы послали меня сюда, а Бог. А теперь поторопитесь, взойдите к отцу моему и передайте: Так сказал сын твой Йосеф: «Поставил меня Бог господином над всем Египтом, сойди ко мне, не медли, и поселишься в земле Тошен и будешь близ меня. Я прокормлю тебя и семейство твое, чтобы не обнищал дом твой, ибо впереди еще пять лет голода».

Братья растерянно озирались по сторонам. Трудно им было поверить в нежданно свалившееся с неба счастье, хотя и очень хотелось. Йосеф прочел на их лицах недоумение, и чтобы рассеять сомнения братьев рассказал историю своих мытарств и чудесного возвышения.

«И пал он на шею Беньямину, и плакал. И Беньямин плакал на шее его». Лишь теперь обрели братья дар речи, прижали вновь обретенного брата к груди, целовали сквозь слезы радости.

Слух о встрече наместника с братьями мгновенно долетел до дворца.

– Если один еврей оказался столь выгодным стране, то целый род их принесет нам еще большую пользу, – сказал фараон советникам.

И когда Йосеф попросил властелина приютить сынов Израиля под египетским кровом, тот ответил милостивым согласием.

– Пусть навьючат братья твои скот их разными припасами и пойдут за отцом в землю Кнаан, – сказал он, – а когда вернутся, я дам им лучшее в земле египетской, и будут есть тук земли этой.

Йосеф. отправил братьев в путь с богатыми дарами и повозками о двух и о четырех колесах для Яакова, женщин и детей.

Много лет назад сыновья Яакова с трудом тащили ноги, идя к отцу со страшной вестью о гибели Йосефа, теперь они словно на крыльях летели с радостной новостью о чудесном воскрешении первенца Рахели.

Яаков